– А вдруг я ей не понравлюсь? Я очень боюсь этого. И потом… я без пяти минут жена – и еду в гости к незнакомому мужчине. Может она так подумать, Александр?

– Уверен, что нет. Не такой она человек. Она не видела вас ни разу, а вы уже ей понравились.

– Я завидую вашим отношениям с мамой. А у меня все иначе. Моя мама – жесткая, категоричная женщина. Она главный врач поликлиники и привыкла всех подчинять себе, в том числе и меня. Я, конечно, все понимаю, я – дочь и обязана ее слушать, но когда дело доходит до унижений и оскорблений, я восстаю. И если бы не папа, я давно бы ушла из дома. Он очень любит меня. Такой добрый и сердечный. Всегда, когда может, защищает меня от нападок мамы. Но папа постоянно занят, он полковник, заместитель начальника областного УВД. Так что у родителей своя жизнь, а у меня своя. Мне даже персональный телефон поставили, чтобы я не мешала родителям. Он стоит в моей комнате, и никто, кроме меня, им не пользуется. Ой, что-то я разоткровенничалась, извините, – спохватилась Галя. – Вот и хорошо. Теперь я хоть что-то о вас знаю. А то все о себе да о себе. – Александр положил руку на плечо девушки. – Вы, оказывается, такая сильная. Откуда у вас это?

– Может быть, от папы? Он, несмотря на доброту, очень настойчивый, даже упрямый. Хотел, чтобы я получила какое-нибудь военное образование или стала юристом. Но я сказала нет, и ему не удалось меня переубедить. Как золотая медалистка, могла выбрать любой вуз, даже в Москве, но решила, что наш пермский университет ничем не хуже московского. И вот только что закончила третий курс экономического факультета. – Ничего себе! Выходит, вам, уж простите за то, что заговорил о возрасте, двадцать или чуть больше? Галя, но в этом красивом платьице вы похожи на семнадцатилетнего подростка, ну, от силы восемнадцатилетнего. Не старше.

– Спасибо, Александр.

– А нельзя обратиться ко мне как-нибудь поласковее или подобрее?

– Как это – «подобрее»?

– Ну… скажем, назвать меня просто Сашей. Можно придумать и более душевный вариант моего имени.

– Даже не знаю, можно ли вас так называть. По-моему, как-то неловко. Да и какой вы «Саша»?

– Так-так, намек на разницу в возрасте уловил. Спасибо, что напомнили. Да, мне уже тридцать.

– Александр! Нет, Саша! Какой намек? Какая разница в возрасте? О чем вы? Чуть что, сразу обижаетесь. Даже сердитесь. – Уже не сержусь. Знаете, это такое возрастное ворчание, похожее на старческое. Вот поворчал – и снова улыбаюсь, видите?

– Конечно. Сейчас вы настоящий Саша. Понятный, ироничный.

– Спасибо. Давайте договоримся вот о чем. Все спорные вещи будем разрешать или сглаживать шутками. Согласны?

– Согласна. Если нам доведется снова встретиться и пооткровенничать. Я, безусловно, против ссор.

– Я тоже. Но за встречу с вами, если она возможна.

– Может быть, не стоит загадывать? На всякий случай постарайтесь не исчезать и не теряться, как в этот раз.

– Постараюсь. Скажите, вы нашли меня без помощи вашего всемогущего папы?

– Да, папу я к поискам не привлекала. Видите, я уже пытаюсь шутить. А тогда, потеряв надежду встретить вас в институте, почти дословно восстановила наш разговор по телефону. Вы сказали, что звоните от художественной галереи. И я стала приходить туда, решив, что рано или поздно вы там появитесь, чтобы позвонить мне. Оказалось, я все сделала правильно.

– Галя… какая вы… – Александр взял ее руку в свою и поцеловал пахнущую тонкими женскими духами ладонь. – А теперь, не теряя ни минуты, в гости к Нине Михайловне!

Войдя в избу, они застали Нину Михайловну на кухне. Стоя перед пышущей жаром духовкой, она вынимала из нее противень с вкусно пахнущими пирожками. Увидев вошедших, поставила его на стол и растерянно опустилась на стул.

– Мама, это мы… то есть я и Галя, – негромко проговорил Александр, удивляясь собственной нерешительности. Держась за руки, они продолжали стоять у входной двери.

