— Трогай, что вылупился? — наступает Матушка на санитара, который не может решиться разогнать веселую толпу, и, активно заработав локтями, прет вперед, как танк.

Уже в холле, когда носилки с Милкой и ребенком исчезли за одной из дверей, Матушка, с трудом сдерживая гнев, произнесла:

— А знаете, что это за дама была? Лиса! Королева шансонеток! Я лично знакома с ней!.. Дрянь! — возмущается Матушка и, толкнув стеклянную дверь, выходит на крыльцо, где собралась толпа. — Шампанское, какао с чаем? Тьфу! — раздраженно плюет она.

Но ее никто не слышит. Лиса с бородатым и младенцем усаживаются в «ситроен», и машина отбывает. Через несколько минут улица пустеет, и только в самом ее конце, рядом с огромной кучей шлака, сиротливо жмется, точно провинившийся, наш пикап.

— Ребенок мертв, но здоровье матери вне опасности, — сообщает сестра, вышедшая из операционной. — Она останется здесь на некоторое время. Мы известим ее близких.

Слова сестры свидетельствуют о том, что теперь мы здесь лишние.

— Доктор, а можно мне остаться с ней на некоторое время? — спрашивает Матушка, как только доктор вышел из операционной.

— Вы должны немедленно возвращаться обратно. Лолов сойдет с ума от всего этого, — произносит Нанков строго, поправляя очки, которые то и дело сползают у него с носа. — Я позвоню ему, упрошу, чтобы он не бранил вас, — продолжает он с легкой усмешкой и уходит в операционную.

— Вы что, обратно возвращаетесь? — спрашивает Гена Матушку, с нетерпением поглядывая на свои часы, стрелки которых показывают двенадцать.

— Как бы не так! — замечает Огнян. — Никакого криминала в том, что вы уехали, я не вижу. Едем прямо ко мне.

— Так у тебя ведь есть нечего, — напоминает ему Митко. — Лучше заскочить куда-нибудь перекусить, а заодно прихватим с собой что-нибудь на ужин.

— Это идея! Можно прямо в «Копыто» двинуть, — предлагает Стефчо.

Гена отказывается идти в ресторан и выходит на остановке «Возрождение». Она собирается пойти к своему дядьке, чтобы выяснить наконец-то отношения. Но вещи оставляет в машине, поскольку их довольно много. Похоже, Гена собрала все свое шмотье, которое у нее было. Я тоже не хочу идти в ресторан, и ребята предлагают оставить меня на квартире у Огняна, чтобы я могла отдохнуть немного.

Дом Огняна находится в каком-то жилищном комплексе, названия которого я даже не знаю. Вокруг домов полно всякого хлама, хотя асфальтовые дорожки уже есть. Огнян вводит меня в полупустую, но довольно чистую квартиру. Она состоит из гостиной, спальни, кухни с боксом, ванной и кладовой. Для молодой семьи это больше чем достаточно.

— Ну беги, тебя ведь ждут! — говорю я, поскольку замечаю, что Огнян силится что-то сказать мне, но не может, стесняется. — Ты иди, а я похозяйничаю здесь, — добавляю я с улыбкой, от которой он почему-то вдруг засиял, затем чмокнул меня в щеку и выскочил на площадку.

Выхожу на балкон, чтобы помахать на прощание честной компании, и, как только машина трогается, возвращаюсь в комнату. Теперь можно спокойно рассмотреть квартиру и даже немножко помечтать. Например, что эта квартира — моя. Скажем, я выиграла ее в лотерею или просто сама купила. Первым делом я бы настелила кругом мокет: и в гостиной, и в спальне, и в коридоре, и даже в туалете. В гостиной — цвета старого золота, нечто подобное в передней. В спальне — зеленый или синий, я видела такой, очень красивый. К тому же синий цвет снимает усталость. Занавески в тон мокету. А люстры из кованого железа или хрустальные, но простенькие, поскольку квартира не очень большая. Спальню можно купить такого же типа, что и «Омуртаг». Это очень хорошие спальни: и гардероб есть, и тумбочки, и туалетный столик. Но главное, вся мебель встанет, и даже еще место для детской кроватки останется. А диван и стулья, которые сейчас стоят в гостиной, выброшу. На их месте будет гарнитур за две тысячи левов, в котором все предметы на колесиках. Ну а всякие там мелочи — телевизор, радиомагнитола — не в счет. Да, а на стенку повешу две-три репродукции и свою фотографию выпускную, на которой я вышла как Мирей Матье… Кухню, ванную и туалет выложу плиткой цвета резеды. На кухне, естественно, — плита, холодильник. Шкафы-сушилки повешу и стол поставлю за пятьдесят левов с четырьмя табуретками. Всякие-разные сервизы. В прихожей, кроме красивой вешалки и светильника, ничего не будет. В ванной будет стоять небольшая тумбочка для белья и стиральная машина с программным устройством, кстати, она уже куплена… Квартира что надо получится. И ребенку раздолье. А я буду поддерживать всюду идеальную чистоту, каждый день буду готовить фирменные блюда.

