– Миссис Ривс, мой долг не в том, чтобы создавать те или иные условия. Я обязан поддерживать на корабле воинскую дисциплину и армейский порядок.

– Вы уверены, что выполняете долг, о котором говорите?

– Уверен, – ответил я, не понимая, к чему она клонит. – По крайней мере стараюсь.

– Тогда почему вы и ваш помощник, этот мальчик, стали носить при себе оружие?

– Дело в том, что обстановка несколько обострилась. Видите ли, я боюсь…

– Ага!

Чертова старуха! Опять меня перебила. Едва сдерживая гнев, я забарабанил пальцами по столу.

– Мне понятна ваша тревога, мадам, но вы не вправе вмешиваться в мои дела.

– Господь с вами, молодой человек. Я не вмешиваюсь, только помогаю вам разглядеть зреющие плоды трудов ваших.

– И что же это за плоды?

– Вас свергнут. Возможно, просто убьют. А потом создадут мало-мальски приемлемые для жизни условия. – В наступившей тишине было слышно даже наше дыхание. – Знаете, людьми можно руководить, пока они этого хотят, – заговорила она наконец.

Мне стало вдруг любопытно.

– Вы по образованию историк?

– Психолог, – лукаво усмехнулась она. – Я умею убеждать людей, но с вами почему-то не получается.

– По крайней мере, вы дали мне пищу для размышлений, – улыбнулся я. Обстановка несколько разрядилась. – Возможно, вы правы. Члены экипажа не желают до конца дней своих подчиняться армейской дисциплине. Но я связан присягой. И обязан действовать по уставу, то есть поддерживать воинскую дисциплину. В этом я поклялся Правительству.

– Присяга и уставы – дело, безусловно, святое. Но нельзя следовать только букве закона в ущерб здравому смыслу. Главное – дух закона, а он обязывает вас поддерживать на корабле такой порядок, при котором могли бы выжить и пассажиры, и экипаж. Но что толковать о порядке, если вас свергнут или убьют? Об этом вы думали?

– Присяга для меня превыше всего. Остальное второстепенно.

– Молодой человек, вы уперлись и дальше своего носа не видите. Оглянитесь вокруг, взгляните на вещи шире, иначе зайдете в тупик.

– Да, я уперся. И не желаю ничего видеть.

– А что будет с людьми? – Она наклонилась ко мне, опершись на трость. – Присяга присягой, но сейчас речь идет о жизни людей на борту корабля. Некоторые совсем молоды и могут дожить до того счастливого дня, когда нас найдет спасательный корабль или же мы долетим до Земли. Не губите их.

Я закрыл глаза и задумался. Возразить было нечего.

– Что же я должен, по-вашему, сделать?

– Не надо жестокой муштры, насилия, телесных наказаний. Не мучайте матросов, относитесь к ним почти так же, как к пассажирам.

– И к чему это приведет?

– Вы сами знаете. – Она посмотрела мне прямо в глаза. – Многим из нас придется провести на корабле всю оставшуюся жизнь. Мы ничего не хотим, только покоя и мира.

Я задумчиво смотрел в пол. Мне показалось, будто Аманда сзади тронула меня за плечо и тут же растворилась.

– Мир? Я не знаю, что это такое. Я видел мир, но не жил в нем. Я не штатский человек и не умею строить мирную жизнь.

– Мир хрупок, – согласилась миссис Ривс. Наступило молчание.

Миссис Ривс права. Ежедневная муштра и железная дисциплина делают жизнь невыносимой. Не надо бесконечных учений, проверок. Необходимо относиться к людям по-дружески. Может быть, даже избрать корабельное правительство.

– Спасибо, что зашли, поговорили со мной, – сказал я, выйдя из глубокой задумчивости и подняв на нее глаза. – Я попробую…

В этот момент завыла сирена. Из настенного динамика донесся испуганный голос Филипа:

– Командир! Срочно на мостик! Тревога! Всем занять боевые посты!

Миссис Ривс с удивительным проворством вскочила на ноги.

– Пойду к себе…

– Нет! – крикнул я, натягивая китель. – Коридорные двери вот-вот закроются. Оставайтесь здесь! – Я выскочил из каюты и помчался на мостик.

Дверь была заперта, телекамеры над ней рыскали, осматривая коридор. Только я собрался забарабанить в дверь, как она открылась и я проскользнул внутрь.

– Выруби свою хренову тревогу! – крикнул я на Филипа.