– Вижу, что вы. Ну, проходите, раз пришли. Присаживайтесь, а я пока приду в себя. – И когда Александр и Галя присели на два стоящих рядом табурета, неожиданно совсем по-дружески, будто это была ее давняя знакомая, посмотрела на девушку. – Вот уж чего не могла предположить, так это то, что ты здесь появишься. Конечно, он тебя уговорил? – Нина Михайловна перевела взгляд на сына. И не позволив ему ответить, почти приказала: – Ты бы оставил нас с Галей вдвоем, нам посекретничать надо. Прогуляйся, сходи в огород, нарви к обеду молодого укропа, щавеля, нащипли перышек лука. – И когда за сыном закрылась дверь, ласково улыбнулась девушке. – Ну что ты притихла, все молчишь и молчишь? Меня испугалась?

Ну, сразу не то сказала, извини. Растерялась, когда тебя увидела. Не думала, что ты такая красавица, хотя Саша говорил, что встретил чудо. Теперь вижу, что он не преувеличивал. Тебя увидишь – не то что голову – рассудок потеряешь.

– Ну что вы, Нина Михайловна! – Галя, осмелев, посмотрела ей в глаза. – И никакое я не чудо. Глупая девчонка, что делаю – сама не знаю. Скоро свадьба, а я с чужим мужчиной по гостям разъезжаю. Разве так можно? Ведь нельзя так поступать? Я и Саше об этом говорила.

– Не знаю, что и ответить… Честное слово, не знаю! Не видела бы тебя, – не задумываясь, ответила бы, что так поступать нехорошо. А встретившись с тобой, такой чистой, нетронутой, искренней, понимаю, что никакая грязь к тебе не прилипнет. И все-таки давай порассуждаем… Ну, встретились, приглянулись друг другу, подружились. Что в этом предосудительного? Главное – как разойтись, чтобы оставить хорошую память об этой встрече, не причинив боли. Правда, боюсь уже сейчас, что для Саши расставание с тобой будет настоящей трагедией.

Нина Михайловна поднялась, подошла к Гале и, когда та встала, обняла ее и погладила по голове.

– И знаю-то тебя каких-то полчаса, а такая родная ты мне стала! Прямо колдовство какое-то! – Она поцеловала девушку в щеку. – Ну, все, давай накрывать на стол. А вон и Саша идет.

Зная строгий нрав матери, Александр не стал задерживаться в огороде, а, быстро нарвав полную корзину зелени, тут же промыл ее чистой колодезной водой и помчался в дом. Не очень ласковые слова, сказанные матерью при встрече, насторожили его. Однако то, что он увидел, появившись на кухне, привело его в тихий восторг. О чем-то переговариваясь, словно закадычные подруги, Нина Михайловна и Галя хлопотали, накрывая на стол.

– Пока мы с Сашей мудрим над зеленым салатом, ты бы, Галенька, переоделась, – Нина Михайловна достала из платяного шкафа свой цветастый халат и протянула его девушке. – А то еще невзначай посадишь пятно на свое шикарное платье. Где ты купила такую красоту?

– Сама сшила, Нина Михайловна, не покупала.

– Ты шьешь? Кто же тебя научил?

– Соседка, она живет в соседней квартире на нашей площадке. Когда я еще училась в школе, часто приходила к ней смотреть, как она делает выкройки и строчит на машинке швы. У нее это очень красиво и быстро получалось. Потом я попробовала все делать сама, конечно, с ее помощью. Вначале шила платьишки для кукол, потом стала шить на себя. Все, что сейчас ношу, сшито моими руками.

– Господи! Какая же ты умница и рукодельница. – Нина Михайловна помогла Гале переодеться. И когда та в ее халате появилась на кухне, всплеснула руками. – Надо же! Еще краше стала. Верно говорят: красоту одеждой не испортишь. Сынок, полюбуйся на нашу красавицу.

Действительно, в ярком, до пят халате, подпоясанная узким пояском, с распущенными длинными волосами Галя напоминала былинную фею, каких часто изображают в иллюстрациях к книжкам с русскими народными сказками. Александр подошел к девушке, восхищенно посмотрел на нее.

– Галя… нет слов.

– Все правильно, слов не надо, хватит говорить. Пора обедать, садимся за стол. – Нина Михайловна разлила по тарелкам дымящийся борщ. – Меню на сегодня: зеленый салат, борщ с говядиной и сметаной, пирожки с мясом и картошкой. Тому, кто все съест, чай с мятой и вареньем из смородины.