– Еще раз, объясняю всем, – устало сказала я, укоризненно посмотрев на Томку. – Я собираюсь написать детектив. И труп мне нужен исключительно для сюжета.

– То есть, я правильно понял, вы убили потерпевшего, как его, Андрея Малярова, потому что вам для написания вашего произведения понадобился труп? – уточнил полицейский.

– О, господи! Да не убивала я Андрея, я его вообще сегодня первый раз увидела! Мне нужен был другой труп…

– Чей именно? – заинтересовался страж закона.

Я поняла, что следствие зашло в тупик, и если так дальше пойдет, то меня сейчас упрячут в тюрьму, как главного подозреваемого.

– Ну, спасибо, Том, удружила, – я повернулась к подруге. – Объясни, пожалуйста, уважаемому следователю, что ты имела ввиду.

– Значит так, – Томка поправила очки, и я подумала, что именно таким тоном она объясняет нерадивым ученикам на уроках особенности применения артиклей в английском языке. – Яна решила написать детектив и не придумала ничего умнее, как начать его обсуждать здесь, во время подготовки к празднику. При этом она несколько раз упомянула слово «труп», а я сейчас говорила о том, что наши слова несут определенную энергетику, и своими неуместными разговорами Яна вполне могла притянуть это несчастье с Андреем на нашу голову. Так понятно?

– Понятно, – кивнул головой полицейский, и я облегченно перевела дух. Слава богу, тупоумным он не был.

– Подождите, – внезапно встрял Павел. – Я что-то не до конца понимаю. Андрея что, убили?

– Пока еще рано об этом говорить, но похоже на отравление, – многозначительно сообщил следователь.

Я поперхнулась пирожком и с опаской отодвинула от себя блюдо.

– Чем отравили?

– Явно не пирожками, – хмыкнула Томка. – Вон ты их тут уже штук пять схомячила, и хоть бы хны.

– Зависть – плохое чувство, – немедленно отреагировала я. – Я же не виновата, что ты села на диету…

– А что, эти пирожки стояли на столе? – заинтересовался полицейский.

– Стояли, – призналась я. – Но до них дело так и не дошло. По-моему, кроме меня их никто не ел.

– Вам повезло, – мрачно заявил полицейский. – Но все равно надо отправить их на экспертизу, как и все, что мог употребить потерпевший.

– В смысле? – очнулась Катька, до этого безучастно переживающая смерть своего родственника и не принимавшая участия в разговоре. – Вы хотите сказать, что Андрюша отравился моей едой? Ну, знаете…

От возмущения она даже пошла пятнами. Катька всегда гордилась своими кулинарными талантами, и мысль о том, что кто-то мог отравиться ее шедеврами, видимо, оскорбила ее до глубины души.

– Всю еду готовили вы? – спросил полицейский, с подозрением глядя на хозяйку.

– Нет, мы все готовили, и я, и Тома, – поспешила вставить я, еще не хватало, чтобы под подозрения попала Катька.

– Понятно, – следователь сделал в блокноте какую-то пометку и многозначительно задумался. Судя по выражению его лица, теперь круг подозреваемых расширился.

– Кстати, а почему вы уверены, что дело в еде? – попыталась я исправить положение. – Может быть, яд был в шампанском? Или в другом напитке?

– Это мы непременно выясним, – пообещал следователь. – А теперь, будьте добры, предъявите ваши паспорта, сейчас мы запишем все данные, и я вас очень попрошу до выяснения обстоятельств этот дом не покидать.

– Как не покидать? У меня завтра самолет, – опешил Павел.

– Мы тоже не планировали тут ночевать, – заверещала Вобла из своего угла. Все это время она старательно изображала нервный припадок, который, по ее мнению, случается у всех тонких и нежных натур при столкновении с такими низменными и некрасивыми реалиями жизни, как внезапные трупы.

– До завтра мы все выясним, не беспокойтесь. Если версия с убийством подтвердится, то вам придется здесь немного задержаться, в смысле, в Москве, – полицейский посмотрел на встревоженного Павла.

– Только этого мне не хватало, – расстроился тот.

– Что касается вас, – следователь взглянул на Воблу с супругом. – То мы сейчас с вами побеседуем, вы оставите свой адрес и можете идти к себе. Но поселок не покидать!

