– Ты в следующий раз будь осторожней с супом. Так и Дикая Кэйшес из мёртвых восстанет.

Виктор окинул взглядом панораму гибнущего Дарнелла. Интересно, что на это сказал бы Хейд? «Я всегда знал, что это город агрессивных психопатов, просто они устали притворяться», – и скорчил бы гримасу. В академии Виктора больше ничего не держало, он покинул её, не таясь – через главный вход. Можно было и дальше наблюдать из первых рядов, как Дарнелл сбрасывает праздничную шелуху, но не в его привычках оставаться зрителем. Бражники ползали по плечам, трепетали их маслянистые крылья. Рой всё ещё слишком мал. Ненадолго.

Под ногами хрустели карамельные рыбки, крошились кусочками сладкого янтаря – сегодня они были всюду, как символ прошлого Дарнелла, некогда рыбацкой деревушки. Мгла окутала улицы, сквозь дымную пелену слышались крики, смех и мольбы о помощи – то шумела компания музыкантов, собственные инструменты заменили им оружие. По их следу шла парочка айрхе, они готовили снаряды из бутылок и топлива, которое сливали с уличных фонарей. После их визитов горело уже несколько квартир. Огонь – серьёзный враг, с ним всё ещё приходилось считаться. Виктор затаился за прилавком со сладостями, наблюдая и бегло просчитывая варианты, но его отвлекли шаги позади.

– Ты чё, драться с ними надумал? Слухай, не будь, как Этан. Он мнил себя непобедимым горным медведем, пока тэ его не грохнул. Дак тэ тоже не бессмертный!

– Весь город сейчас – наш враг. Хочешь ты того или нет, но нам придётся прорубать себе путь до убежища.

– Знаешь, чё делает охотник, когда его окружает стая волков? – Крыс вцепился в локоть Виктора, чтобы тот и думать не смел дёрнуться, пока не дослушает до конца. – Пугает их. В бабках Крыса водилась Эхийя из рода Койрхов. В ней текла кровь дейхе. Она своих сыновей в жертву принесла, чтобы защитить клан от энлодов. Черти ей послушными псами были. Она рассказала, как эту шельму приструнить, – он покопался под кейпом и вытащил идол. Над ним основательно поработали: крылья были изрезаны вязью угловатых символов, а черепок обвязан красной нитью, продетой через глазницы и под выпирающими клыками. Больше похоже на намордник. – Много с ним возился. Давай глянем, чё получилось.

А ведь Виктор почти поверил, что Крыс за него беспокоился. Он приглашающе махнул головой в сторону музыкантов – пусть мальчишка развлекается, даже самому интересно стало. Взгляд Крыса потяжелел, опустились уголки губ, между бровей залегла морщина – лицо не юноши, но старца. С его языка слетели незнакомые слова, и древесина вмиг почернела, а глазницы черепа засияли алым.

– Токо напугать, ясно? – Крыс щёлкнул идол по носу, выбив из него чёрта. Тварь зарычала, но стоило цыкнуть – сразу же затихла. Как она стала такой послушной? Виктор следил за каждым движением, но так и не понял, в чём же секрет. В нитках и символах? В древних словах исчезнувшего народа? Крыс с важным видом ответил: – Бабуля Эхийя выпытала у чёрта, как его при жизни звали. А имя – оно большую власть даёт, если знать, как им пользоваться.

«Видимо, мне повезло», – с тоской усмехнулся Виктор. Из живых его настоящее имя никто не знает, да и какое оно – его имя? Мальчишки, ставшего жертвенным бараном в руках родителей? Или женщины, которая даже после смерти не захотела выпустить дочь из своей хватки? Хорошо, что ему дали новое, и этим третьим именем можно было отгородиться от остальных двух.

Чёрт стёк на землю клубами дыма, его эфемерная плоть слилась с лужами и грязью. Алый отблеск мелькнул у трупа мужчины – очередная жертва поджигателей, которую подловили на пороге дома. Вокруг головы расплылся ореол из крови, и никто из Левиафанов не заметил, как она стала чернее угля. Рядом с покойником топтался музыкант в пёстром сюртуке, он драл горло криками: «Смотри на меня! Смотри на меня! Говори со мной! Спой мне!» – скорее бред сумасшедшего, чем осознанная речь. Крики сменились воплем, когда его схватили за лодыжку. Мёртвое тело двигалось рывками, оно цеплялось за штанины, повалило своим весом орущего музыканта на землю. Грязные пальцы нащупали голову жертвы, раздвинули челюсти и залезли ей в рот, гогот смешался с глумливым: «Пой-кричи! Пой-кричи! Громче! Громче!», музыкант выл от боли.

