Во время разговора я продолжала с наглым упрямством, на меня непохожим, разглядывать мага. Он действительно был в хорошей форме, и больше наших человеческих лет тридцати пяти ему нельзя было дать. Конечно, темные волосы у него были длинные – видно, у них тут иначе нельзя. Мало того, они завивались и были в таком отличном состоянии, что все наши модницы обзавидовались бы. На лице не было ни одного признака какой-то болезни, как это часто бывает у обычных людей. Даже теней под глазами. Гладкий, ровный, холеный. Лицо было практически круглое, с капризно гнутыми губами и большими глазами, сияющими постоянным интересом к чему-то. Тушеваться я бросила, когда поняла, что он тоже меня разглядывает. Но, как я поняла, у них здесь часто оказывались наши. А у меня во внешности и было-то интересного, что сходство с сомнительной эльфийкой и шикарная диадема небывалой красоты. Но ему, казалось, это дело абсолютно не было интересно. От его вопроса я очнулась.

– Нет. Вроде… Я только и успела-то сбежать от вашего демона и ограбить его шестерку…

Я замолчала. Конечно, Энаис имеет влияние на других злобных существ, и он мог договориться с единорогом. Неожиданно в комнате раздался мерзкий скрипучий голос. Мы одновременно вздрогнули.

– Руссо туррристо! Облико морррале! – раздалось не к месту. Казалось, ничего не изменилось, только по комнате промелькнула незримая тень. – А здесь что, не прррродают?

– Слушай, Гамлет… – облегченно выдохнул Гильберт.

Я огляделась. Над камином, на решетке, сидел ворон – огромный, иссине-черный, бесподобно красивый. Тут же я увидела, что у него тоже красные глаза – с мрачным отсветом.

– Гамлет? – переспросила я.

– Ворон. Прилетает иногда поесть… – с виду сохраняя спокойствие, сообщил Гильберт.

– Наступи менту на горло. Задави козла ногой. – продолжил гость.

– Где он таких выражений нахватался? – тихо спросила я, тоже подойдя к нему.

Гильберт погладил птицу.

– Слушай, тут у всего своя история. Ты задаешь вопрос – будь готова, что ответ будет длинным…

– Ты чего? – заволновалась я. Выражение лица Гильберта стало таким, каким себе было невозможно его представить. – Что случилось? Это шпион какой-нибудь?

– Это Гамлет. Никто не знает, откуда он, но он живет очень давно. Ему незнакомы преграды, и появиться это создание может в любом из миров. Вообще тут не архив, а какой-то проходной двор. Гости ходят туда-сюда… вот увидишь…

Я не выдержала и шлепнула его по заднему месту. Ну чего он тянет? Что значит эта птица-не птица? Гильберт обиженно засопел. Я испугалась, что сейчас он, как Кларка, попросит одернуть – «а то замуж не выйду». Но маг взял себя в руки и продолжил:

– В вашем мире есть необычайное издание автора Толкиена. Читала ли ты его?

Я пожала плечами. Пыталась, но это крайне сложно.

– Неважно. В общем, там, в придуманном им мире, о котором пытался писать и один ваш автор – Перумов – есть Небесное сияние. Оно появлялось в небе перед какой-то опасностью, или перед важными переменами. Эта птица – наше Небесное сияние. Каждый раз, когда Гамлет появляется, что-то произойдет. В последний раз он прилетал недавно… Подожди… Когда, говоришь, ты появилась?

Я задумалась. Вообще-то, я еще ничего не говорила.

– Э. Ну… Я не сообразила, как ему объяснить в двух словах.

– Видишь, и ты часть этого мира – усмехнулся Гильберт. – Теперь ты тоже не можешь односложно ответить на вопрос. И ты перед тем, как что-то спросить, подумай – а нужно ли тебе знать ответ?

У меня в глазах нестерпимо бился один вопрос. Видимо, Гильберт понял это, но не уловил, о чем будет этот вопрос. Недогада… А может, все он сразу понял. Соблазнитель. В общем, когда он, почесывая птице затылок, уточнил, не решилась ли я что-то еще прояснить – я сказала, что решилась. Вопрос у меня был животрепещущий – а правда ли, что он такой классный в постели, как о нем говорят. Именно это я и выпалила с таким выражением, как будто я решила выяснить, где тут продают сигареты. Гильберт замер, не сводя глаз с птицы.