Вобла всхлипнула и снова стала помирать от расстройства, вцепившись в Борюсика.

– А я завтра в Москву к другу собирался, – расстроенно проговорил Никита.

– У меня тоже на завтра были планы, что мне теперь, тут сидеть, пока вы не разберетесь, – капризно вставила Маринка.

– Давайте все-таки проясним ситуацию, – полицейский проигнорировал возмущение Маринки и Никиты. – Андрей Маляров был троюродным братом хозяйки дома?

– Да, он мой троюродный брат, – подтвердила Катька.

– А я его вообще первый раз видел, так что у меня нет никаких мотивов, – влез Никита.

– Кто еще знал Малярова? До сегодняшнего вечера? – уточнил полицейский.

– Я знал, он родственник моей жены, – пробурчал Лешка, стоявший позади следователя.

– Ну я знала, и что? – с вызовом спросила Маринка. – Он и мой троюродный брат. Только я с ним мало общалась.

– Почему?

– Ну, он в Питере жил, и вообще. Он меня старше намного. Так, пересекались иногда на семейных торжествах…

– Может быть, какое-нибудь наследство? – внезапно спросила я. – Ну, там квартира у него…

– И что? Ты соображаешь, что говоришь? – вскинулась Катька. – Какое наследство? У него и без нас есть наследники, его мама, к примеру. И сестра у него есть, родная. Правда, она последние пять лет живет в Германии. Господи, это же надо тете Тане позвонить, сказать… Как я ей это скажу? – и Катька снова заплакала.

– Тетя Таня – это мать Малярова? – невозмутимо продолжал допрос следователь, не обращая внимания на Катькины слезы.

– Да, – подтвердил Лешка.

– А его точно убили? – спросила Томка. – Просто я даже представить не могу, кому это в голову пришло, если его никто не знал. Может, он сам по себе умер? Ну, сердце там слабое или тромб. У меня у знакомой так отец умер, просто встал с дивана, пошел выпить водички на кухню и упал.

– А если убить хотели вовсе не Андрея? – внезапно осенило меня.

– А кого?

– Да любого другого. А Андрей просто по ошибке попал.

Полицейский оторвался от допроса и с интересом посмотрел на меня.

– Глупость какая, – отвергла мою идею Томка. – Это просто был несчастный случай, я уверена.

– Мы скоро это выясним, я попросил, чтобы в первую очередь проверили его бокал и салат, с морепродуктами. Сейчас быстро проведут экспресс-анализ на месте.

– Почему салат? – удивилась Катька, от удивления даже на секунду перестав плакать.

– Потому что в тарелке Малярова был только этот салат, и ничего больше.

– Кать, а морепродукты точно были свежие? – спросила Томка.

– Конечно, свежие! Как ты могла подумать?

– Тогда я вообще ничего не понимаю, – задумчиво проговорила я. – Разве что убийца решил массово всех отравить. Салат наверняка все бы попробовали.

– Кроме тебя! – подозрительно уставилась на меня Томка. – Все знают, что у тебя аллергия на морепродукты!

– Тогда нам вообще повезло, что только Андрей отравился, – продолжала я размышлять вслух. – По идее, тут все должны были скопытиться. Кстати, а как так получилось, что салат больше никто не ел? Или ел?

– Я не ела, я на диете, – проговорила Томка.

– А я вообще ничего не успел съесть, хотя салат себе положил, – немного испуганно сказал Никита.

– Почему? – живо заинтересовался следователь.

– А меня Лешка позвал ему с подарками помочь…

– А я просто не успела, – сообщила Маринка. – Я просто решила с селедки под шубой начать.

– А мы с женой веганы, – гордо влез Борюсик. – Мы не употребляем в пищу мясо невинноубиенных животных.

– Там только креветки и прочие морские гады были, в том салате, – пробурчала я.

– Их мы тоже не употребляем! Они тоже живые были! Все твари имеют право на жизнь! – в глазах Борюсика появился фанатичный блеск.

Я не стала вступать с ним в спор. И без его выступления было нервно.

– А вы, Павел? – полицейский увлеченно ставил какие-то пометки в своем блокноте.