Я с сожалением отдала ребёнка Яннике, притаптывающей рядом. Ей не терпелось забрать у меня спящее дитя. Она спокойно вздохнула лишь тогда, когда ребёнок спокойно засопел в люльке.

— Час поздний, Амадея, — намекнула мне Янника, что на сегодня моя работа закончена. — Мне пара укладывать младших детей. Пойдём я тебя провожу до калитки.

Я согласно кивнула, и мы молча вышли из дома. Девушка несла в руках объёмную корзину, которую она и вручила мне у калитки.

— Вот! Это тебе за помощь, за всё! Если бы не ты, я бы только к полуночи с делами разделалась. И особенно за маленькую Ирэшку спасибо! — её голос был полон сердечной благодарности.

— Янника, боюсь я не полностью вылечила малышку, — обеспокоено призналась я.

— Ты дала нам всем передышку, особенно матери, ей надо выспаться и набраться сил, она совсем измоталась с крохой. Может хоть сегодня им обоим удастся поспать, — она выглядела умиротворённой. Вздохнула полной грудью и мечтательно посмотрела на с темнеющий небосвод над головой.

— Янника, — я помолчала, ожидая, когда она обратит на меня внимание и переведёт на меня взгляд. — Неужели ты желаешь такой же жизни и для себя?

— А что меня ещё может ожидать? Это лучшее, что может желать простая девушка.

— Если бы ты была простой девушкой, я бы и не спрашивала, но… но неужели тебе не хочется… ммм… любви? Такой, чтоб прям гореть от неё?

— Ты все об Ингварре? — усмехнулась она.

— Нет, не только про него, но раз ты сама о нем в первую очередь подумала, думаю это не просто так, — вывернулась я.

— Знаешь, когда я его вижу порой, у меня всё внутри переворачивается, мне становится от этого страшно до дрожи в коленях. Потому гореть я не хочу, это плохо заканчивается обычно. Наши девчата так на Яшку смотрят, и один вред того, одни пустые страдания. — Она судорожно вздохнула, и продолжила: — Когда-то очень давно, цыганка мне нагадала судьбу. Она сказала, всё в жизни будет зависеть от моей смелости, и что я смогу добиться всего чего пожелаю, но пожелаю ли? Я всё думаю, может она про сейчас тогда сказала? Но знала бы ты как сложно решиться, на что-то… — она с мукой посмотрела мне в глаза, ожидая ответа.

Эти слова так меня взволновали меня, что у меня дыхание спёрло. Вот оно! Она по-своему мудрая и осторожная девушка, многое замечающая, и уже пришедшая к выводу, что, поддавшись чувствам, можно сильно обжечься. Но юность берет своё, и от некоторых мыслей не так-то просто отделаться, по себе знаю. Похоже северянин ей нравится, вернее он её волнует, но ей даже себе трудно признаться в этом, настолько глубоко она пытается спрятала эти мысли. То, что она мне это всё сказала, это всё заслуга моего обаяния и временного облегчения, которое я принесла в их дом. И по её виду видно, что она уже сожалеет о сказанном, ибо эти слова вырвались случайно, под влиянием момента.

Я задумалась, подбирая нужные слова потому что сейчас я буду идти по тонкому льду, одно неверное слово, и момент будет упущен, а я не знаю точно, смогу ли я добиться подобного разговора ещё раз.

— Янника, я прекрасно понимаю твои чувства, — начала я подбирать ключик к её сердечку, — то, что ты не хочешь бросаться в этот омут с головой, лишь делает тебе честь. Вот Яшка, говорит, что жениться на мне хочет, а сам первым делом на добродетель мою покусился, на всю деревню ославил, как Варвара говорит, окаянный. И не верю я в его слова, потому как с делом они расходятся… — начала я было обличительную речь, но Янника меня робко прервала:

— Мне кажется он и правда на тебе жениться собрался, вся деревня жужжит, что он на других девчат даже смотреть перестал… Даже на пришлых, а они сейчас такие встречаются, прям загляденье! И староста, который день хмурый ходит, всем твердит, что не бывать такому…

— Не верю я! Не верю, и все тут! Поступил как подлец, с таким разве можно жизнь устраивать? — с трагизмом спросила я, и сама же ответила: — Нет!