– Ну… здесь ответ будет проще… эээ…но… – пока он медленно поворачивал голову, я попыталась приблизиться к нему. Он попятился – впрочем, не особо энергично.

– «Но»? – отстраненно переспросила я. – Хочешь сыграть в наездницу? Я согласна. Или я буду лошадкой?

Пока я несла этот бред сивой кобылы, он продолжал делать вид, что пятится, а я медленно шла следом, так же степенно положив руки ему на плечи. Он взял меня за талию, делая вид, что собирается сопротивляться. Но женское зрение всегда подскажет, когда ответ ждать не обязательно. Потому я не особо удивилась, когда вместо сопротивления Гильберт приподнял меня обеими руками, развернулся и положил меня на шкуры, украшавшие диван. Темнокрылый гость молча спланировал с решетки и упорхнул в направлении двери.

Глава 4

Это утро было бурным. Я говорю – утро, но практически мы остановились где-то к обеду. Помнится, после мягких шкур мы побывали на полу на тех же шкурах, на столе, на лестнице с длинными ступенями, среди роскошного зимнего сада… В общем, как и обещал – отвечал на вопрос Гильберт долго и добросовестно. Когда в конце концов было решено, что мое любопытство удовлетворено, он подал мне длинное странное полотенце, обмотался таким же сам и повел показывать мне ванную. В ванной я погрустнела, поскольку решила, что все-таки мои животрепещущие фантазии не удовлетворены полностью. Гильберт, видимо, почувствовал мою печаль и послал меня в душ первую. У него был наш современный душ – кабина с остеклением на манер витража. В этом мире охотно перенимали новшества из нашего мира. Интересно, а у нас есть что-нибудь отсюда – что-нибудь волшебное? Ну, кроме эльфийской принцессы.

Почему-то этот вопрос вызвал у меня печаль, а выйдя из душа я вообще пустила слезу. Меня разрывали чувства. Мне тут все было чуждо, и я сама была чужой. Дико хотелось ощутить чего-нибудь домашнего. В то же время, мне было и невероятно хорошо здесь. Когда я представила, что мне придется покидать этот сказочный мир, где если подстерегают опасности – то за что-то, а не потому, что у соседки по лестнице критические дни и плохое настроение. А если кто-то оказывал поддержку – то это была именно поддержка, а не сочувствие и тайная радость, что у кого-то дела идут плохо, а у них вот хорошо.

Гильберт, наоборот, выпорхнул из душа бодрый и веселый. Увидев мои слезы, он насупился, но потом понял, что он здесь ни при чем, и пошел греть мне чай. На кухне нас повстречал терпеливый Гамлет («Не пей вина, Гертрруда» – заявил он мне). Гильберт призадумался – а не разлить ли и правда вина. Как-никак, средневековье, чаи здесь не были приняты. И он решил обучать меня местным традициям. Гамлет тоже получил закуску – в нескольких тарелках. Вина ему мы не дали. Когда горячительный напиток побежал по кровотокам, мои щеки тоже порозовели – почти также ярко, как у Гильберта. Его блестящий, излучающий радость жизни взгляд дарил столько энергии, что я поначалу чувствовала неловкость. Но он заявил нечто вроде того, что я могу брать все, что мне нужно – а с него не убудет. Кажется, он пытался мне сделать комплимент, но его язык звучал для меня еще непривычно. Это было высокопарное заявление вроде того, что божественная река всегда больше дает, чем забирает, в общем, от Славика я навряд ли услышу вообще доброе слово.

– Итак, дорогая моя, я все еще не знаю, как ты сюда попала. Потому ответь мне на вопрос – в нашей, местной манере. – предложил он.

И я охотно восстановила недавние события, похожие на сказочный сон. А может быть – я так напилась на Сашкин день рождения, что сейчас сплю, и мне это снится? Нет, кажется, те презервативы, которые я сегодня самолично натягивала, были настоящими… А, кого-то удивляет, откуда они здесь взялись? Как я уже сказала – этот мир охотно перенимал то полезное, что было в нашем, что здесь использовалось бы без проблем. А презервативы используются крайне просто – если не углубляться в философию.