Он мгновенно нажал на кнопки. Сирены умолкли. Филип молча показал на экран.

– Господи! – Я схватил микрофон и заорал, перекрывая несущиеся из динамика доклады: – Боевая тревога! Занять места у лазерных пушек! Пассажирам и экипажу взять скафандры! Приготовиться к отражению атаки! – Я перевел дух и снова заорал: – Машинное отделение, отключить двигатель! Всю мощность подать на лазеры! Включить маневровые двигатели!

С экрана казалось, что космические чудища совсем близко – изображение было сильно увеличено, – на самом же деле они находились в нескольких десятках километров от корабля. Одно направлялось к носу, другое – к центру корабля со стороны правого борта.

– Первым подлетит чудище, которое впереди, – сказал Филип, хотя это было вполне очевидно.

– Знаю. – Я соединился с постом связи и приказал: – Взять на прицел переднюю рыбу!

– Есть, сэр! – ответил мистер Цы. – Но она пока слишком далеко.

– Сам вижу, – рявкнул я.

– Маневровые двигатели включены, сэр! – доложили из машинного отделения.

– Хорошо, вас понял!

– Я наблюдал на экране N-волны, – взволнованно рассказывал Филип. – С минуту они генерировались правильно, а потом вдруг появились чудовища.

– Молчи, гард! – заорал я.

– Есть, сэр.

Чудища между тем приближались. Я взглянул на индикаторы топлива для маневровых двигателей и выругался, проклиная себя за то, что мало оставил.

– Прости, Филип, нервы, – сказал я уже спокойнее.

– Спасибо, сэр. – Голос Филипа дрогнул, лицо побледнело.

– Не трусь, гардемарин, – приказал я, стараясь его подбодрить.

– Цель приближается к радиусу стрельбы! – доложил компьютер.

– Спасибо, Керрен. Пост связи, открыть огонь, как только я включу лазеры, – сказал я в микрофон, приготовившись нажать на кнопку.

– Цель приблизилась на расстояние радиуса стрельбы! – доложил компьютер.

Я решил подпустить чудищ поближе, чтобы добить, если они начнут удирать.

Керрен не выпускал чудищ из поля зрения, их изображения не сходили с экрана. У первой рыбины из пузыря вылез щупалец и стал целиться в корабль. Я включил лазеры.

– Огонь!

Лазерные лучи не видны в космическом вакууме, но я изо всех сил всматривался в экран. Настенный динамик был переключен на пост связи. Вначале оттуда доносилось какое-то бормотание, потом раздался радостный крик Уолтера Дакко:

– Попал!

Чудовище вздрогнуло и уплыло в сторону.

– Вот тебе! – завопил Деке.

Я судорожно вцепился в подлокотник кресла и, почувствовав боль, с трудом разжал пальцы.

Лучи трех лазеров скрестились на чудище, подплывшем к носу корабля, оно дернулось несколько раз и затихло, выпустив струи то ли газа, то ли жидкости.

– Прикончили! Прикончили! – загалдели стрелки, но Цы на них прикрикнул.

Чудище по своим габаритам уступало тому, что напало тогда на «Гибернию».

– Приближается цель по курсу ноль-восемь-четыре, сэр, – доложил Керрен.

– Взять на прицел следующую рыбину! – приказал я.

Снова взревели сирены. Неподалеку от корабля появились еще три чудища. И тут же четвертое, затем пятое. Керрен едва успевал докладывать:

– Цель у кормы на расстоянии двести метров! Цель у среднего шлюза! Цель…

– Стрелять по всем целям! – орал я. – Стрелять без приказа! Всем! Из всех лазеров!

Одно чудище приблизилось вплотную к корпусу корабля и выпустило зловещий щупалец. Щупалец свернулся в спираль и прилип к обшивке. Я начал молиться.

«Господь – Пастырь мой».

– Огонь по третьей цели!

«Я ни в чем не буду нуждаться».

– Жгите его!

«Он покоит меня на злачных пажитях».

– Около шахты двигателя две рыбы!

«И водит меня к водам тихим».

– Центр, докладывает машинное отделение! Чудище совсем близко. За ним еще одно!

«Подкрепляет душу мою».

– Я вижу их, Касавополус.

Несколько лазерных пушек адмирал Тремэн перенес на «Порцию», и теперь корма «Дерзкого», где расположено машинное отделение, осталась почти незащищенной. Что делать? Маневрировать! Вот что!