— Не очень, — Аргвар жмурится как сытый кот, — в тот день я встретил Адди.

Киваю. Все так, как я и предполагала — пока воинствующая принцесса не оттаскала моего родителя за волосы и не ткнула мордой в пыль, он не понимал, что другие существа называются разумными именно потому, что мало, чем отличаются от нас.

— Лио.

Опять вздрагиваю. Мне не нравится, когда Аргвар так меня называет. За сегодняшний день он делает это уже не в первый раз. Что на него нашло?

— Я рад за тебя. И за Ларрена.

— Тогда зачем устроил представление и пытался унизить его?

— Ты плохо знаешь своего партнера, дорогая. Чтобы Ларрен начал действовать, его нужно как следует разозлить. Ты сама видела эффект. Теперь многие хорошенько подумают, прежде чем трогать его. Наглядный урок всегда более эффективен. Сама знаешь, — Аргвар посылает мне лукавую улыбку.

— Одна дура со мной поиграть пыталась, — с кровожадной улыбкой вспоминает Адриана.

— Ну и как? — интересуюсь я.

— Было весело. Да, Арей?

Мой родитель тоже начинает улыбаться и мурлычет:

— Оказывается, наши соплеменники так забавно пугаются.

— Я в курсе. Странно, что тебе понадобилось прожить столько лет, чтобы увидеть испуганного дракона.

— Да-да, дочь моя, ты круче! — весело воркует Аргвар и отвешивает мне низкий поклон, мазнув кончиками волос по полу.

Игнорирую его кривляния и интересуюсь:

— Где ты оставил Ларрена?

— У водопада, — Аргвар перестает кривляться и становится серьезен. — Ты не думала о том, что ему будет сложно в нашем мире? Он драконов, мягко говоря, недолюбливает.

— Кто бы сомневался! После знакомства с тобой вряд ли он мог бы нас любить.

— Глупый мальчик еще не осознал, что в итоге от того, что я его использовал, получилась ты. Мог бы и немного благодарности в мой адрес проявить.

— Драконья логика.

Поворачиваюсь и невольно начинаю улыбаться. Ларрен вернулся. Стоит в шаге от меня и невозмутимо позволяет окружающим пялиться на себя.

— Ну что смотрим? Магов никогда не видели?

Оказывается, нет, не совсем невозмутимо. Впрочем, его слова имеют положительный эффект. Народ начинает усиленно делать вид, что не обращает внимания на нашу компанию.

Ларрен подходит ближе, кладет руку мне на талию и смотрит на Аргвара.

— Мне прямо сейчас начинать рассыпаться в благодарностях?

— Не стоит. Ты, мой милый, единственный, кому удается держать мою дочь в узде. Присматривай за ней, и мы в расчете, — воркует Аргвар.

Ларрен тихонько фыркает. Я понимаю, что его позабавила выходка Аргвара, сделавшего вид, что поверил в то, будто маг всерьез собирается его благодарить.

— Ах да! — восклицает мой родитель, неправдоподобно делая вид, что только что вспомнил, — Лио, у меня есть для тебя подарок. Помнишь дом у моря, где тебе так нравилось играть с сиренами?

— Ларрен, тебя интересуют сирены? — обращаюсь я к магу, демонстративно игнорируя Аргвара. Если он ждет от меня восторгов и благодарностей, то ему пора лечиться.

— В нашем мире их нет, но существует много легенд, — в глазах Ларрена загорается любопытство.

— Значит, интересуют, — констатирую я, прижимаюсь к нему и перевожу взгляд на Аргвара, — я принимаю подарок. Но если вздумаешь появиться там без предупреждения, пеняй на себя.

— Даже в мыслях такого не было, — улыбаясь, мурлычет мой родитель.

Думаю, стоит проверить дом на следящие заклинания и сменить защитные блоки.

Ларрен обнимает меня покрепче за талию, наклоняется, целует за ушком и шепчет:

— Телепортируемся отсюда, мне не нравится, как на меня смотрит вон та брюнетка.

— Акбилония? Не обращай внимания, она просто дура. Арей.

Мой родитель вздрагивает, когда я называю его сокращенным именем, понимающе усмехается, и демонстративно подчеркнуто откликается:

— Верлиозия?

— Не приглашай больше Акбилонию на мои праздники, — советую и ставлю перед фактом, — мы уходим.

