Я скатилась с эротической кушетки.

– Обязательно так и поступлю, но мне правда надо идти. Я опаздываю, очень опаздываю, да, еще буквально пять минут – и пропущу свою запись… Очень серьезную запись. Мне надо на…

Хантер поднялся следом. Он не сводил с меня взгляда, молчал и ждал моего ответа.

– На депиляцию! Да, мне надо на депиляцию…

Хантер аж побелел.

Черт, что-то я не то придумала.

– Все равно отвезу, – упрямо махнул головой он. – Не надо в твоем состоянии сейчас на такси ехать.

Все равно? Как будто его бы там тоже связали и насильно депилировали, хотя помнится, он и так следил за собой.

Не думать о его гладких орешках, Натали, не думать! Черт!

Я смогу.

– Я справлюсь, – нетвердо повторила вслух сама себе и протянула руку за бокалом с «Маргаритой».

Пальцы скользнули по гладкой поверхности шейкера. Я решила пить прямо из него. Решила не переводить посуду, а еще не рисковать и не тащиться в душ со стеклом. Мало ли? Лучше с алюминиевым шейкером, чем с неустойчивым бокалом в моем состоянии, после трех…

Или, может, четырех?

В общем, я пошла в душ вместе с шейкером, в котором как раз взбила очередную порцию «Маргариты». Текила, лимонный сок и дробленый лед, а вместо соли на краешке бокала – мои слезы.

Я поехала на депиляцию, как и обещала Дэвиду. Влетела в свой салон красоты, заговорила всем зубы, надеясь, что сделаю вид, что у меня назначено. Но оказалось, что Дэвид никуда уезжать не собирался. Только спросил:

– Руки у тебя будут свободными?

– Э-э-э-э… Да, – неуверенно отозвалась я.

Хантер кивнул и вернулся с коробкой пончиков.

– Съешь, – велел он.

Все пончики были с шоколадной глазурью. Кроме одного. Тот был с розовой. Его и я съела. Остальные пять съела мой мастер по депиляции Дебора, с которой мы проболтали необходимое для процедуры время за закрытыми дверьми. Она сказала, что у меня очень заботливый жених.

– Ах этот конфетно-букетный период! – вздохнула она. – Ты будешь вспоминать потом эти пончики с такой тоской, дорогая, когда единственное, что ты будешь писать ему – это список продуктов, а он будет регулярно приносить домой только хлеб и молоко для ваших детей.

Даже пончик с розовой глазурью я и то с трудом проглотила после этих слов.

– Он не мой жених, – все-таки прояснила я. – Он друг моего жениха. Какой-то случайный знакомый, который взялся меня подвезти. Да.

– Ох, – печально вздохнула мастер. – Ну тогда через несколько лет ты будешь вспоминать эти пончики еще чаще.

Она не задавала вопросов, почему я приехала в салон для депиляции, оплатила ее время, но при этом ничего не сделала. Чертов Дэвид Хантер затмил все неудобные вопросы. Из него вышел бы прекрасный свидетель в расследовании убийства. Никто бы не вспомнил ни единой детали, кроме его шикарных глаз и загара.

– Он весь как молочный шоколад с орешками, – шепнула мне Дебора напоследок. – Повезет той подружке невесты, которая все-таки вонзит в него свои зубки.

Проклятье.

Именно поэтому я и не буду знакомить его со своими подружками. И ему совершенно точно не место на моей свадьбе.

После моего появления Хантер не избавился от маски заботливого лучшего друга, только сказал, что не похоже, будто я вообще ела пончики. Вид у меня все такой же бледный и сама я будто при смерти.

Короче, день был богат на комплименты.

После он повез меня в ресторан. Я и в машине-то с ним один на один с трудом выдержала, а тут еще и столик на двоих. Полумрак. И тихий звон посуды.

Хотя в машине было хуже. Кожаные кресла, запах дорогой новой машины и Хантер, который машет на уровне моих глаз своими загорелыми предплечьями цвета молочного шоколада.

Конечно, он держался за руль и управлял машиной, но мне казалось, что он специально гипнотизирует меня своими движениями.

Этими венами на запястьях. Жилистыми сухими ладонями. И особенно длинными крепкими пальцами, в которых он держал хот-дог. Я его есть не стала. Не сошла с ума настолько, чтобы на его глазах проталкивать в свой широко раскрытый рот сосиску.