— Амадея, будто у тебя есть выбор? Красавицей тебя не назвать, приданного за тобой не дают, да ещё и порченая теперь… — она осеклась, увидев моё недовольное лицо. — Ой! Прости не хотелось бы тебя обидеть, но ведь это чистая правда.

— На правду не обижаются, — промямлила я, но про себя добавила, но бьют больно. — Нету во мне любви к Якову, потому и не будет свадьбы. И тебе, я желаю другой судьбы, чтоб ты шла под венец, по любви и при этом тебя не в чем было бы упрекнуть.

При этих словах, глаза девушки блеснули подобно звёздам, раскинувшимся на темной небесной глади. Ну что же, я попала в цель. Теперь нужно закрепить успех.

— Давай я с ним переговорю, разузнаю что он от тебя хочет, тогда и будешь решать, как быть?

Янника с таким явным одобрением и облегчением закивала, что я чуть в ладоши не захлопала. Но тут послышался голос отца Янники, звавшего её домой.

— Батюшка зовёт, — при этих словах она крепко вцепилась в мою руку. — Амадеюшка, милая, прошу, облегчи мою душу! Вызнай у него всё, зачем приехал, и зачем он мой покой смущает? Что ищет он от меня? — и обернувшись крикнула в сторону дома: Уже бегу, батюшка! — и снова мне сверкая глазами: — Сделаешь?

— Сделаю, — кивнула я, наблюдая за чередой эмоций, пробежавших по лицу этой славной девушки. Здесь был и восторг, и тревога, и надежда, и наконец, облегчение. Я посмотрела ей в след, на её быструю и грациозную поступь, и мне почему-то сразу подумалось, что цыганка её не обманула, она слишком хороша, чтоб быть простой женой какого-то крестьянина, какая-то другая судьба ей уготована. И ещё, ухмыльнулась, ведь она говорила, что знает, что ей Ингварр в письмах пишет. Ну-ну! Вон как загорелись глаза, как предложила выяснить про помыслы его. И ведь так небрежно отзывалась о нем до этого, а тут, вся прям вспыхнула! Истинная женщина, переменчивая и порой сама себя не знающая.

* Пассбас — passenger bus — пассажирский автобус. Аналог привычных нам автобусов, но более вместительных и усовершенствованных, едущих практически один за одним по специально выделенной многоуровневой полосе, с коротким интервалом между собой. Слово «автобус» считается устаревшим и применяется обычно к пассбасам старого образца или в плохом состоянии. При активном развитии общественного транспорта, личный транспорт всё больше становится предметом роскоши, поскольку самые короткие пути заняты линиями пассабасов.

Глава 17. Изначальная темнота

На следующий вечер, едва перекинувшись парой слов с Варварой, помчалась к Климу-леснику и встретилась с ним нос к носу у его калитки, что меня не могло не обрадовать. Церемонно поздоровавшись с ним, сразу уточнила у него про работу, на что он тут же предложил работу на лесоповале. Пришлось отказаться, хотя платили там, ох, как щедро, но я не хотела, чтоб Хагрид устроил и там резню. Кто его знает? Игроков не сильно жалко, а вот местных очень даже, они ведь не возрождаются, и работает их там немало, большинство местных мужиков на заработках на лесоповале промышляют. Поэтому не буду рисковать собой и местными жителями.

— А по хозяйству работы не найдётся? — слегка замявшись поинтересовалась я.

— Сейчас нет. Твои земляки уже всё, что можно выполнили. Дня через три приходи, может прополоть что-то надо будет.

— Ой, как хорошо! Клим, прошу, не отдавайте это работу никому кроме меня, я прям с утра к вам послезавтра приду и всё сделаю.

— Хорошо, так тому и быть, — сразу согласился он.

— И ещё хотела спросить, Клим, когда обоз пойдёт в Семихолмье?

— Через неделю, — важно ответил он.

— Могу ли я попросить вас, купить там отрез ткани для рукодельницы Варвары? Нужна выбеленная льняная.

— Пять золотых, — не моргнув глазом заявил он.

— Э-э-э… Дороговато, не находите? Где ж мне тут такие деньги наскрести?

— Я в Семихолмье по делам еду, и бегать там по ткацким лавкам, чтобы приценится мне особо некогда будет, — веско заметил Клим.

— Ну, хорошо, — тут же согласилась я. — А Ингварр сейчас где? В деревне?