Всю обратную дорогу Турткоз ехал в каком-то беспамятстве. У красной калитки машина резко остановилась. Мясник выволок пса из кабины, провёл в калитку и пинком подтолк-нул к конуре. На ступеньке веранды стоял бледный Тургун и смотрел на них. Турткоз, волоча за собой раненую ногу, направился к конуре. Вдруг Тургун испуганно закричал. Турткоз оглянулся и понял, что испугало мальчика: от калитки к конуре тянулась красная полоса. Пёс догадался, что это его кровавый след. Он лизнул рваную рану. В это время из дома вышел мясник с недлинной палкой в руках. Вот такая же штука однажды, когда Турткоз убежал из дома, с грохотом изрыгнула в него огонь. И если бы тогда огонь попал в него, то он, конечно, тут же свалился бы замертво. Турткоз понял это ещё тогда. Такие люди, как мясник, шутить не любят.

Турткоз уставился на хозяина, позабыв даже о боли в ноге.

— Папа, зачем тебе ружьё? — раздался пронзительный голос Тургуна. — За что ты хочешь убить собаку?!

Мясник ничего не ответил, приладил блестящую штуку к плечу и стал наводить на Турткоза. Турткоз бессильно вздохнул, неуверенно поднялся на ноги. За что хотят убить его? В чём виноват? В том, что потерпел поражение в нечестной драке? Но он ведь не знал, что на него нападут исподтишка, подло, по-предательски?! Быть может, он виноват в том, что не сразу кинулся и не стал рвать в клочья своего родного брата?

Чёрные зрачки ружья зловеще смотрели в самые глубины глаз. Невообразимая тоска и бессилие охватили Турткоза, и он, жалобно заскулив, ничком лёг на землю.

— Папа, папочка, родной, не надо, папа! — взвился страшный крик. Мальчик подскочил и повис на руках у отца, пригибая ружьё книзу.

— Пусти, стервец! — взревел мясник. Раскатисто грохнул выстрел. Ружьё изрыгнуло свистящий клубок огня. Турткоз в ужасе подпрыгнул высоко вверх и, ещё не осознав, попали в него или нет, провалился в чёрную бездну…

Когда пёс открыл глаза, над ним стоял Тургун. Обливаясь слезами, мальчик ощупывал тело собаки. Мясник хмурился, опустив ружьё дулом вниз. Тургун не обнаружил ран, радостно вскрикнул. Мясник понял, что собака невредима, в сердцах махнул рукой и, топая сапожищами, ушёл в дом…

В тот же день Тургун привёл к Турткозу человека в белом халате. Тот почистил рану, помазал каким-то вонючим маслом и крепко забинтовал. Потом этот человек приходил ещё несколько раз. Турткоз издали узнавал его мягкие, лёгкие шаги. Прикосновения этого человека были ласковыми, добрыми. Он смотрел на пса сочувственно и понимающе. Ах, как он не походил на мясника! И называли его доктором.

Нога зажила настолько, что Турткоз уже мог ходить, правда, слегка прихрамывая. Он заметно повеселел, приободрился. В этом ему помог доктор: вернул веру в жизнь, в доброту людей. Но Тургун, с которым они очень сдружились в последнее время, стал задумчивым, рассеянным. Турткоз никак не мог понять, что происходит с мальчиком, какая забота его мучает.

Сегодня они в последний раз ходили к доктору. Тот сказал, что Тургун может быть спокоен за свою собаку. Раны затянулись, кости срослись правильно.

Мальчик и собака направились домой. Тургун шёл сгорбившись, понурив голову, всё думал о каких-то печальных вещах. Турткоз ласково потёрся о ногу мальчика, словно хотел спросить: «Что тебя беспокоит, Тургун? В последнее время ты как в воду опущенный… Я очень боюсь за тебя…» Но мальчик не понял своего друга.

— Пойдём, Турткоз, пошли скорее, — пробормотал он, ласково почесав пса за ухом.

Турткоз прибавил шагу. Ему вдруг подумалось, что мальчик спешит домой, чтобы не навлечь на себя гнев отца, чтобы не упрекнули, что, мол, всё время возится с никчёмной собакой. Но они уже шли дорогой, которая вела вовсе не к дому. Неужели заблудились? Не может быть! Тургун ведь так хорошо знает город. Да и сам Турткоз отлично помнит дорогу от дома до больницы, где работает ласковый доктор.

Они пересекли железную дорогу, прошли через длинный, тёмный туннель. Перед ними простирались три дороги, убегающие в разные стороны и… широкое, безбрежное, до самого горизонта, поле. Тот самый простор, который снился Турткозу долгими зимними ночами, простор, стремясь в который он однажды убежал из дома!..

