«Месяц, вернее почти четыре недели».

«Ничего, не волнуйся. Это обычное дело… Я пойду, скажу Ване, чтоб освободил тебя…»

«Не надо. Всё в порядке».

«Надо. Ещё как. Я хочу здоровых внуков, так что никаких разговоров».

«Спасибо, Гавриил Владимирович. Я рада, что у меня такой свёкор».

«Я тоже тобой доволен… И одна просьба…»

«Какая?»

«Люби его всегда как сейчас».

Пока под землёй сомы вели работу прямо над шахтой восседало мнимое и фактическое начальства. Фактическим был чум Манхр. В его распоряжении находился весь Донецк и Макеевка в составе 24 сом, разрабатывавших 7 месторождений. Плюс 12 бур охраны и две буры специального назначения (главным образом против маки). Всего 3728 людей и 560 чумов. Как ни странно, но несмотря на всю брезгливость чумов к людям, они знали точное количество и раз в неделю проверяли их наличие. Помню как-то раз к маки перебежало аж целых тридцать восемь человек, так Манхр сам полез в шахту избивать сому, лишившейся тогда двадцати двух своих шахтёров, вместе с заместителем. После наказания она потеряла ещё восемь убитыми. Это был единственный раз, когда карак («карак» – заведующий группой в колонне) спускался под землю.

Сам Манхр от всех остальных в его должности ничем не отличался, кроме своего веса: подобные ему заедались до двухсот килограммов, он же всего до девяноста. Чумы это активно пропагандировали, объясняя симпатией Манхра и его желанием помочь людям путём постоянной, в том числе собственной работы. Правдой здесь был лишь вес (реальную причину знал весьма узкий круг руководства колонной, заключавшейся в какой-то страшной и весьма редкой у чумов болезни; что касается «помощи», то говорили, что он приворовывал у своих, да в таких количествах, что можно было уже купить собственную шахту не меньших размеров).

Теперь власть мнимая. В её лице представлялся Павел Пожарин (номер 726629А1). Под землёй этого человека ненавидели больше, чем чумов, несмотря на то, что не от него исходили приказы бить их камнями. Маки ненавидели этого человека больше, чем кого бы то ни было, несмотря на то, что не от него исходили приказы на рейды по «дикому полю». И даже чумы, включая и самого Манхра, ненавидели его больше, и чем маки, и чем шахтёров, несмотря на то, что не он их убивал и заставлял находится на этом месте. Его ненавидел тот, кто не знал, а тот, кто знал, понимал, что он нужен. До него на этом посту не держались более полутора лет, он сидел уже целых десять.

В задачу номера с окончанием «А1» входил «основной» отчёт перед караком о проделанной работе, а также некоторые нюансы в бухгалтерии. Манхр при его помощи воровал. Шахтёры и маки видели в этом выгоду – раз он ворует себе, значит в империю идёт меньше.

Пожарин за свой «труд» получал привилегии: Во-первых, практически всё время А1 находился на поверхности земли, а не в её недрах, что позволяло ему, по крайней мере, дышать воздухом, а не пылью, переполняемой метаном, во-вторых, у него имелась возможность выбрать себе семерых помощников из шахты, хоть он не брал ни одного, и, в-третьих, особые условия жизни: хорошая еда, больше времени на сон и так далее.

Всё это Манхр терпел, но в силу своих причин. Он ненавидел его за то, что то позволял ему слишком много воровать. Ведь Манхр – чум дворянского происхождения , и учили его с самого рождения любить и превозносить силу «Тёмного камня», Чумную Империю, свой вид, а он воровал у своих же. Стыд и алчность постоянно сталкивались в нём, и победу всегда одерживало второе чувство.

Всем этим за него восхищался Пожарин: структурой общества Империи, сверхъестественными способностями, преодолевшими некогда человеческую цивилизацию, физиологическим строением, и даже брезгливостью к людям. Он пренебрегал людьми, хотя и был одним из них.

