— Найдется, — махнул рукой Дима.

— У бабы, наверное, застрял, — высказал свое мнение папашка.

— Может, в вытрезвителе? — подала голос мамаша.

— Вы приехали к нам его искать? — удивленно посмотрел на дядю Ваню Костик.

— Лера, вы знакомы с моим братом? — обратился прямо к Аньке Поликарпов, не обращая внимания на остальных.

Она покачала головой.

— А с кем из моих родственников вы знакомы? — не отставал Иван.

— С вашим батюшкой и его… ну я не знаю, как точно выразиться… ее зовут Инесса. Простите, отчество не помню, или она его даже не упоминала…

Анька говорила с невинным видом, глядя на Ивана честными глазами. Интересно, поверил он, что это я, или нет? И почему он ищет Степана здесь? Потому что считает, что здесь сейчас вместо меня живет Анька? Или он приехал только за тем, чтобы достоверно узнать, кто здесь обитает, а разговор о пропавшем брате — лишь повод для приезда? Возможно, он хочет посмотреть на реакцию (мою или Анькину) на это известие? А может, он сотрудничает с кем-то из людей Комиссарова? Они сообщили Ивану, что в Ларискиной квартире бывала не Анька, а я. И там же появлялся Степан. Но Иван должен бы знать Лариску, если это подруга Аньки. Или не знает? А Иван точно работает на Инессу, как утверждает Анька? Или он ведет какую-то свою игру, что вполне вероятно?

Тем временем Иван извлек из кармана фотографию и показал Аньке. Мне из шкафа было не видно, кто на ней изображен.

— Это ваш брат? — уточнила Анька. — Вы совсем не похожи.

Я, конечно, видела Степана только после того, как ему в голову попало девять грамм свинца, но я тоже сказала бы, что между ним и Иваном нет ничего общего. Как, впрочем, и между Степаном и Анькой. А вот у Ивана и у моей копии (и, соответственно, у меня) я нашла немало общих черт. Вполне можно было сказать, что это брат и сестра: общее впечатление от взгляда на лицо, хотя черты, казалось, не совпадали, поворот головы, какие-то жесты, кстати, несвойственные мне.

— Это и твой брат, сестричка, — спокойно заметил Иван.

Мои родители, а вслед за ними Костик и Дима снова стали убеждать Ивана в том, что он заблуждается. Поликарпов же очень пристально смотрел Аньке в лицо, а потом резко повернулся к мамаше.

— Вы бы вместо того, чтобы тут лясы точить, искали свою дочь! — рявкнул он. — Или уже ее тело. Ее, возможно, давно нет среди живых!

— Да вот же она, — мамаша кивнула на Аньку. — А у вас, молодой человек, с головой что-то не в порядке. Пить надо меньше.

Иван спросил мамашу, были ли у меня на теле какие-нибудь родинки или шрамы, по которым меня можно было бы без труда опознать.

— За кого вы принимаете мою дочь?! — завизжала мамаша своим обычным скандальным голосом, только на этот раз направленным не на меня и не на отца. — Шрамы у приличной девушки? Это у всяких бандитов шрамы! И особые приметы. А моя дочь…

— Родинки были у вашей дочери?

— Почему ты говоришь в прошедшем времени? — тут уже завелся отец. — Вот моя дочь! Она сидит рядом с тобой!

— Вы уверены? — усмехнулся ничуть не сбитый с толку Иван. — А вот взгляните-ка на этот снимочек. Кто тут?

С этим словами он вытащил еще одну фотографию и протянул моим родителям.

— Так это Лера, — хором ответили они.

— А вот и нет, — заявил Иван. — Это моя сестра. Анька. Которая сейчас сидит перед вами. Димка, подтверди-ка потенциальным тестю с тещей, что это она и есть. Ты, кстати, за кем приударяешь-то? За Леркой или за Анькой? Ты хоть сам определился?

— Это Лера, — с мрачным видом сказал бандерлог, кивая на Аньку.

— Это мама, — поддержал его Костик.

Родители, все еще разглядывавшие фотографию Аньки, потребовали от Димы объяснений. О чем речь? Какая Анька?

