Верлиозия

Утро пасмурное. Пахнет дождем. Сегодня обязательно полетаю. Возможно, Ларрен согласится присоединиться ко мне. Если нет, то я никуда не полечу. Боюсь оставлять его в этом доме одного. Мене хватило вчерашнего.

Я не подозревала, что могу так сильно бояться. Но оказалось, что для этого мне нужно было всего лишь увидеть, как сирена поет для моего мага. Он слишком самоуверен. Даже не подумал о том, что его защита может не сработать. Это чистое везение, что он не попал под власть голоса Ваталы. Она лучшая из них. Она меня учила когда-то. Я сомневаюсь, что смогла бы освободить Ларрена из-под ее чар. Наверно, мне следовало убить Ваталу, чтобы другим неповадно было.

Поворачиваюсь, смотрю на своего мага. Он не спит, но глаз не открывает. Не хочу его прослушивать, хоть и хочется знать, о чем он сейчас думает и почему притворяется спящим. Склоняюсь над ним, провожу губами от виска до уголка его губ и шепчу:

— Открой глаза.

— И тебе доброе утро.

Слегка отодвигаюсь от него, смотрю в глаза, которые он открыл, как я и просила, и пытаюсь понять, что я сделала не так?

— У людей это обязательно — говорить "с добрым утром"? У нас нет.

— У нас тоже нет. Не переживай.

Ларрен обнимает меня за талию, тянет на себя. Послушно седлаю его бедра, мурлычу, проводя ладонями по груди, вычерчиваю языком дорожку от горла до пупка, поднимаю взгляд, встречаюсь с его взглядом. Он улыбается, запуская пальцы в мои волосы. Мне нравится его улыбка. И я не видела, чтобы он улыбался так кому-то еще, кроме меня.

— Мой, — шепчу я. Маг в ответ согласно прикрывает глаза и снова эта улыбка, от которой тепло. Урчу от удовольствия, мои губы продолжают свое путешествие от пупка и дальше, вниз.

— Вау, какая прелесть!

С рычанием вскакиваю и смотрю на Аргвара, который стоит, подпирая спиной дверной косяк, сложив руки на груди, и улыбается.

— Дочь моя, ты грозилась сменить защиту, но так заигралась, что забыла это сделать.

— Чем ты и не преминул воспользоваться, — огрызается Ларрен и набрасывает на меня одеяло. Все время забываю, как много значения люди придают наготе и как стараются ее прикрыть.

— Я надеюсь, что ты по делу, а не из любопытства, — ворчу я и еле сдерживаю мурлыканье, когда Ларрен встает позади меня на колени и обнимает за плечи в защитном жесте.

— Как трогательно, — комментирует Аргвар, — я готов прослезиться. Все-таки я не ошибся в тебе, Ларрен. Не зря ты мне нравился больше, чем следовало.

Из моего горла вырывается рычание. Не знаю, что задумал Аргвар, но моего мага он не получит.

— Больше чем другие разумные, — уточняет он с ехидной улыбкой, — если бы тогда все сложилось чуть-чуть иначе, я бы намного раньше понял, что вы не игрушки.

— Ты пришел, чтобы сообщить мне об этом? — холодно интересуется Ларрен, — или у вас принято являться без приглашения с утра пораньше?

— Да, в общем-то, я, как родитель, имею право появляться возле несовершеннолетней дочери в любой момент, — Аргвар игриво улыбается и продолжает, — а также уничтожать любого кто посягнул на ее честь.

— Это мы уже проходили, — равнодушно проговариваю я, скрывая, что меня скручивает от злости и страха за Ларрена. — Только на этот раз я сделаю все, чтобы убить тебя.

— Тот мальчик был тебе не пара, — лицо Аргвара кривится в брезгливой гримасе. — Как там его звали?

— Хватит ее дразнить! — перебивает Ларрен, — говори, зачем явился или убирайся отсюда.

Аргвар фыркает, изображая оскорбленную особу королевской крови, и все же переходит к делу:

— Дульсинея и ее внучка привели из иного мира интересного мага. В честь него устраивается небольшой консилиум. Мы в числе приглашенных. Вообще-то звали только тебя, Ларрен, но я намекнул, что вряд ли Верлиозия отпустит тебя одного, так что она тоже приглашена.

— Я бы не стала возражать или напрашиваться вместе с ним. Он волен делать что пожелает, — пробурчала я.

