— Посыпаете чем-нибудь? — спросил Ахалцихели.
— Да, князь, воюем понемногу, постепенно гоним отсюда комаров.
— Ты, Антиа, кажется, предпочитал воевать с вражескими войсками, нежели с комариными полчищами! — пошутил царь.
— Истинно так, государь. Врага убьёшь, или он тебя убьёт. Комар же подкрадётся и не заметишь. Не только человека, слона осилит.
— В последнее время прислали новых рабов, нам стало полегче, а то от лихорадки несли такой урон, что рабочей силы совсем не осталось. Ещё бы немного, и пришлось бы просить одишского и абхазского правителей выводить крестьян на повинность.
— Этого делать нельзя ни в коем случае! — рассердился Мхаргрдзели. — Крестьяне разойдутся потом по своим домам. Разве сохранишь тайну! Весь мир узнает, что на Фазисе строятся корабли!
— Этого мы и боялись. Но тут подоспели присланные вами рабы.
Чем дальше они ехали, тем больше редел лес. Наконец он совсем кончился, и засверкало Палеастомское озеро. Вдоль берега на огромных стапелях возвышались строящиеся корабли. Плотники и кузнецы непрерывно стучали топорами и молотками. Неохватные стволы деревьев лежали кучами. В лесопильнях визжали пилы.
— Пригодилось негниющее дерево? — спросил царь, слезая с коня.
— Замечательно, государь, лучшего не найдёшь.
— Греки думали, что если не купим у них лесу, то и лодки не сможем построить! За ливанский кедр запросили сказочную цену, будто бы потому, что из-за войны с мусульманами затруднена торговля. С божьей помощью, одишские и абхазские деревья ни крепостью, ни выносливостью ничем не хуже знаменитых иноземных корабельных лесных пород.
— Видно, что-то почуяли, — тихо проговорил Ахалцихели. — Недавно венецианский посол заговорил со мной как раз об разработке лесов в Абхазских горах. Дорог нет, и дорого, говорит, обойдётся, а мы, говорит, хорошо заплатили бы.
— А ты что ответил?
— Начисто отказался.
— Не нравится мне этот разговор венецианца… Не проник ли сюда, в ваши края, кто-нибудь посторонний? — повернулся царь к Антиа.
— Никого здесь не было, государь. Местность так обособлена, так отрезана от всего мира, что без нашего ведома сюда даже птица не залетит. Мы сами наполовину в лесу живём, а тот берег Палеастомского озера, который ближе к морю, совсем зарос лесом. Сколько бы с моря не подглядывали, всё равно ничего не разглядеть.
Царь поднялся на стапеля. С высоты хорошо было глядеть на заросшие лесом берега озера.
— Моря отсюда не видно, — сказал Лаша, заслоняясь рукой от солнца.
— Это, государь, и есть основное благо, — подтвердил Мхаргрдзели. — Если будем хранить тайну, никому из врагов Грузии и в голову не придёт, что мы на озере строим военные корабли. А в один прекрасный день несколько десятков судов нашего флота выйдут в Чёрное море, будто свалятся с неба.
__ Где корабль, купленный у Дандоло? — спросил царь.
— Стоит на озере. Мы им двояко пользуемся. Нашим строителям он служит образцом, а моряки обучаются на нём морскому бою. Красивый корабль! Загляденье!
— Хвича! — вспомнил вдруг царь трапизонского морского волка.
— Хвича уже там, на корабле! — доложил Ахалцихели. — Как только увидел корабль, сейчас же бросился к нему.
— Пойдём и мы туда, — приказал царь и начал спускаться.
Шли, останавливаясь, глядели на роящихся, как муравьи, рабочих. Некоторые корабли уже обретали форму, некоторые только что были заложены.
Цотнэ насчитал до пятнадцати кораблей. Эта цифра показалась ему огромной, и он оробел. Не напрасно ли он взялся за руководство таким большим делом. А вдруг он, взвалив на себя такую большую ответственность, опозорится перед царём и страной!
Будто догадавшись, Шалва Ахалцихели взял его под руку и ободряюще сказал:
— Ты, Дадиани, часом, не испугался ли?