25-ого марта обстановка в группе Донецк-Макеевка изменилась: из центра прибыло сообщение (благо телефоны работали):

«Лично караку Донецка-Макеевки Манхру от броза Славянской колонны Блуха:

С отвращением сообщаю, что некоторое время ранее мне доложили, что вы, карак Манхр, занимаетесь казнокрадством и тайно перевозите добытое сырьё в дарованные вам территории Кубани, сектор 7. Свою причастность к этому отрицать не пытайтесь. От вас требуется в течение двух недель возвратить Империи Тёмного Камня 264 тонны угля. Кроме того, уплатить 36 тысяч роков в качестве штрафа. В случае невыполнения данных требований у вас будут отняты звание, должность, земли и прочее имущество, а сами вы помещены на работу, к своим бывшим подчинённым, где и останетесь до конца дней».

Броз Славянской колонны Блух

После прочтения этого послания у Манхра задёргалось веко, затряслись пальцы на обеих руках, а зелёный змеиный язык вылез наружу и стал неподвижным.

Через полминуты в кабинет карака явился Пожарин. По правилам человеку нельзя было сидеть в присутствии чума – для категории А1 часто делалось исключение. Но в этот раз Пожарин, когда он увидел гримасу на морде своего покровителя, мысли об этом выпрыгнули прочь из его головы.

«Я точно должен тебя поблагодарить! Раб!» – взревел чум.

Пожарин опустил свою широкую голову и уставился в пол.

«Не знаешь, за что?!»

«Не, господин, не знаю».

«Ааа… Не знаешь… А, что мне грозит за это, знаешь?» – Манхр встал из-за стола и подошёл к «своему виновному».

«Нет, господин, не знаю».

С широкого мерзкого размаха Манхр засадил ладонью в «противника». Пожарин отлетел в сторону, к стенке, и, согнувшись, свалился на пол; он хорошо знал, что попробуй он встать, получил бы ещё раз. Спорить с чумов бесполезно – они не способны признать свои ошибки.

«Голову мне скрутят, вот что сделают! Мне! Мне, Манхру, скрутят голову! Слышишь, раб?! Мне! Манхру! Слышишь?!» – Манхр подошёл к лежачему и, что было сил, пнул его ногой. Затем ещё раз. И ещё раз.

«Слышишь, раб? Слышишь?» – карак вошёл в истерику. Он не мог поверить, что такое вообще происходит. Это же просто невозможно. Не его должны судить – другого. Тридцать пятый год он заведует этой областью, к нему никаких претензий, и тут вдруг вот тебе.

После ряда ударов различной силы и эмоциональной окраски Манхр отошёл от полумёртвого всеми ненавистного номера 726629А1 в сторону окна и устремил свои взоры вдаль. И в первый раз в своей разрушительной лживой жизни он объективно взглянул на небо. Имперская пропаганда без тени сомнения изображала Земное Небо как какую-то природную ошибку: в их мире Небо фиолетовое. Теперь это не казалось догматом или вообще весомым утверждением. Манхр впервые смог почувствовать своё «я», уже отделимое, хоть и на незначительное расстояние, от Империи. У него сформировалось собственное мнение.

«Собственное мнение? – подумал карак. – Что оно представляет без всего остального? Ничего. Нет… Представляет. Это ведь я. Манхр. Но теперь я отдельно… Чушь. Как кто-то может быть отдельно? Это невозможно… Возможно. Так живут, например, маки… Да нет. Это люди. У людей всё не так. Они ведь люди. НЕ мы. Мы лучше… А почему?.. Почему мы лучше?»

В голове у Манхра что-то застряло, потом остановилось и всё остальное. Встал весь механизм. И всего-то из-за одного банального вопроса «Почему?».

Чум обернулся и посмотрел на всё ещё лежащего Пожарина: «Чем я лучше него? Да это бред! Это кусок отбросов ни на что неспособный. Конечно, я лучше его!… Его да, но людей-то ещё миллионы… Сейчас они работают. Спят всего восемь часов. Они переносят такие условия… Я бы так не смог… Но почему мы тогда победили их, если они сильнее?»

Манхр уселся за стол и, наклонившись вперёд, зажал голову руками: раньше размышлять ему не приходилось, раньше он думал только о деньгах. Перед ним встала дилемма: с одной стороны пришла мысль о превосходстве людей над чумами, с другой – он точно знал, что люди проиграли войну. Совместить две эти вещи Манхр не мог, а отменить какой-либо тезис просто не представлялось возможным. Второй тезис являлся чуть ли не неопровержимым фактом. А первый настолько запал в душу, настолько казался очевидным, что заставлял в прямом смысле подбирать аргументы в свою пользу.