– Ты что? – спросил Робин.

– Я подумала, что это можно расшифровать как социальное обеспечение бездельников.

– Я так и буду называть нашу контору, – сказал Робин и несколько раз с тяжёлым акцентом повторил «собьес».

В этот момент в его кабинет без стука вошла очередная посетительница, ведя за руку мальчика. Она по-хозяйски уселась на стул и, не обращая внимания на Раю, стала требовать, чтобы Робин дал ей деньги, потому что ей не хватает на жизнь. Рая встала, собираясь уйти, но Робин жестом остановил её. Ребёнок плакал, а женщина то и дело на него цыкала. Можно было только догадываться, как она с ним обращается в отсутствии свидетелей. Впрочем, их присутствие тоже не очень её стесняло.

– Почему ты не потребуешь деньги у отца мальчика, – спросил её Робин, когда малыш наконец замолчал.

– У него потребуешь, как же!

– Он где-нибудь работает?

– Понятия не имею.

– А что ты вообще о нём знаешь?

– Его зовут Дуэйн, и он ездит на красном шевроле, у которого вместо родной двери стоит белая.

– И всё?

– Да.

– Немного.

– Какая разница, я с ним больше никаких дел иметь не хочу. Я решила пойти в колледж, и мне нужны деньги, чтобы отдать сына в ясли.

– Прежде чем идти в колледж, надо закончить среднюю школу.

– Я хочу освоить компьютер, а этому учат только в колледже.

– Компьютер, – передразнил её Робин, – ты сначала в бюджет укладываться научись.

– Я умею.

– Где футстемпы9, которые я тебе давал неделю назад?

– Я их израсходовала.

– Мне сказали, что ты их продала в казино.

– Ну и что, не могу же я сидеть дома как привязанная, а если бы я там выиграла, то обошлась бы без твоих подачек.

– Ты знаешь, что сегодня будет семинар, на котором учат планировать расходы?

– Сегодня не могу.

– Почему?

– Я не обязана тебе отчитываться.

– Ты понимаешь, что живёшь за счёт людей, которые платят налоги?

– Они богатые, у них есть деньги.

– Работай, тоже будешь богатой.

– Что ты заладил, как попугай: работай, работай. Какой мне смысл батрачить, если я на крэке10 заработаю больше!

– Будешь торговать наркотиками, попадёшь за решётку.

– Я и там проживу.

– На, – Робин бросил ей футстемпы, – этого тебе должно хватить до конца месяца.

Когда посетительница ушла, Рая спросила:

– Ты знаешь эту девицу?

– Да, она подруга моей сестры, её зовут Марша. Убогое создание.

– Так ей и помогать бесполезно, всё равно она деньги растратит, а её сын так и останется беспризорным.

– Что же ты предлагаешь?

– Отправить её в трудовую колонию.

– Тебя за такие слова под суд могут отдать. Ведь у нас полно фанатиков, которые только и ждут момента, чтобы обвинить нормальных людей в расизме, жестокости и пренебрежении нуждами бедных.

– А что за семинар ты ей предлагал? – спросила Рая.

– Специально для таких, как она. На нём объясняют, что все деньги сразу тратить нельзя, нужно распределить их поровну на каждый день и делать лишь самые необходимые покупки, то есть учат элементарным правилам здравого смысла.

– Колония и была бы для неё самой лучшей школой. По крайней мере, она отработала бы футстемпы, и это заставило бы её хоть немного думать, а так она наплодит дармоедов, которых нам с тобой придётся содержать. Я недавно видела, как здесь два мальчика затеяли игру «выпрашивание велфера». Один изображал социального работника и задавал своему братцу вопросы, на которые тот очень бойко отвечал.

– А что мамаша?

– Ничего. Она спала на стуле, ожидая своей очереди, и наверняка была рада, что дети её не беспокоят.

– Мы от них зависим, – сказал Робин, – сама знаешь, что нам выделяют фонды пропорционально количеству клиентов, а зарплата здесь хорошая, бенефиты11 тоже, и, если тебя никто не застрелит и ты не сойдёшь с ума, то обеспечишь себе беззаботную старость. Наша контора – это не только кормушка для тех, кто доит государство, но и для тех, кто эти надои распределяет. Ни на каком частном предприятии работникам не позволили бы растянуть ленч на два часа, так, чтобы они успели поесть и потрахаться.