— Да трудно мне будет, князь… Я их насчитал пятнадцать…
— Ещё пятнадцать будет… Нам нужно снарядить по крайней мере тридцать боевых кораблей, — сказал царь. — Но ты напрасно задумался. Ты, наверно, не совсем точно понял свои обязанности. Пока не научишься строить корабли и управлять ими, ты не будешь начальником. Ты обучишься ремеслу плотника, кузнеца, другим ремёслам кораблестроителя, пройдёшь все ступени этих ремёсел, а также научишься управлению кораблём и правилам ведения морского боя. Для этого будешь трудиться как простой моряк. Научившись одному делу, перейдёшь к другому и только потом в торжественной обстановке примешь амирбарство. Здесь твоими учителями будут греческие и лазские мастера. У них и знания большие и опыт. Постарайся полностью перенять и то и другое, превзойди их, усовершенствуй своё искусство.
— Постараюсь, государь! — уже смелее ответил Цотнэ, обрадованный тем, что не сразу возлагается на него тяжёлая ноша адмиралтейства.
Невдалеке от берега стоял венецианский корабль. На двух взметнувшихся в небо мачтах висели белые паруса. При дуновении ветра паруса наполнялись, и тогда корабль будто покачивался на волнах. На палубах были установлены камнемётные и осадные машины.
Сказочно красивым показался Цотнэ покачивающийся на синих волнах озера этот белый корабль, будто готовый взлететь в облака на своих парусах. Юноша никогда ещё не видел такого судна. На нём, наверное, разместится целое войско, подумал он и про себя стал считать весла. Насчитав тридцать по одному борту, он сбился со счёта.
— Ну как корабль, Хвича? — Ещё издали спросил царь у лаза, увлёкшегося осмотром и оценкой покупки.
— Великолепный корабль. Но у Венеции есть и поновее, помощнее суда. Дорого заплатили, государь?
— Дорого?.. Сколько мы. дали, Шалва?
— Взяли с нас как за пять кораблей, государь. Но если б и больше запросили, не пожалел бы. Прекраснее этого я ничего ни видел. Надо видеть его в бою! Какой он подвижный и легкоуправляемый. Такая махина, а поворачивается и крутится, словно малая шлюпка.
Хвича рассматривал каменные ядра.
— Хорошие машины, но не ухожены.
— Это не от неухоженности, — обиделся Антиа. — Я уже докладывал, что на корабле проводим учения.
— На вёслах у вас рабы?
— Нет, государь, своих обучаем и весельному делу, и управлению парусами, и камнеметанию.
— На вёслах особого обучения не требуется. Посади его за весло и прикажи. Посмотрим, как это он не будет грести! Трудно управлять кораблём, разворачивать его, уходить от столкновения. Здесь рулевому помогают не только знания, но и большой опыт. В бою редко что повторяется. В каждом сражении возникают всё новые и новые задачи, и принимать решения надо не по готовому образцу, а сообразуясь с обстоятельствами и по собственному чутью.
— Сколько бойцов было у крестоносцев при взятии Константинополя?
— Самих крестоносцев было немного. Победу обеспечили венецианские корабли. Говорят, на этих кораблях было тридцать тысяч воинов.
— А у греков сколько было?
— У греков вообще не было ни одного приличного корабля для решающего боя. Когда крестоносцы приблизились, в греческих портах стояло около двадцати кораблей, но все двадцать нуждались в основательном ремонте. Император приказал поспешно ремонтировать суда, но в путанице уже некому было выполнять это приказание. Вместо того чтоб ремонтировать корабли, греческий адмирал Михаил Стринфа продавал снасти с боевых кораблей за золото. Греческий флот не оказал никакого противодействия вошедшим в Босфор кораблям Венеции.
— Так оно и бывает, Хвича. Когда страна ослаблена внутренними неурядицами, она не в состоянии побеждать ни на суше, ни на море. По-разбойничьи отнеслись к грекам единоверные крестоносцы, но кто пожалел о падении Византии! Бог весть, сколько совершила она несправедливости по отношению к грузинам, армянам, сербам и болгарам. Жаль только, что свергнувшие несправедливость сами оказались несправедливыми и корыстными. Крестоносцы вместо того, чтобы установить законность и порядок, стали именем Христа чинить новые беззакония и беспорядки. Но посмотрим. Бог велик и никому не простит несправедливости! — Царь воздел руки к небу, перекрестился и покинул корабль.
