Кладу руку на хилое плечо и сжимаю у шеи, тихо говоря:

— Без возражений идёшь со мной, иначе одно занимательное видео станет достоянием общественности.

Вся злость из его взгляда испарилась ещё во время моего тоста, теперь это взгляд загнанного зверя. Егор молча кивает, чуть морщась от нажима моей руки.

Гостям уже нет до нас дела. Пара хлопков после моих слов, и все снова переключились на алкоголь. Только мамаша смотрит на нас в сомнениях. Скорее всего, думает, спасать сына или репутацию. Но репутация в этой неравной борьбе в итоге победила, потому что мамаша не завопила "караул", когда мы направились к выходу из зала.

— Если вы из-за Ксении… — начинает братишка года, когда мы оказываемся в холле, но я перебиваю:

— Пасть закрой, если не хочешь тратиться на стоматолога.

— Как вы?..

— Как хочу, — снова прерываю парня, который ещё пытается хорохориться, хотя прекрасно понимает, какое видео я имел в виду. — А ты давай не ерепенься, есть разговор.

Заметив рядом дверь гардероба, который при такой погоде вряд ли кому-то понадобится, нажимаю на ручку и, схватив Егора за шкирку, заталкиваю внутрь. Сам захожу следом и скрещиваю руки на груди.

— Послушайте, — пугается он, начинает блеять, как овца, которую ведут на заклание.

— Сейчас ты затыкаешься и слушаешь меня, понял? — повышаю голос и тянусь к карману, из-за чего Егора чуть приступ не хватает.

Он совсем придурок или у страха глаза велики? Я что, похож на отморозка, который устроит стрельбу или поножовщину в ресторане, когда несколько десятков людей видели, как мы вместе выходили.

— Твоя сестра, — начинаю, достав телефон, — на протяжении невыносимо долгих для нее лет страдала из-за тебя. Потому что ты, — тычу в него пальцем, — сопляк, который не может ответить за свои поступки или включить мозги.

— Что? — не понимает он. — Не знаю, что сказала эта… — осекается под моим взглядом. Пусть только попробует назвать Ксюшу словом, которое мне не понравится. — Ксения, — поправляется.

— Мне не надо ничего говорить, я все сам вижу. Тебя подставили, придурок, а ты повелся, как полный лох.

Включаю видео и поворачиваю смартфон экраном к этому недоумку. Сразу он кривится. Конечно, неприятно. А потом его глаза распахиваются от удивления.

— Но, — еле выдавливает из себя. — Как же?..

— Подставил тебя такой же урод, как и ты сам. А Ксюшу тобой шантажировал, — говорю, наблюдая за реакцией.

— Нет, — качает он головой. — Нет же.

Конечно, лучше поверить в то, во что хочешь. Интересно, хоть немного чувство вины его сейчас накрыло?

Подхожу к растерянному Егору и хватаю его за воротник, встряхиваю.

— Да, дорогой, да. И ты понимаешь, насколько виноват? Так что готовься в ногах валяться у своей сестры.

Такая перспектива Егору, судя по всему, не нравится. Он снова пытается борзеть.

— Не верю. Она бы на такое не пошла, — уверенно говорит, немного придя в себя.

— Нет, парень, ты меня бесишь, — качаю головой и, отпустив воротник этого недоумка, с размаха бью кулаком в лицо.

— Твою же! — зажимая нос, визжит и собирается, кажется, ещё что-то сказать, но кровь попадает ему в рот.

— Маму не трогай, это тебе за неуважение к старшим.

Бью ещё, на этот раз рассекая скулу. Егор оказывается на полу, и пнуть бы его ещё ногой в ребра, но хватит. Ксюша вряд ли оценит, если узнает.

— Ой, — стонет Егор, кажется, что сейчас заплачет.

Хиленький он какой-то, с двух ударов лег.

Я опускаюсь на корточки и говорю:

— Все тайное рано или поздно становится явным. И ты пожалеешь, что сейчас не поверил мне. Поэтому придется тебе гнить в тюрьме. Не волнуйся, такая добрая душа, как Ксюша, будет единственной, кто станет тебе носить передачки.

Тупой идиот, черт возьми! Конечно, лучше пусть сестра будет продажной стервой, чем признать свою никчемность.

Поднявшись, отряхиваю руки и иду на выход. Администратор с мамашей стоят в холле, наверняка и слышали стоны Егора, но вмешаться не спешили.