— Присматривай за ней, Ларрен, — успевает повторить свое пожелание Аргвар, прежде чем мы телепортируемся на берег моря, где стоит дом. Теперь мой. Точнее, наш с Ларреном. Надеюсь, гостей мы не увидим хотя бы в ближайшие несколько месяцев.

Ларрен

В первый день я сирен, конечно, не увидел. Во второй — тоже. Показались они мне день так на четвертый, когда я вышел, наконец, к морю. Вернее, выполз, чтобы упасть на песок, послушать, как тихо шумят, вернее, даже шелестят волны, подумать над тем, кто я теперь, и что делать дальше.

Очаровательная девушка — тоненькая, но грудастая, с зелеными, похожими на водоросли волосами, выплыла из воды и, хихикая, сказала такую скабрезность про нас с Верлиозией, которую я даже воспроизвести не решусь.

— Да, — говорю, — именно так.

— А ты, хи-хи, ее новая игрушка.

— Именно так.

— А можно я с тобой поиграю?

Ну что я могу на это сказать?

— Можно, — отвечаю, — а как?

— Пойдем со мной, покажу.

Она улыбается и подплывает чуть ближе. Смотрю на нее, такую вольную, такую привлекательную и только медленно проговариваю:

— Я не могу дышать под водой.

— А я тебя научу! Это просто!

— Научишь? А еще чему ты можешь научить?

На очаровательной мордашке сирены появляется раздумье. Она облизывается, глядя мне в глаза и проговаривает:

— Тебе, маг, многое может быть интересным. Впрочем, хочешь, я тебе спою?

— Хочу, — отвечаю, — никогда не слышал пение сирен.

Она улыбается и начинает петь. Восхитительные звуки. Невероятно широкий диапазон, и мелодия — изменяющаяся, но в то же время постоянно повторяющаяся, просто слегка измененной.

Сам толком не понимаю, как в моих руках появляется семиструнный бахтейн. Как давно я не играл на нем, не чувствовал его тяжести. Пальцы стали мягкими и непослушными, но, пусть не сразу, мне удается поймать ритм.

Сирена напрасно старается. После моих долгих и безуспешных попыток снять с себя рабское клеймо, я научился противодействовать большей части разновидностей магии разума, а потому могу сейчас просто наслаждаться музыкой. Впрочем, кажется, сирену мое противодействие тоже не смущает.

— Ватала, что ты делаешь?!

Гневный окрик Веры все портит. С неудовольствием откладываю инструмент в сторону. Сирена испуганно скрывается в море.

— Иди сюда, — говорю я своему ручному дракону, и она послушно присаживается рядом.

— Ну что ты боишься? — спрашиваю я, обнимая Верлиозию за плечи, — знаешь ведь, я не беззащитен.

— Я испугалась, — шепчет она, утыкаясь лбом в мое плечо, — они на такое способны…

Из воды выныривает зеленоволосая головка и недовольно произносит:

— Верлита, я просто играла!

— Знаю я, как ты играешь, — бормочет Верлиозия, не делая, впрочем, попыток сотворить из сирены какую-нибудь морскую лягушку.

— Ты дурочка, — отвечаю я и добавляю, — малолетняя.

— Идиотка, — отвечает Вера.

— Ага.

Сирена ныряет в воду, взмахнув хвостом, потом вновь появляется. На ее лице — широкая улыбка.

— Он хорошо играл, Верлита! Твоя игрушка нам нравится!

Нам?

Из воды тут же появляются еще несколько приятных дамских лиц.

— Он милый! — вразнобой произносят они, — когда он тебе надоест, отдай его нам! Мы будем играть вместе.

Вера обнимает меня, прижимается ближе и шепчет:

— Не отдам. Мой.

А мне приятно. Мой — я так часто это слышал. Так часто думал о том, что я чей-то, а не свой, и каждый раз это рождало в душе протест. Всю жизнь свою я сопротивлялся, лишь бы не быть чьим-то, а сейчас это доставляет удовольствие. Пусть ненадолго, ведь быть рядом с драконом невозможно. Но я наконец-то, уже в немолодом возрасте, понял, что значит — принадлежать кому-то и радоваться от этого. Меня приручили. И это приятно.

— Сыграй еще, — тихо проговаривает Вера, — я никогда не слышала, как ты играешь.

Глава 23