А ведь всё так хорошо начиналось…

Прорыв в зону чужой ПВО вышел на удивление лёгким.

Ударные эскадрильи бодро отчитались о поражении всех намеченных целей. Две с половиной сотни AGM-158 и AGM-88 HARM разнесли в хлам бОльшую часть ЗРК и радиолокационных станций русских. С дистанции сошли менее 30 процентов всех выпущенных ракет.

— Ну что, парни, покажем, кто в небе хозяин? — не удержался полковник Кларк, нарушив режим радиомолчания.

В ту же секунду эфир буквально взорвался нелестными комментариями в адрес противника и хлещущим через край бахвальством в свой собственный. Полковнику даже пришлось призывать к порядку некоторых особенно рьяных. А через десять минут в небе разверзся ад…

Сначала с одного из бортов ДРЛО передали о появлении четырех целей. По ним почти на предельной дальности отработали тридцатью AIM-120D. Все ракеты ушли в «молоко», цели легко уклонились и, слегка изменив курс, продолжили идти на сближение. С АВАКСа их определили как «Фланкеры» модификации С (Су-30).

На встречу с «Сушками» Кларк отрядил эскадрилью майора Стивенса. Три оставшиеся эскадрильи авиакрыла занялись новыми целями — заходящими с запада восемью «Фланкерами Е+» (Су-35).

На этот раз дальнобойные ракеты не применяли. Дождались, когда русские подойдут ближе и врезали по ним AIM-7 «Спэрроу». Определенная вольность здесь, безусловно, присутствовала — учебники по тактике не рекомендовали использовать против маневренных целей ракеты средней дальности, однако полковник решил рискнуть, благо соотношение сил (один к четырем) это вполне позволяло. Увы, но русские снова смогли удивить. Все «Воробьи» промахнулись, не помогла даже активная радиолокационная подсветка. А затем произошло неожиданное. «Фланкеры» бросились врассыпную.

Эскадрилья Макгилла погналась за парой «Сухих», уходящих на север. О том, что это ловушка, выяснилось, только когда запищали приборы предупреждения об облучении.

— Четыре ракеты справа, восемь спереди-снизу, — «невозмутимо» проговорил летящий первым Ральф Вулластон. Это сообщение оказалось последним.

Не помогли ни противоракетные манёвры, ни дипольные отражатели, ни тепловые ловушки. «Уничтоженные» несколько минут назад ЗРК били в упор. Только пять из двенадцати самолетов смогли избежать катастрофы. «Фланкеры» их попросту обманули. «Бросились наутёк» и вывели «Иглы» под удары наземных систем ПВО.

Самое страшное, что это случилось не только с группой, в которой летел капитан Хиггинс. Нападению с земли подверглись практически все самолеты авиакрыла. Буквально пара минут и от подразделения в сорок восемь машин осталось менее половины. А потом в воздухе началось настоящее светопреставление…

Исчезли сигналы ДРЛО, связь, навигация, экраны радаров заполонила белёсая муть.

Спустя ещё полминуты в разрозненные боевые порядки истребителей Коалиции вломились русские «Сушки».

Майки не знал, да и не мог знать, что в это время происходило с другими авиакрыльями и авиагруппировкой в целом. А происходило с ней то, что штабы и газетчики любят называть красивым и ёмким словом — «Разгром».

Выпущенные четвёркой Су-34 ракеты дальнего действия Р-37 оказались эффективнее аналогичных американских. Две из них поразили Е-3 «Сентри», барражирующий в небе Ирака. Второй борт ДРЛО ссадила на землю ракета 40Н6Е С-400. Две ПУ и один радиолокационный комплекс «Триумфа» скрытно перебросили на юг провинции Хомс, откуда они сумели-таки достать «летающий радар» янки. Совместными усилия авиации и ЗРК были уничтожены и самолеты постановщики помех Коалиции.