Отсалютовав им, покидаю ресторан. И как с такими родственниками Ксюша осталась светлой и доброй?

Хочу скорее к ней. Завтра опять с самого утра дела и дела, поэтому нельзя терять ни минуты.

Хотя что уж лукавить? Мне, кажется, ее всегда будет мало…

Ищу в бардачке салфетки, прижимая телефон плечом к уху. Не хватало ещё, чтобы Ксюша заметила кровь на костяшках, когда я домой вернусь. Нельзя ей сейчас нервничать.

— Слушаю, — наконец-то раздается в трубке голос Мариба, когда я уже собираюсь отключиться.

— Где тебя носит? — недовольно спрашиваю, вытирая небольшой подсохший развод.

— Я не человек, что ли? — тут же возмущается друг.

— Ладно, не кипятить, — сбавляю обороты. — С одним придурком я уже пообщался, на очереди второй. Надо где-то его выловить, вряд ли мое сообщение в стиле "уважаемый ублюдок, не мог ты приехать в одно прекрасное место на встречу со мной" возымеет эффект.

— Сколько сарказма, — усмехается Мариб. — Если ты заявишься к нему домой, он вряд ли тебя пустит. Так что этот вариант отметаем.

Люблю я своего друга и его логические цепочки. Но я тоже так умею.

— В офис тоже не сунуться, — говорю, комкая салфетку в руке. — Там, вероятнее всего, полно охраны.

— Согласен. Тогда я сейчас поищу варианты.

— Ищи, друг мой. Ищи.

Бросаю телефон на пассажирское сиденье и  завожу машину. Ублюдок не так прост, как этот недоумок Егор. Но  и с ним справлюсь, чтобы Ксюша спокойно могла спать по ночам, не вздрагивая от каждого шороха, и ходить по улицам, не оборачиваясь. Да и вообще я за справедливость. А за столько лет издевательств над Ксюшей расплатиться надо.

Сжимаю руками руль, мысленно матерюсь, глядя на окна дома. Надо успокоиться, прежде чем заходить.

— Осталось совсем немного, — говорю сам себе, выходя из машины.

Ксюшу нахожу на кухне в одиночестве. Она, кажется, даже не замечает моего присутствия. Сидит, уставившись в чашку с чаем, и мешает его ложкой.

И что у нас опять случилось? Неужели снова тетушка?

— Ксюш, — зову негромко, но цветочек не реагирует, и тогда я повторяю громче: — Ксюша!

Вздрагивает, оставляет ложку наконец-то в покое и поднимает на меня глаза. Лёгкая улыбка при виде меня, и глаза даже загораются.

— Амиль…

— Что случилось? — спрашиваю, присаживаясь на корточки возле девчонки и взяв ее руки в свои. Она молчит, и я предполагаю первое, что приходит в голову: — Тетя?

— Нет-нет, — поспешно отвечает она. — Просто… — отводит взгляд, а я снова готов порвать любого, кто хоть слово не так ей сказал.

— Просто? — тороплю ее.

— У Егора сегодня День рождения, — выпаливает на одном дыхании и поясняет: — Это брат мой. И я вот думала, поздравить его или…

— Или, цветочек, или, — перебиваю, поднимаясь. — Хочешь, чтобы тебя опять расстроили? Тебе нельзя. Нам же нужен здоровый и спокойный малыш, — сбавляю обороты, переключаясь на другую тему.

Ксюша улыбается и машинально кладет руку на живот, отвечая в той же манере, что и я:

— А если у него будет твоя вспыльчивость и несдержанность?

На секунду задумываюсь и хочу сказать Ксюше то же самое, что говорил недавно Марибу. Но меня прерывает телефонный звонок.

Ну вот! То не дозвониться до него, то даже мысленный посыл почувствовал.

— Извини, цветочек, — говорю, касаясь пальцами Ксюшиного подбородка. — Скоро дел будет поменьше.

Она кивает и спохватывается:

— Я пока ужин разогрею.

Выхожу в коридор и сдвигаю слайдер.

— Слушаю, Мариб.

— Я тут порылся в делах Глущенко, — сразу переходит к делу, откровенно зевая. Наверное, это такой тонкий намек, что всё-таки он человек и отдыхать ему тоже нужно. — И вот что нашел, — продолжает Мариб. — У него вроде как наклевывается выгодная сделка. И на завтра его секретарша забронировала столик в том же ресторане, где ты сегодня был.