Тургун остановился, снял с шеи собаки ошейник, потрепал по шее, ласково сказал:

— Турткоз, миленький, ты свободен… Иди вот по этой дороге, она ведёт к твоему родному кишлаку…

Пёс стоял и смотрел Тургуну в глаза, помахивая хвостом. О чём это говорит друг? Неужто гонит от себя? Или опять чем-то не угодил?..

— Ты должен уйти, Турткоз, понимаешь, должен уйти!.. Ты не сможешь у нас жить… И вообще в городе… Ты рождён для гор, для степей, чтобы помогать людям… — У Тургуна на глазах стояли слёзы. — И ещё отец очень зол на тебя… Он, чего доброго, может и убить, понимаешь?..

Турткоз, конечно, понимал. С самого начала всё понял. До него дошли даже невысказанные мысли мальчика. Но он не мог уйти вот так, не мог бросить своего друга, своего защитника. Такова уж была его натура, верная дружбе до конца. Тихо скуля, пёс начал бегать вокруг мальчика.

На дороге появился и проехал мимо них всадник в тяжёлой меховой шубе, в лисьей шапке. От него пахло кострами, овчарнями, горными ветрами. Ни от кого не могло так пахнуть, кроме как от чабана. Турткозу всадник показался даже знакомым. Уж не сосед ли Карабая? Они ещё с Куппаком утащили из его дома козлиную шкуру, и старая мать чабана гонялась за ними по улице!

— Иди, Турткоз, иди за этим человеком… Он, наверное, едет в ваши края… — подбодрил Тургун собаку дрожащим голосом.

Неужели наконец-то пришла долгожданная свобода! Неужели он, Турткоз, возвратится в места, родные сердцу, в места, которые снились ему каждую ночь, места, которыми он бредил всё это время! И пёс подпрыгнул и помчался за всадником, уже умчавшимся далеко вперёд. Но на полпути к нему Турткоз остановился как вкопанный, резко обернулся назад. Маленькая фигурка Тургуна одиноко маячила посреди широкой, необъятной степи, на фоне серой громады бетонного туннеля. Острая боль резанула пса по сердцу, и, не раздумывая, он повернул назад. Но мальчик больше уж не смотрел ему вслед. Низко опустив голову, он медленно удалялся прочь. Турткоз остановился. Ему опять вспомнились родные места, мама Алапар. Но было и очень жалко покидать Тургуна. Неизвестно ещё, что с мальчиком сделает отец за то, что отпустил собаку. И может, Турткоз покидает друга в самые тяжёлые для него дни!..

Пёс залаял, протяжно, тоскливо, надеясь, что Тургун услышит его, оглянется, позовёт. Но тот уходил всё дальше и дальше. Вот к нему подкатил автобус, остановился. Тургун занёс ногу на подножку, схватился за поручень, подтянулся, сделал ещё один шаг и исчез в огромной красной машине…

Турткоз завыл. «Прощай, Тургун! Прощай, дружище! Я никогда не забуду тебя… Ты хороший, добрый, чуткий мальчик и будешь таким же, когда вырастешь… Прощай!..»

Турткоз повернулся и затрусил по пыльной дороге. Вскоре он догнал всадника. Тот долго не замечал следовавшего за ним пса, а когда увидел, удивлённо воскликнул:

— Ба-а, ты откуда появился, приятель?! — Присмотрелся повнимательнее и вдруг добавил: — Уж не Турткоз ли ты?.. Точно, Турткоз! Смотри, как вырос, тьфу-тьфу, не сглазить! Домой, значит, навострился?! Ну, добро, добро… То-то обрадуется Карабай! Он ведь, как узнал, что тебя отдали тому мяснику, все глаза выплакал…

Дорога была неблизкая, но Турткоз и не заметил, как прошли её. Вот он наконец и дома. У моста через Акса́й, за которым начинался кишлак, нетерпение взяло верх: пёс рванул вперёд, оставив далеко позади своего спутника…

Столб со знакомой тарелкой на макушке. Калитка. Загон для овец. А вон в конце улицы появилась отара. Впереди неё, как всегда, важно шествовал серый козёл с медным колокольчиком на шее. И тут же взвился в воздух, понёсся по окрестностям протяжный голос молодого чабана, подгонявшего непослушных овец:

— Ку-у-у-р-р, хайт!

Сердце Турткоза чуть не разорвалось. Он залаял и бросился навстречу отаре, надеясь, что впереди, чуть сбоку рогатого важного козла, как всегда, следует его мама, Алапар. Но её там не оказалось. Турткоза встретили его двоюродные братья — Арслан и Каплан. Они его узнали сразу, драк устраивать не стали.