— Разве тебе не любопытно? — спрашивает Ларрен, покрепче обнимая меня.

Поворачиваю голову, смотрю на него снизу вверх и соглашаюсь:

— Любопытно.

Он наклоняется ниже, не отрывая взгляда от моих губ. Вздыхаю, тянусь навстречу, позабыв о присутствии родителя.

— Мне некогда ждать, пока вы тут намилуетесь. Собираемся через час у Кардагола в лаборатории. Ларрен ты знаешь, где это. Верлиозия, на сегодня даю тебе разрешение перемещаться между мирами.

С этими словами Аргвар исчезает. Если бы он чаще вел себя так деликатно, я бы, пожалуй, смогла относиться к нему лучше.

Катерина

Преодолеть стойкое нежелание Аркадия переодеваться мне не удалось. Он шипел, рычал, ругался. Но при этом не приводил каких-либо заслуживающих внимания доводов для того, чтобы сменить его нелепый черный плащ, джинсы и старый свитер на что-то более подобающее. И это при том, что дед разрешил воспользоваться его гардеробом. А уж Терин-старший никогда не пытался выделиться из окружения яркими нарядами.

— Верните меня домой! — сквозь зубы цедит Аркадий, глядя на аккуратно разложенные на кресле брюки, камзол и белую рубашку, — я не буду ходить в этих кружавчиках! И башмаки эти тоже не надену!

— Могу предложить сапоги, — смиренно произношу я, хотя на самом деле давно готова этими самыми башмаками дать ему по лохматой голове.

— Не буду!

— Туфли.

— Не хочу!

— Соску.

— Нет! А причем здесь соска?

— А еще слюнявчик. Хочешь слюнявчик? Агу-агу.

— Я домой хочу!

Недовольно пыхтящий Аркадий поворачивается ко мне спиной и начинает делать вид, что его чрезвычайно интересует пейзаж за окном. Пейзаж там, конечно, чудесный. Но неужели он еще на него не налюбовался?

Сижу на кровати, смотрю на плечи, обтянутые черной кожей и размышляю, что бы мне такое сделать, чтобы это чудо иномирское перестало капризничать. Доводы разума на него давно уже не действуют. И как я только не пыталась еще увещевать! И лебезила, и угрожала, и взывала к разуму. Ну отчего же он не хочет понять, что на предстоящем собрании магов он и так самый главный экспонат выставки? Неужели так трудно хотя бы внешне не выделяться?

Такой вроде бы спокойный, умный парень… Он закатил мне с утра истерику, когда обнаружил, что с его ногтей исчезла черная краска. Вот прямо-таки буянил и говорил в мой адрес всякие обидные слова. Нет, не обзывал, просто выражал сомнения в моей умственной полноценности. А сейчас не хочет переодеваться. Что делать?

Подхожу к нему, обнимаю со спины, чувствую, что на мои руки тут же ложатся его теплые пальцы. Молчит. Ладно.

— Хорошо, солнышко, — произношу я, — иди, в чем хочешь.

Спустя пару минут он разворачивается ко мне лицом. Вроде бы, не хмурится. Секунды две, после чего возмущенно восклицает:

— А это что такое?

— А?

— Что ты на себя надела?

А я что? Я ничего. Стою себе в шортиках апельсинового цвета и полосатой маечке. А на ногах у меня шлепанцы. Я так дома у Дуськи ходила. Очень мило, на мой взгляд.

— Ничего такого, — отвечаю, стараясь сделать выражение лица понаивнее, — ты уже готов? Мы можем идти?

Аркадий фыркает и коротко кивает. Вот и славненько. Вот и чудесненько. Я, правда, чувствую себя в этом наряде чрезвычайно нелепо, зато мы с Аркадием составляем просто замечательную пару. Этакий мрачный гений и райская птичка.

Поскольку на попытки уговорить Аркадия сменить облик я потратила несколько больше времени, чем рассчитывала, а также учитывая предполагаемое нетерпение гостей, мы с ним прибываем тогда, когда почти все уже собрались.

Сегодня у себя принимает Кардагол Повелитель времени. Ради дорогих гостей он соорудил специальный портал, чтобы гости эти дорогие по недомыслию или по злому умыслу не забрели куда-нибудь, куда им забредать, в общем-то, не положено. При всей кажущейся открытости и душевной щедрости Кардагол — чрезвычайно хитрое и скрытное существо. Да-да, я всегда так считала.