— Но как?

— Поговори с мужем. Упроси его помешать составлению этого договора.

— Но…

— Личный договор двух императоров не имеет юридической силы! Его должен утвердить сенат. А Мартемьян там не последняя фигура…

— Ваше величество, я не могу вам ничего обещать. Однако непременно передам мужу ваши слова.

— Большего я от тебя и не прошу!

План русского царя был прост. Сблизиться с Германией, потом привлечь к этому союзу Францию, и всем вместе развалить Британскую империю, одновременно не дав захватить ее осколки Северо-Американским Соединенным штатам. Собственно говоря, упрашивать кайзера ему бы не пришлось. Тот давно горел идеей подобного союза, при этом будучи готовым играть в нем первую скрипку. И вот на этот случай Александру III и нужен был Колычев. Что-то вроде страшилки. Дескать, видите того парня? Он — бешеный! И если что, может вам такое устроить…

Вильгельм, демонстрируя лучший образец немецкого педантизма, прибыл на точку рандеву точно в назначенный срок. Личная яхта германского кайзера носила традиционное имя «Гогенцоллерн» и являлась, по сути, обычным корветом типа «Ниобе», с которого сняли все вооружение и капитально перестроили, чтобы иметь возможность разместить императора и его свиту. Реконструкция оказалась не слишком удачной, из-за чего флотские остряки прозвали его «летающим автобусом».

Согласно легенде, все было обставлено как почти случайная встреча на рыбалке. Потому внешний вид монархов, а также сопровождающих их лиц обязан был соответствовать антуражу.

Март для себя сразу отметил, что Вильгельм не до конца может скрыть волнение и даже нетерпение. Очевидно, тема предстоящих переговоров была ему интересна до крайности.

— Кузен Алекс, господа, — бросил он общее приветствие небольшой свите царя.

Колычев и Лопухин молча поклонились в ответ.

— Что ж, предлагаю пройти в салон и выпить за встречу. Да и погода что-то сегодня сырая, брр, — на правах гостеприимного хозяина озвучил предложение царь.

Вслед за кайзером на борт «Штандарта» проследовали его министр иностранных дел Франц фон Папен и главком Имперских Военно-Воздушных сил Германии гросс-адмирал Дёниц.

И тот и другой были вынуждены сменить мундиры на партикулярное платье, отчего явно чувствовали себя не в своей тарелке. Впрочем, это в той или иной степени касалось практически всех присутствующих, и только русский царь в потертой телогрейке выглядел абсолютно органично. Как будто ходил так всегда.

Стоило гостям войти в салон, как вышколенные официанты в матросской форме подали всем пузатые коньячные бокалы, и в воздухе поплыл аромат «мартеля». Согласно правилам этикета первый тост должен был сказать хозяин, но Вильгельм не мог ждать и при первой же возможности разразился горячей речью.

— Геноссе, — прочувствованно начал он, удостоив отдельного обращения царя, затем добавил в адрес всех остальных, — майне хершафтен! Сегодня мы можем начать новую эпоху. И это не громкие слова. А очевидный факт. Кто-то должен первым войти в новый мировой порядок! Так пусть это будут достойнейшие — две великие империи! Германия и Россия! Остальным не останется ничего, кроме как признать наши правила и присоединиться рано или поздно! Закрепив территориальный статус-кво внутри Европы, мы гарантируем мир и процветание Старому Свету — христианским державам! Запомните мои слова, кузен, недалек тот день, когда с востока и юга старушку Европу захлестнут потоки людей и товаров. Нас — истинных европейцев — германцев, романцев и… славян — слишком мало! Чтобы не проиграть, понадобится каждый человек, каждая семья, способная рожать и воспитывать детей! Война теперь — это преступление против будущего своих народов! Это подарок нашим врагам!

— Прозит, — усмехнулся Александр, отметивший, что царственный кузен, хоть и не без внутренней борьбы, включил в перечень представителей «высшей расы» славян и совершенно не упомянул англосаксов.