Виктор отвёл взгляд, но ему хватило и жуткого хруста, чтобы представить, как мертвец порвал музыканту рот. Крыс наблюдал за чёртом до последней секунды, широко распахнув глаза. Эксперимент вышел за рамки его ожиданий, зато на Левиафанов подействовал безотказно – они с криками бросились врассыпную, один из айрхе догадался кинуть в оживший труп бутылку с огнём.

Удивительное существо этот чёрт – дикое, жестокое, растерявшее всю человечность. А ещё жадное – вместо того, чтобы вернуться к хозяину, оно поползло дальше по улицам, вынюхивая новые оболочки. Крыс поднял с земли камень и треснул им по идолу пару раз: чёрт мигом вернулся в клетку, воя побитой псиной.

– Когда чёрт ещё человеком был, то его убили, треснув булыжником по башке. Кто-то близкий убил. Обидно ему было, больно, до сих пор больно. Крыс напоминает ему это мгновение до смерти. Чёрт боится и прячется. Всё просто! – сказал горец, но на взгляд Виктора всё было далеко не «просто». Однако он слушал и мотал на ус – вдруг пригодится.

Крыс мог бы и дальше с умным видом делиться мудростью предков, но он насторожился, принюхался. Резкий выпад рукой – и он схватил что-то в воздухе.

– Колется. Чё-то Курьерское – воняет, как от тэно, – Крыс протянул Виктору руку. – Смотри. Крыс не видит, но чует. А тэ видишь.

Виктор и правда видел: в ловушке из пальцев замер бражник, он был огромным, во много раз больше тех, что уже доводилось встречать. Форма крыльев причудливо-волнистая, с мраморным рисунком всех оттенков алого и чёрно-золотыми «глазками» на краях. Использовать бражника как шпиона – хитро, хитро, но кто из Курьеров до такого додумался?

Шепнув: «Я кое-что попробую», Виктор сжал в ладонях кулак Крыса. Посланники Двуглавого могут нести такую боль, что разум меркнет – он никогда не забудет свои первые дни в плену. Почему бы не передать эту муку другому, а бражник мог бы стать наводкой на его хозяина. По сигналу Крыс раскрыл ладонь, позволив бабочке улететь, и рой Виктора рванул следом, он пронёсся через всю площадь, над битым стеклом, растоптанными рыбками и украшениями, скрылся за статуей Поющей девы. Осталось сжать вольт и представить, как крылья бражников обратились в острые лезвия. Раздался вскрик. Неужели сработало? Переглянувшись, Виктор вместе с Крысом рванули в сторону звука.

Таинственным шпионом оказалась женщина, она привалилась плечом к постаменту Девы и сгорбилась, как от удара в живот. Её лицо скрывала широкополая шляпка, украшенная крыльями дятла – такие изыски носят лишь в столице. Остриё палаша коснулось её подбородка, вынуждая поднять голову. Из-под полы шляпы показались глубокие синие глаза, как цветы горечавки, а на смуглом лице, в котором угадывались диковатые черты айрхе, они сверкали ещё ярче. Карамия. Только её тут не хватало.

– Хах, подловил, – усмехнулась полукровка без капли страха. – Неплохо для новичка, но в следующий раз отыщи хотя бы волосок своей цели, если правда хочешь ей навредить.

– Что вы здесь забыли? – Виктор вжал лезвие в её горло, ещё чуть-чуть – и порежет. Кровь живописно бы смотрелась на её кофейной коже. Словно услышав его мысли, Карамия ухмыльнулась и задрала голову чуть выше, открыв в вороте белоснежной блузки точёную шею. Её двойственная натура виднелась даже в мелочах: хоть и разоделась, как столичная модница, а волосы заплела в две обычные косы и украсила их лентами, как это заведено у степных народов.

– Следила за тобой, очевидно же. Я надеялась, что ты воспользуешься шансом встретиться со своей подружкой Ирмой, но ты просто выполнил заказ. Какая скука.

– С чего вы взяли, что я захочу её видеть?

– Некоторые из нас уверены, что вы с Ирмой убили Сиршу. Я тоже так думала, пока не начала за тобой следить. Нет, ты бы безыскусно её прирезал, – Карамия опустила голову, признавая свою ошибку. Крылья на шляпе хищно встопорщились.