Лишившись внешних «глаз и ушей», «Иглы», «Фальконы» и «Рапторы» вынуждено перешли на собственные бортовые системы обнаружения, целеуказания и связи, мгновенно став видимыми не только для сверхсовременных русских комплексов ПВО, но и для устаревших сирийских. Больше всего в этом плане не повезло «малозаметным» F-22. Не обладающие маневренностью менее навороченных собратьев, они становились лёгкой добычей даже для древних сирийских МиГов, не говоря уже о новейших Су-30 и Су-35. Все восемнадцать участвующих в сражении’Рапторов' были потеряны за десять минут. «Фальконы» и «Иглы» сопротивлялись чуть дольше. Размен шел примерно один к восьми в пользу русских. Комплексное использование и четкое взаимодействие наземной и воздушной составляющих российской системы ПВО в Сирии сыграло решающую роль в гибели американской авиационной армады. Из более чем трехсот самолетов на базы вернулись тридцать четыре машины, две трети имели довольно серьезные повреждения. То, что противник тоже лишился почти всей своей авиации, утешало слабо. Операция «Неотвратимое возмездие» фактически провалилась. Ни о каком новом массированном ударе больше не могло быть и речи…

И это был ещё не конец…

Пот заливал лицо. От перегрузок темнело в глазах.

Очередная полупетля, очередной разворот…

Самолёт ощутимо тряхнуло.

«Да сколько же у него снарядов⁈» — мысленно чертыхнулся Майки.

Он понимал, что следующий вираж будет последним. Пробитым крылом уже не отделаешься. «Фланкер» зайдет в хвост и… И всё.

Манёвренность русского поражала. Там, где «пятнадцатому» для установившегося разворота требовалось полтора километра дуги, «Сухой», не теряя скорости, выписывал фигуру вдвое меньшего радиуса. Именно на этом погорели Лео и Дони. Настырный «Фланкер» по очереди разобрался с обоими, истратив всего две ракеты, а сейчас гонялся за Хиггинсом.

Выйти из боя не было никакой возможности.

Ну, разве что…

Вниз.

Пикирование.

Полный форсаж.

Выход…

Хиггинсу не хватило всего сотни метров по высоте и пяти градусов по тангажу.

Его F-15 рухнул на землю в двадцати километрах к северу от сирийского города с весьма «говорящим» названием — Аль-Херак…

Глава 4. Это наше море

'День 37.

Погода продолжает не радовать. Полсуток туман, ночью дождик, солнце почти не выходит. Одно хорошо, что не холодно. Температура ровная. Ночь: плюс четырнадцать — плюс семнадцать. День: плюс восемнадцать — плюс двадцать два. Ветер порывистый, временами до десяти метров в секунду. Но туман всё равно висит, словно его приклеили. Странно.

Еще страннее смотреть на местные кустарники и деревья. На одних внезапно цветы появляются, с других листва облетает, словно тут осень с весной перепутались.

Зато на моём огороде всё зашибись. Растения прут так, словно их свежим навозом каждый день удобряют. Даже испугался: вдруг сорняки? А потом посмотрел по каталогу: вроде бы нет, вроде нормальные. «Картошка, капуста, морковка, горох, петрушка и свекла. Ох!» Тут надо бы смайлик нарисовать, потому что всё точь-в-точь как в детских стишках получается. И это радует.

Световой день, по ощущениям, уменьшается, хотя и несильно. Никак не могу астрономические наблюдения провести. Из-за высокой облачности звезды вообще не видны, луна — тоже. А солнце, когда появляется, не поймешь, в зените оно или нет. Придётся откладывать до лучших времен, когда небо очистится.

Дом продолжаю строить. Уже приступил к стенам. Бревна укладываю в два слоя, поскольку тонкие. Толстые не осилить — слишком тяжелые. Короче, делаю всё не по классике: получается не изба, а нечто каркасное-щитовое. Надо будет ещё раз конструкцию пересчитать, а то ведь развалится в самый неподходящий момент, как в «Трёх поросятах», замаешься восстанавливать.

Солнечные батареи практически не работают. Банально не на чем — нет солнца, нет и энергии. Чтобы аккумуляторы не простаивали, соорудил ветряк. Три дня с ним мучился, собирал, разбирал, настраивал, и всё равно — выход энергии почти нулевой. А как ещё прикажете называть триста-четыреста ватт мощности после всех преобразований? Даже дрель не подключишь, только и можно, что ноутбук заряжать. В общем, не такое это простое дело — качать из природы энергию. Тут и мозги, и руки должны в унисон работать, да и не факт, что получится…' (из дневника А. Н. Трифонова)