Бандерлог сказал, что совсем недавно выяснилось, что у меня имеется двойник — сестра Ивана Поликарпова. Но, как считает Дима, Анька исчезла в неизвестном направлении. Именно Анька, а не Лера. С Анькой Дима был знаком раньше, так что может сравнить. Иван попытался что-то вставить, но Дима его остановил, заявив, что он в состоянии различить нас. Уверен в этом на сто процентов. И ребенок подтверждает. Костик тут же закивал. Это Ивану нужно искать свою сестру, а не моим родителям дочь. Может, Анька сейчас в другом городе, может, за границей, может, пересиживает в какой-то "берлоге" в городе. Ведь в пятимиллионном Питере можно неплохо укрыться. Ряд людей занят поисками Аньки. И некоторые из них вышли на меня. Но Дима взял на себя почетную миссию защиты моего бренного тела от посягательств извне. Он знает, что я — это я, а не Аня. И он просит Ивана поверить ему на слово, что так оно и есть. Никак иначе проверять Дима не позволит. И не допустит, чтобы я раздевалась перед чужим мужчиной. (Это бандерлог мне, что ли, родня?)

По выражению лица Ивана я заметила, что он начал сомневаться. Родители же схватились за головы. А потом матушка вдруг заявила:

— То-то мне сегодня показалось, что ты это не ты, — и внимательно посмотрела на Аньку.

Иван тут же ухватился за ее слова и попросил объяснить, почему она так решила.

Мать начала с ярко-красной "Тойоты". Но о подарке Комиссарова Иван был прекрасно осведомлен, так что мамаше не удалось в очередной раз развести бодягу о том, что они всю жизнь жили с отцом бедно, но честно. "Тойоту" подарили именно мне. И в усадьбе Чапая была я. Но куда я делась потом?

— Она вела себя сегодня как-то не так? — подсказал Иван мамаше.

— Эта курит, — кивнула мать на Аньку, теперь рассматривая ее так же внимательно, как Поликарпов.

— Мама давно курит, — встрял Костик, — только не хотела, чтобы ты знала, бабушка. Потому что ты устроила бы очередной скандал.

— И устроила сегодня, — заметила Анька.

— Моя дочь не курит! — настаивала мамаша.

— Я курю, — устало проронила Анька и вытащила из-под подушки пачку "Мальборо". — Только ты, мама, об этом не знала. Ты, кстати, меня вообще часто видишь? И подолгу? Откуда ты можешь знать, курю я или нет? И чем я вообще занимаюсь? И что происходит в моей жизни? Ты когда внука-то видишь, каждый раз восклицаешь: "Ой, как Костенька вырос!" (Я об этом говорила Аньке, рассказывая об отношениях с родителями.) Да, он успевает подрасти между вашими встречами.

— Это потому, что ты не даешь его нам! — завопила мамаша.

Семейная сцена продолжалась минут десять, пока ее не прервал Иван, которому надоело это слушать, и он опять надавил на мамашу, требуя вспомнить, что во мне (то есть в Аньке) показалось ей непривычным.

— Да ей все во мне может показаться непривычным! — рявкнула Анька. — И вообще кто вас всех сюда приглашал? Вы ворвались ко мне в дом и устраиваете тут допросы! Убирайтесь отсюда немедленно! Дима! — с умоляющим взглядом повернулась Анька к бандерлогу. — Дима! Спусти его с лестницы, если он сам не уходит!

Актриса Анька даже слезу пустила. Мне хотелось похлопать в ладоши ее мастерству, но я сдержалась. Потом выскажу Аньке свое мнение о ее талантах. Только бы вся эта компания убралась поскорее. Я надеюсь, мои родители не будут тут ночевать? Во-первых, негде, во-вторых, мне что, всю ночь в шкафу — сидеть?! Вообще уже есть хочется. Я же целый день ничего не ела. И попить тоже. Как я не сообразила поставить в шкаф бутылку воды? Ладно, на ошибках учатся. Надо оборудовать место съемок всем необходимым. И еще, наверное, купить памперсы самого большого размера.

— Уйду сам, если Лера ответит на последний вопрос, — невозмутимо сказал Иван, делая ударение на моем имени.

— Что еще за вопрос? — посмотрела на него Анька.

— А со Стасюсом Кальвинскасом вы знакомы?

— Если не ошибаюсь, это фамилия госпожи Инессы, э… знакомой вашего батюшки? Только у нее, по-моему, она звучала несколько по-иному.

— Кальвинскене. У ее сына — Кальвинскас, — пояснил Поликарпов. — Так знакомы или нет?

Анька покачала головой.

Тогда Иван вытащил еще одну фотографию. "Он бы уж сразу целый семейный альбом доставал, что ли", — подумала я.

— Ой, да это же Стас! — воскликнула Анька.