Для кого? Для себя и для ребенка, для гостей. Я обожаю принимать гостей. Дома, например, родители были даже против того, чтобы ко мне приходили мои одноклассницы, а уж о ребятах и говорить не приходится. Да и в общежитие не очень-то гостей позовешь: во-первых, не пускают, а во-вторых, такая обстановочка, как в больничной палате, какое уж тут веселое настроение. Наверное, в новых общежитиях все иначе, и если мне дадут квартиру… И все же надо серьезно подумать над предложением Огняна. Ради ребенка, не ради себя. Да, а где гарантия, что Огнян будет относиться к моему ребенку как к своему родному и не будет ревновать меня к Жоре, а зло свое срывать на моем ребенке? Да и не похожа ли наша женитьба на сделку: я отдаю свою любовь, а взамен получаю отца для ребенка. Нет, я не могу сейчас все решить. Ну а если Огнян будет настаивать, скажу, что надо подумать. Такие дела с лету не решаются. Господи, ну почему все это не предложил мне Жора? Почему так несправедливо устроен мир?

Ой, размечталась, вместо того чтобы сделать что-нибудь приятное хорошему человеку. Кажется, в ванной полно грязного белья. Вот и хорошо. Постираю, заодно и опробую стиральную машину с программным устройством. Кажется, ею еще не пользовались. Инструкция так и лежит нетронутая в камере. Вытаскиваю инструкцию, усаживаюсь на диван и начинаю изучать ее. Уже через пять минут уясняю, что к чему. Закладываю белье в камеру, включаю машину и сажусь напротив нее. Через несколько минут вытаскиваю вещи из центрифуги, складываю их в таз и иду развешивать на балкон.

— Эй, молодайка! — зовет меня откуда-то сверху старушечий голос. Вздрагиваю, поднимаю голову. — Так это ты, — улыбается мне какая-то старушка, и я догадываюсь, что она хочет этим сказать, мол, жена ли я Огняна.

— Я, — соглашаюсь легкомысленно.

— А я чтой-то не видала тебя раньше.

— И я тебя, бабушка, — отвечаю.

— А откудова ты? — не унимается старушка.

— Издалека.

— Случаем не из радомирского края?

— Не-а.

— А когда ж ты расписалась с Огняном?

— Много будешь знать, скоро состаришься.

— Чего-чего? — переспрашивает старушка, но я захлопываю балконную дверь.

Однако и расшатаны у меня нервишки… Прилечь, что ли? Нет, пожалуй, приготовлю что-нибудь к чаю, например торт. Проверка продовольственных запасов наводит на мысль, что надо сходить в магазин. На полках — шаром покати. Беру сумку и иду в универмаг, он в соседнем доме. Покупаю крахмал, муку, шоколад, кислое молоко, подсолнечное масло и компот из персиков. Приготовлю такой торт, что пальчики оближут.

Все-таки хорошо жить в большом городе. Никто тебя не знает, никого не волнует — замужем ты или нет, беременна или нет, кого родишь — мальчика или девочку… Хотя, впрочем, возможно, я заблуждаюсь на этот счет, поскольку здесь меня никто не знает пока, но уже к вечеру наверняка весь дом будет в курсе, что Огнян привел себе невесту с животом. Ведь если судить по соседке, софийских сплетниц все эти дела волнуют не меньше, чем наших сельских.

Подходя к дому, замечаю нескольких девочек, прыгающих через прыгалки прямо у подъезда. Странное желание возникает у меня вдруг: хочется попрыгать, как в детстве. Но — увы.

— Иди попрыгай, а я покручу, — обращаюсь к одной. Они смотрят на меня во все глаза, и я понимаю вдруг почему: именно на девочек беременные женщины производят особое впечатление.