— Да, конечно, — спохватился кайзер и лихо, по-гусарски опрокинул в себя содержимое бокала.

Остальные тут же последовали его примеру, и только державшийся чуть в стороне Колычев лишь слегка пригубил ароматный напиток. В принципе, надобности в этом никакой не было. Любой достаточно сильный одаренный мог заблокировать действие алкоголя, сохраняя ясность ума, но… так уж случилось, что Март не любил коньяк.

Хоть и говорят, что в России после первой не закусывают, в салон тут же принесли два больших блюда. Одно с маленькими, на один укус, бутербродами с семгой или твердым сыром и маслинами, а на другом — фрукты. Нарезанные тонкими дольками яблоки, груши и просто огромная кисть винограда.

Закусив, кайзер хотел было продолжить свой спич, но не любивший выспреннего словоблудия Александр мягко прервал его.

— Дорогой кузен, мы все понимаем, что цель Германии — разорвать франко-русский союз. Но по ряду причин это является для нас неприемлемым.

— Зачем же мы тогда собрались? — икнул никак не ожидавший подобного поворота Вильгельм.

— Затем, что мы бы желали вашего присоединения к нашему сердечному соглашению. Которое, разумеется, будет пересмотрено с тем, дабы учесть интересы Германии, в стабильности и процветании которой мы все заинтересованы.

— Но как это возможно⁈ — растерянно оглянулся на своих сопровождающих кайзер и вдруг понял, что те, возможно, знают больше, чем он.

— Прежде чем прийти к какому либо решению, дорогой кузен, прошу вас выслушать предложения нашей стороны. Если вы не против, их изложит господин Лопухин.

— Извольте! — насупился Вильгельм.

— Господа, — несколько монотонно начал свою речь министр. — Суть наших инициатив заключается в том, чтобы закрепить существующее в Европе статус-кво. Наш договор с Французской республикой, к которому, как мы надеемся, присоединится и ваше величество, станет сугубо оборонительным, а вся дальнейшая работа сосредоточится за пределами континента. Не военная, а экономическая и торговая экспансия отныне станут основой для развития. А возрастание потенциала нынешних нищих колоний позволит развиваться рынкам и тем самым множить поставки товаров и услуг от лица просвещенных держав. Таков наш путь в 20 веке и далее — в третьем тысячелетии от Рождества Христова! Альтернатива же ему — тотальная война и гибель десятков миллионов людей по всему миру. Ни один добрый христианин, а я без сомнений отношу всех здесь присутствующих к таковым, не может в здравом уме желать такого для своего отечества или других стран и народов.

Пока он говорил, все внимательно прислушивались к его словам, но только Март и, скорее всего, сам царь заметил, как старый интриган скользнул в «сферу» и стал едва заметно воздействовать на собравшихся своим Даром. Раньше Колычеву не приходилось встречаться с подобным трюком. Очевидно, он был под силу только самым опытным дипломатам, обладавшим к тому же нешуточными магическими способностями.

— Вы так уверены в тотальном характере войны? — неуверенно возразил Вильгельм. — В свое время нам удался блицкриг…

— Очевидно, что в нынешних обстоятельствах никто не позволит действовать вам столь свободно, — жестко возразил Александр, умело перехватив нить диалога. — Тогда сложилась уникальная ситуация после тяжелой Крымской войны, и Германия ей блестяще воспользовалась.

— К тому же Наполеон Третий сам желал войны и нанес первый удар! — поспешил добавить Лопухин. — Эта ошибка дорого обошлась Франции, а потомков Бонапарта лишила престола.

— Вы хотите сказать, — окрысился стряхнувший наваждение кайзер, — что и Гогенцоллернов может постигнуть та же судьба?

— Вовсе нет. Просто мы считаем, что наступает время оставить прошлое и идти вперед, — почти процитировал слова Евангелия русский император.

— Но это невозможно, пока Париж не откажется от своих притязаний на Эльзас и Лотарингию!

— А если откажется?

— Тогда мы согласны! — выпалил было кайзер, пока склонившийся к нему фон Папен не вернул его в реальность.