Далее следует обоснование такого исповедания без посредника ссылками на несуществующие примеры действий святых отцов далекой старины:

После определения процедуры такого одиночного, скрытого покаяния идет общая формула всех возможных греховных действий: нарушил все 10 заповедей, совершил все 7 смертных грехов, согрешил всеми 5 чувствами и не сотворил ни одной из б добродетелей[174].

Рукопись, в которой помещено это «Исповедание», к сожалению, поздняя — она относится к XVII в., и обобщенность греховности, своего рода «панамартолизм», «всегрешность» кающегося, характерна именно для этого времени, но фигуры новгородцев XIV в., отходящие в сторону от церкви и поднимающие к небу миниатюрные модели своих «клетей», хорошо известны нам по фронтиспису рукописи времен расцвета стригольничества (см. главу 4).

Понятным нам становятся и упреки стригольникам в том, что они исповедаются земле (здесь: «падают лицом на землю») и начинают исповедь, обращаясь к небу. Автор «Исповедания» показал нам две формы стригольнической обрядности: моление под открытым небом на земле (м. б. у врытого в землю креста?) и домашнюю тайную исповедь «в своей клети».

Остается найти материальное подтверждение третьей формы стригольнических молений — «на ширинах градных». Но для того, чтобы завершить анализ покаянных крестов окрестностей Новгорода, нам следует выяснить ту историческую обстановку, которая привела к перемещению этих монументов в толщу каменных стен церквей или в пределы церковных оград (Аркажа). Единственное надежное сведение относится к борисоглебскому кресту, встроенному в церковь, завершенную и освещенную в 1377 г. (очевидно, в день Бориса и Глеба 2 мая), а начатую постройкой, вероятно, в 1376 г. Вполне возможно, что утрата этим крестом, врытым где-то в землю, своего первичного места связана с событиями 1375 г., когда произошла расправа с Карпом и другими стригольниками. Покаянные кресты оказались опальными свидетелями гонимого культа, но, поскольку ни одна из надписей на кресте не выходила за канонические рамки покаянной молитвы, то просто уничтожить крест не представлялось возможным, и владыка Алексей освятил церковь Бориса и Глеба в Плотниках со встроенным в нее крестом.

Так как известные нам кресты однотипны и все они палеографически могут быть сближены с крестом архиепископа Алексея (1376 г.)[175], то, несмотря на единичность борисоглебского креста, мы можем считать, что и остальные стригольнические покаянные кресты были лишены своих первичных мест в 1370-е годы, в годы решительного наступления каких-то сил на это гуманистическое движение.

Совершенно исключительную ценность для познания стригольнического движения середины XIV в. представляет знаменитый Людогощинский крест (рис. 9), давно известный науке и много раз опубликованный как образец русской скульптурной резьбы. Деревянный крест высотою в морскую сажень (183 см) и шириной около половины «великой косой» сажени (130 см) сохранился в Новгороде в церкви Флора и Лавра на Людогощей улице, в западной части Софийской стороны города.

По всей вероятности, это вторичное местонахождение креста. Он был предназначен для того, чтобы быть не внутри церкви, а вне церкви, «на всяком месте», как явствует из надписи, вырезанной на нем. Каменные кресты могли стоять просто под открытым небом, но деревянные кресты требовали какого-то покрытия, навеса (рис. 10). Таковы многочисленные сооружения на четырех столбах с пирамидальной крышей, под которой стоит деревянная статуя Иисуса Христа или какого-либо святого, дожившие до наших дней в Польше.

Полная необработанность людогощинского креста с обратной стороны говорит о том, что сооружение для защиты креста от дождей должно было находиться у какой-то стены с тем, чтобы эта задняя сторона не была видна богомольцам.

Крест был раскрашен в древности в духе средневековой деревянной скульптуры треченто-кватроченте. Реставраторы в 1947–1949 гг. уловили лишь красочные слои XVI и XVII вв., но эта роспись, по всей вероятности, лишь повторяла первоначальную. В пользу того, что крест изначально был расписан, говорит то, что сам художник, испрашивая у бога помилования, употребляет форму: «…и мне написавшему»; речь идет не о надписи; а об изготовлении креста в целом — ведь крест представал перед зрителем, полихромным живописным произведением.

Лицевая сторона людогощинского креста сплошь покрыта резьбой плоского рельефа: 18 медальонов с изображениями библейских и евангельских сюжетов и сплошной (главным образом растительный) узор на всем кресте в промежутках между медальонами. На цилиндрической основе креста тщательно изготовлена обронная (выпуклая) надпись. Надписями снабжены и пять медальонов.

После раскрытия титл и расшифровки тайнописи, скрывающей имя художника, надпись выглядит так (см. рис. 11):

В Новгороде в середине XIV в. применялся мартовский счет лет. Точная дата — 6867 год от сотворения мира — соответствует сроку от 1 марта до 31 декабря 1359 г. и январю и февралю 1360 года от рождества Христова[176].

Автор надписи хорошо грамотен, знаком с двумя видами тайнописи (см. ниже) и достаточно образован для того, чтобы правильно поставить греческий индикт и пересказать слова апостола Павла: