— Не дёргайся, идиотка, — едва слышно шипит он, склонившись к уху Уэнсдэй и опаляя прохладную кожу обжигающе горячим дыханием.

Она намеревается укусить его за руку — желательно до крови — но уже в следующее мгновение неподвижно замирает на месте и невольно задерживает дыхание.

Слышится скрежет ключа в замочной скважине, а следом — неразборчивое бормотание охранника и скрип открываемой двери. Щёлкает выключатель, и в узкую щель между створками шкафа просачивается тоненький луч жёлтого электрического света. Шумно шаркая ботинками по полу, охранник проходит вглубь кабинета.

Oh merda.

Трижды. Нет, десятикратно.

Аддамс кажется, что её сердце стучит в грудной клетке так сильно, что тупоголовый амбал непременно услышит — но к огромному облегчению, этого не происходит.

Однако уходить чертов охранник почему-то не спешит. Даже наоборот. Спустя несколько секунд до её напряжённого слуха доносится звук, напоминающий скрип ножек отодвигаемого стула. Вероятнее всего, так и оно и есть.

Шаги стихают, зато раздаётся неприятный треск радиопомех, а через мгновение — оглушительно громкие музыкальные басы и омерзительный речитатив низкосортного рэпа.

Проклятье. Вместо того, чтобы исполнять свои прямые обязанности и заниматься обходом территории, скудоумный охранник решил скоротать время за прослушиванием жалкой пародии на музыку именно в этом злополучном кабинете. Именно в этот злополучный момент.

Лучше и вообразить нельзя.

Похоже, он тут надолго.

Как и они.

Воспользовавшись тем, что невыносимо громкие басы глушат все посторонние звуки, Уэнсдэй мстительно сильно впивается зубами в ладонь Ксавье. Тот шипит от боли и резко отдёргивает руку — крохотный луч света слегка разбавляет темноту шкафа, и она может различить гримасу злости, исказившую его черты. Аддамс победно усмехается. Хоть что-то приятное в этой абсурдной ситуации.

Торп крутит пальцем у виска, недвусмысленно выражая своё отношение к её выходке.

Она надменно поджимает губы и машинально старается отодвинуться подальше, но двигаться некуда.

Охранник переключает радио на другую волну, и вместо рэпа начинают звучать оглушительные басы инди-рока — не менее мучительная пытка для её музыкального слуха. Уэнсдэй тяжело вздыхает, скрестив руки на груди. Ксавье упирается ладонью в стенку шкафа непозволительно близко от её лица, практически касаясь пальцами распущенных иссиня-чёрных волос. Между ними расстояние всего несколько сантиметров, и она почти физически чувствует, как бьётся чужое сердце. Слышит учащённое дыхание и горьковато-древесный аромат его парфюма.

Непрошеная близость сбивает с толку, вызывая в голове поток бесполезных и дьявольски чувственных воспоминаний.

А секундой позже Аддамс вдруг чувствует, как сильная мужская ладонь ложится на её талию — ощущения притуплены плотной тканью шерстяного свитера, но прикосновение чертового профессора всё равно вызывает волну жара. Горячий импульс прокатывается по спине, останавливаясь между бедёр, где по-прежнему находится его колено.

Досадуя на себя за неуместную реакцию, Уэнсдэй впивается в его запястье ногтями и грубо отталкивает наглую руку. Торп неопределённо хмыкает в ответ, но подчиняться не спешит. Вместо этого он подаётся вперёд, уничтожая последние миллиметры расстояния.

Oh merda.

Она едва успевает упереться ладонями ему в грудь, чтобы не допустить катастрофы. Нет, грехопадение в шкафу архива с возможным похитителем — это уже чересчур.

Даже для неё. Наверное.

Но настырные мужские руки требовательно скользят вдоль талии к бёдрам. Проклятые кожаные шорты слишком короткие, и буквально спустя пару секунд ладони Ксавье опускаются ещё ниже, касаясь голой кожи.

Аддамс впивается в него своим коронным надменным взглядом — но он спокойно выдерживает прямой зрительный контакт, способный ввести в ступор большинство людей.

В окружающей темноте насыщенно-зелёные глаза Торпа кажутся абсолютно чёрными, и его пристальный взор неизбежно вызывает тянущий спазм внизу живота.

А почему, собственно, она так упорно сопротивляется? В прошлый раз ведь было совсем неплохо — нет ничего зазорного в том, чтобы повторить. Вдобавок чертов профессор прямым текстом дал понять, что тот случайный секс совершенно ничего не значит — и он точно не станет донимать её собственными неуместными чувствами.

Вполне приемлемый вариант.

Да, есть вероятность, что Торп прямо или косвенно причастен к исчезновению студенток. Но Аддамс бы солгала, сказав, что идея трахаться с возможным преступником абсолютно неприемлема. Угроза приятно будоражит кровь. Вызывает стойкое жгучее возбуждение и неуклонно нарастающую пульсацию между бедёр.

Поразмыслив несколько секунд, она сама расстёгивает пуговицу на шортах и тянет вниз язычок молнии. Ксавье самодовольно усмехается — отчаянно желая стереть с его лица это напыщенное выражение, Уэнсдэй протягивает руку, и тонкая бледная ладонь слегка сжимает очевидное свидетельство его возбуждения сквозь плотную ткань брюк. Показная спесивая маска мгновенно слетает. Он шумно втягивает воздух сквозь плотно стиснутые зубы и запрокидывает голову, рефлекторно подаваясь навстречу её порочным прикосновениям. Отлично.

Добившись желаемой реакции, Аддамс мстительно быстро отстраняет руку.

Торп едва не шипит от возмущения — но сдерживается, памятуя о присутствии охранника. Она триумфально усмехается самыми уголками губ.

А в следующую секунду его широкая ладонь властно ложится на её затылок, притягивая ещё ближе, пока вторая рука проникает в узкие кожаные шорты. Уэнсдэй невольно вздрагивает, ощутив прикосновение пальцев к клитору сквозь тонкую ткань нижнего белья. Нервные окончания мгновенно пронзает мощным импульсом — словно разрядом тока, и она шире расставляет ноги, облегчая ему доступ. Пальцы Ксавье скользят дальше, отодвигают в сторону промокшее кружево, касаются нежных складочек, собирая горячую влагу… Oh merda. Её сиюминутно бросает в жар — приходится до крови закусить губу с внутренней стороны, чтобы сдержать стон.

Осознание, что они действительно делают такое всего в паре метров от бестолкового охранника, вызывает мощный всплеск адреналина, многократно усиливающий яркость ощущений. По артериям струится жидкий огонь, разгоняя сердечный ритм до тахикардии и заставляя Аддамс нетерпеливо подаваться бёдрами навстречу его руке. Градус возбуждения разом подскакивает до критической отметки.

Благо, Торп не настроен медлить — уже в следующую секунду она чувствует, как длинные пальцы уверенно проникают внутрь. Движение выходит слишком грубым и стремительным, но лёгкая секундная боль только усиливает упоительное ощущение наполненности. Пульсация мышц распространяет волны сокрушительного удовольствия по всему телу. Он умело изгибает пальцы, вскользь задевая точку наибольшего скопления нервных окончаний — и острое напряжение мгновенно возрастает. Уэнсдэй чувствует во рту солоноватый привкус крови из прокушенной губы. Ей хочется застонать в голос. Хочется свести подрагивающие бедра — но колено Торпа между ног не позволяет этого делать.

Она машинально зажмуривается и глубже насаживается на его пальцы — непозволительно громкий вздох против воли срывается с приоткрывшихся вишневых губ. Ксавье поспешно зажимает ей рот, ускоряя темп движений и задевая костяшкой большого пальца набухший клитор. Проклятье. Это больше, чем она может выдержать. В поисках точки опоры Аддамс цепляется за его плечи, яростно впивается ногтями сквозь ткань тёмно-серой рубашки.