Ванзаров принялся помогать, чем мог. Было поздно…
8
До наступления Нового года оставалось четверть часа. Метрдотель умолил оставить тела Половцевой и Уверского в зеркальном зале, чтобы не пугать гостей. Тело Кошлякова получилось незаметно вынести и отправить в полицейский участок. Лебедев остался с Ванзаровым. Курочкин был на страже у дверей.
Аполлон Григорьевич, не стесняясь, поедал порции севрюжины, закусывая грибочками. Аппетит его был силен и крепок, как всегда. Ванзаров к еде не прикасался, сидел в раздумьях.
– Что печальны, друг мой? – спросил Лебедев, работая мощными челюстями.
– Нелогично и нелепо.
– Что именно?
– Зачем убивать меня? Никаких дел, ни плохих, ни хороших, между мной и Уверским не было. Здоровались на приемах в министерстве.
– Кто-то попросил об одолжении. У вас врагов множество.
– Если Уверский хотел убить меня, мог найти десяток более простых способов.
– Всякое бывает, – сказал Лебедев, вытаскивая из зубов рыбью косточку.
– Не бывает, – ответил Ванзаров. – Половцева потратила полторы тысячи на банкет, еще столько же, чтобы нанять актеров… Таких свободных денег у нее не было… Откуда они взялись? Логично предположить: Уверский финансировал. Моя голова не стоит трех тысяч.
– Вы себя не цените…
– Любой беглый каторжник с Горячего поля пырнет ножом за пятерку. Мало того, Половцева втянула родного брата в авантюру. Втайне от любящего мужа приехала в Петербург, остановилась в «Англии». Пришла ко мне, чтобы заманить наверняка, зная, что на приглашение неизвестного клуба не поддамся. Отправила посыльного из гостиницы… И ради чего? Получить мой труп?
– За ваш труп многие готовы заплатить.
Можно расценить как комплимент. Логика считала по-иному.
– Так убийства не делают. Слишком сложно и непредсказуемо. Если бы я не пришел на банкет? Все напрасно? Половцева и Кошляков остались бы живы, но как устроили бы вторую попытку покушения на меня?
Аполлон Григорьевич отправил в рот порцию грибков.
– Выходит, не было красивой идеи: сыщик… прошу прощения, чиновник сыска погибает, расследуя свое убийство?
– Идея была. Наверняка. Как дополнение к главной игре.
– Игре? Что еще за игра?
Не было доказательств, только логическая цепочка. И оценка характера Половцевой психологикой. О чем в присутствии Лебедева лучше не заикаться. Психологику великий криминалист упрямо считал лженаукой. Ревнуя ее за победы.
– Единственное предположение, – в раздумьях сказал Ванзаров.
– Не томите, друг мой. – Криминалист вкусно причмокивал.
– Простой вопрос: почему Половцева сделала вид, что не знает меня, а потом подмигнула за столом? Для ее характера – откровенная странность.
– Волновалась, запуталась.
– Это нелогичный ответ.
– Неужели?
– Половцева не ошиблась и не испугалась. Потому что все случившееся, весь спектакль – это не покушение на меня лично.
– А что же?
– Дуэль. Честная дуэль с правилами и секундантами. Убийцы Половцева и Кошляков приняли каломель. И я должен был принять пилюли каломели. В живых остается победитель дуэли. А господин Уверский вроде арбитра. Секунданта. Половцева честно дала мне шанс уйти: я мог обидеться на ее глупую забывчивость. Когда подмигнула, дала сигнал: мы в игре, дуэль началась. Только она забыла мелкую деталь: зеркала в зале отражают то, что происходит за спиной. Без каломели лимонад был не оружием дуэли, а просто лимонадом.
Лебедев тщательно вытер рот салфеткой.
– Красиво, но никаких доказательств…
Ванзаров встал.
– Доказательство есть, – сказал он и подошел к телу Уверского.
Обыскав внутренние карманы пиджака, он вынул запечатанный конверт. На лицевой стороне имелась надпись чернилами: «Победителю».
– Это что такое? – спросил Аполлон Григорьевич, разглядывая послание.
– Приз, который секундант должен был вручить мне.
– Почему же не отдал?
– Его опечалил результат дуэли.