Видно было, что хот-дог был что надо. Хрустящая булочка, сочный соус, сосиска на гриле…

Так я и сглатывала, сглатывала, сглатывала всю дорогу до ресторана…

Слишком много слюней от голода. И прочих жидкостей, которые очень некстати принялся вырабатывать мой организм от голода иного рода.

Мы поели в ресторане. Кое-как я впихнула в себя салат. Организм привычно трепетал в ожидании, как после еды мы наконец-то отправимся в кровать. Ведь так всегда и случалось.

Голодная похотливая бездна внутри меня не желала слушать, что как прежде уже не будет, что у меня есть Ксандер. При виде Хантера она жаждала секса.

После Хантер повез меня домой. Первую порцию текилы я выпила неразбавленной прямо на кухне, как только вошла. Утерла злые слезы и принялась взбивать коктейль.

Чертов Дэвид так старался сегодня, что я аж поверила в то, что он старается ради лучшего друга. Но я помнила наставления Бет, и выбора у меня не было.

Вот что я за сука?

Разделась и встала под холодный душ. Не помогло. Тело горело. Поэтому мокрая и голая я взбила новую порцию «Маргариты», поставила замораживаться еще льда. Утерла слезы. И вернулась вместе с шейкером снова в душ.

Телефон молчал.

Ксандер, видимо, был очень-очень занят. Я гнала от себя всякие неуместные мысли и особенно слова Дэвида о том, что он бы обязательно всюду сопровождал свою невесту. Ага, если бы она у него вообще была!

Замужество и Хантер? Ха-ха! В дружбу я еще поверю, но я не настолько пьяна, чтобы поверить в то, что Хантер может дать себя окольцевать.

Вышла из ледяного душа, сотрясаемая крупной дрожью, и все равно сделала себе еще одну «Маргариту». Порыдала над тем, как несправедлива жизнь и как ужасны все эти мужчины, которые не могут дружить с моим идеальным Ксаем. И с облегчением услышала, как провернулись в замке ключи. Наконец-то.

– Любимая, я дома! – как и всегда, произнес Ксандер. – Если ты без одежды, лучше оденься!

Уставший голос Ксандера звучал хрипло. Я сразу почувствовала это, мы были так близки, что я могла понять его состояние, даже не видя его, только по звучанию его голоса. Похоже, у него был действительно тяжелый день.

Я аж треснула себя по лбу. Сейчас он зайдет на кухню, а тут я. Со своей драмой. Нашла же время, но, блин, сворачивать с намеченного пути уже было поздно. Еще раз для храбрости я столько не выпью, как и не переживу еще одной встречи с Дэвидом.

– И «Оскар» за лучшую драматическую роль присуждается… – пробормотала я, опустошила шейкер с «Маргаритой» и громко всхлипнула: – Ох, любимый! Ты наконец-то дома!

Бедром я опиралась о барную стойку. Просто для устойчивости. Ногам своим я уже не доверяла. В этот день они слишком часто пытались разъехаться перед тем, кем не нужно.

Ксандер завернул на кухню и аж притормозил при виде меня, голой, мокрой и плачущей. Выглядел он потрясенным.

– Нат, что такое? Почему ты голая и… плачешь?

Я бросилась к нему на шею, пряча заплаканное лицо на груди. Ксай так сильно опешил, что даже не стиснул мою задницу, как обычно, когда я встречала его раньше с работы абсолютно без одежды.

– Ксандер, мой милый, Ксандер! Выслушай меня, пожалуйста! Это так ужасно… Прости меня, ты так устал, но я не могу молчать, это был такой ужасный день!

– Нат, ты из-за торта обиделась? Детка, прости, что я все пропустил, я прошу тебя, не плачь и, пожалуйста, оденься…

– Ксай, умоляю, не осуждай меня за то, что я сейчас расскажу тебе! – снова прервала его я. – Я хочу быть честной с тобой, ведь я люблю тебя, – проскулила я. – Пожалуйста!

– Нат, давай ты оденешься, а потом мы…

Я отстранилась, глядя в его озадаченные глаза.

– Ксандер, ты вообще слышишь меня? К черту одежду! Сейчас есть вещи пострашнее моей наготы. Мне очень неприятно это говорить, но и молчать я тоже могу! Ксай, ты уверен, что можешь доверять своему другу? Неужели такой мерзавец, как Хантер, именно тот, кто тебе нужен на нашей свадьбе?!