– Но ты-то успеваешь?

– Я даже и не пытаюсь, у меня это заняло бы гораздо больше времени.

Рая почувствовала себя неловко, невольно напомнив Робину о его физической неполноценности, но он только улыбнулся.

– Не конфузься, из-за инвалидности моя жизнь изменилась к лучшему. Если хочешь, мы с тобой можем растянуть ленч на два часа, и я тебе расскажу.

* * *

Мать привезла Робина в Миннесоту, и они поселились в дешёвой квартире в негритянском районе. Он сразу же попал в одну из банд. Вскоре ребята из враждующей группировки подкараулили его и избили так, что он чудом остался жив. После этого передвигаться он мог только в коляске. В таком состоянии своим бывшим друзьям он оказался не нужен, а врагам не опасен. Брошенный теми и другими, он от скуки и одиночества принялся за учёбу. Он, как инвалид и представитель меньшинства, получил все возможные виды помощи, а когда окончил колледж, сразу же устроился на работу. Здесь он пытался помочь выброшенным из жизни людям, каким ещё недавно был сам. Для него не составляло труда распознать, кто есть кто, и он решительно вёл себя с аферистами. Не делал Робин исключения и для родственников. Свою старшую сестру он лишил велфера и заставил работать. Она родила в пятнадцать лет неизвестно от кого, а потом каждые полгода лечилась от алкоголизма. Робин устроил её уборщицей и строго следил за тем, чтобы она выполняла свои обязанности. Младшую сестру он заставил учиться. Она окончила колледж и вышла замуж. И она, и её муж довольно быстро продвигались по службе. Помогал этому и закон об обратной дискриминации, которым они без стеснения пользовались. В кругу семьи они весьма критически отзывались о тех своих чёрных братьях, которые считали, что им все обязаны.

Робин рассказывал всё это Рае, катясь рядом с ней на инвалидной коляске. Вдруг она увидела, как мальчишка лет семи бьёт бутылки и подбрасывает стёкла под колёса стоящих около дома машин. Она подошла к нему и сказала:

– А ну-ка подбери.

Её решительный тон в первую секунду испугал малолетнего хулигана, и от неожиданности он начал подбирать, но тут же пришёл в себя и, бросив осколки, направился домой.

– Стой, – Рая крепко схватила его за руку. Он почувствовал, что вырваться не сможет, и завопил:

– Как вы смеете приставать к маленькому чёрному мальчику, это расовая дискриминация.

Рая растерялась, а мальчишка попытался вырваться, но в этот момент Робин подкатил к нему на своей коляске, схватил за другую руку и что-то сказал. Рая не поняла ни одного слова, однако мальчик присмирел и безропотно подобрал осколки.

* * *

Зуб у Бори разболелся после того, как он узнал, что его не взяли в компанию, где, как ему казалось, интервью у него прошло очень хорошо. Он позвонил спонсору и через полчаса уже был в его кабинете.

Там его поразило всё: и удобное кресло, которое принимало любую форму, и бормашина, которая была совершенно непохожа на аппарат с шумно вращающимися ремнями, пугавший всех одним своим видом, и то, что Дональд и его помощница надели маски. Боря даже хотел спросить, зачем это им, но пока думал, как правильно задать вопрос, Красин надел тонкие резиновые перчатки и попросил открыть рот, а потом направил туда лампу и стал проверять зубы. При этом он всё время ахал и охал. Казалось, он был так захвачен увиденным, что не обращал внимания на мимику пациента. Наконец, потрогав очередной зуб кюретой, он сказал медсестре:

– Смотри, это же XIX век, так, наверно, ставил пломбы мой прадед.

Сестра, державшая пластиковую трубочку для отсасывания слюны, смотрела в Борин рот с того момента, как он его открыл, но после замечания врача послушно кивнула и вполне натурально изобразила на лице смесь ужаса и удивления.