– Неужели?
– Вероятно, он сделал большую ставку на мою смерть. И проиграл. В этом клубе могут развлекаться опасными пари.
– Ставки были высоки?
– На мою смерть – наверняка. Тот, кто поставил, что уцелею, много выиграл.
– Эх, вот бы сорвать куш, – загрустил Аполлон Григорьевич, но тут же поправился: – Я бы ставил на вас… Всегда и во всем… Не тяните, открывайте приз…
Взяв столовый нож, Ванзаров поддел клапан и дернул. Внутри оказалась картонка, исписанная строгим прямым почерком. Трудно сказать определенно, но, похоже, этой же рукой было написано приглашение в «Донон».
Письмо сообщало:
«Господин Ванзаров! Если вы это читаете, значит, дуэль выиграли вы, а я проиграла. Оцените задумку нашего поединка: лучший сыщик столицы умирает, расследуя свое убийство. Очень жаль, что не вышло. Ничего не поделать. Такие правила. Членом клуба «Одиссей» становится победитель. Поздравляю. Вас ждет множество приключений. Это будет интересная игра. Вы будет ставить на кон свою жизнь, не зная об этом. Как жаль, что я этого не увижу. Прошу не сообщать подробности моему любимому мужу. Ему будет и так тяжело. Прощайте, Ванзаров, и добро пожаловать в «Одиссей»!
Игра начинается».
Пульчинелла
…И все-таки Варвара вляпалась в карантин. Как сырник в сметану.
Путешествуя весной 2020 года по Северной Италии, и замечая, как эпидемия нарастает и становится хуже, она еще понадеялась. Конечно, на авось. «Авось» не вывез, а подвел. Окончательно – в аэропорту Guglielmo Marconi[3]. В который она примчалась уже после объявления тотального карантина.
Стоило так спешить, чтобы узнать приятную новость: рейсы в Россию отменены. Все до одного.
Девушка на стойке информации, пряча доброту под маской, сообщила, что туристов будет забирать чартер. Когда – точно неизвестно. Не раньше чем дня через три. Или четыре. Как прилетят, так сразу. Если не отсюда, то из Милана. Это же почти рядом. Триста километров, какие пустяки.
В общем, Варвара застряла в Болонье.
Всему виной была жадность. Не та жадность, что толкает девушку от бутика к распродаже. Варвара страдала редким и тяжким типом жадности: жадность научная. Попав по гранту в Италию, она, что называется, дорвалась, набирая еще и еще материалы для кандидатской диссертации. Как какой-нибудь жадина Панталоне. Или скупой рыцарь. И все равно казалось мало. Жадность, как известно, наказуема. Порой в России, иногда в Италии. И вот возмездие: Варвара осталась бедной сироткой перед табло, на котором горел красный столб отмены вылетов.
Куда деваться? Города не знает, друзей нет. Ехать в Болонский университет, который стоял в планах, – бесполезно. Все закрыто, студентов и преподавателей разогнали на карантин. Надо искать гостиницу. Хоть бы кто помог одинокой девушке…
Желающие нашлись сразу, стоило Варваре выйти на стоянку. Около ее кроссовок затормозило такси. Водитель на чудовищном итало-английском спросил, куда синьорину подвезти. Варвара ответила на слишком правильном итальянском, что нужен недорогой отель. Совсем скромный. Сраженный родной речью в устах туристки, водитель выскочил из машины, распахнул дверцу и элегантно зашвырнул дорожный баул в багажник.
В машине пахло смесью табака и дешевого одеколона. С зеркальца заднего вида свешивался вымпелок с сине-красными полосами, белым крестом и надписью «BFC1909». Полосатыми наклейками были украшены дверцы и приборная доска. Не иначе таксист ярый болельщик, тиффози.
Какое место занимает местный клуб в чемпионате Италии, играет ли в нем красавчик Рональдо, Варвара не имела ни малейшего представления. Футбол был последним пунктом списка ее интересов. Причем вписан самым мелким шрифтом.
Развернувшись на сиденье, таксист обещал отвезти в отличный отель с самыми выгодными ценами.
Варвара не питала иллюзий насчет отелей, рекомендованных таксистами. Вежливо улыбнулась и ответила:
