Однако Черчилль воспринял важнейшую из вестей, которые когда-либо приходилось слышать смертным, внешне вполне спокойно.

— Вы убеждены, что это так? — уточнил он.

— Иначе я бы не говорил! — воскликнул президент, введенный в обман напускным равнодушием этой старой хитрой лисы.

— Хвала господу! — торжественно произнес Черчилль.— Теперь русские нам не нужны.

А тем временем американскому лейтенанту Юджину Вернеру военный чиновник Службы информации, весь оплетенный шнурами аксельбантов, словно калифорнийский мул сбруей, вдалбливал, какое величайшее значение для безопасности Соединенных Штатов и их союзников имеет его — офицера миссии «Пейпер-Клипс» — работа, к тому же работа успешная. Ведь только успешного выполнения возложенного на него долга ждут от лейтенанта Юджина Вернера его начальники, его соотечественники за океаном.

— Вы меня понимаете? — спросил в заключение подготовительной беседы чиновник.

— Ну еще бы! — ухмыльнулся Юджин.— Вы не лишены способностей комиссионера, пытающегося сбыть залежалый товар. Когда-то давно, еще до войны, меня однажды уже обкрутили подобным образом. Уговорили купить машину для чистки картофеля. Машина была недорогая, стоила всего восемь долларов, но ее пришлось выбросить в тот же день — она не желала чистить картошку!

— Но-но! — помахал пальцем чиновник.— Пожалуйста, без аналогий, лейтенант! Демократия — вещь хорошая, однако это еще не означает, что вы можете болтать всякую чепуху, когда перед вами люди, призванные вами командовать.

— Я просто хотел сказать, что хорошо все понял.

— То-то и оно. А теперь докажите мне еще, что вы не случайно здесь, среди офицеров нашей миссии.

— Попытаюсь.

— Я не требую от вас чудес, описанных в арабских сказках. Не заставляю искать подводную лодку с ракетными установками для запуска «фау-3» на Нью-Йорк.

— А разве было и такое?

— Могло быть. Еще бы немного затянулась война, немцы сделали бы и такую штуку, и наши небоскребы на Манхэттене свалились бы прямо нам на головы. Но мы своевременно разгромили Гитлера.

— То есть вы хотите сказать, русские своевременно разгромили Гитлера? — попытался уточнить Юджин.

— Но-но! Пожалуйста, без коммунистической пропаганды, лейтенант! Я знаю о ваших связях с красными, знаю, что вы довольно долго шатались по Европе под командой советского офицера — вещь совершенно недопустимая для американского солдата. Но вам представляется случай доказать, что вы остались настоящим, стопроцентным американцем и что красные бациллы не отравили ваш здоровый демократический организм.

-— Поехали дальше,— сказал Юджин.— Допустим, что мой здоровый демократический организм остался неуязвим. Итак, мое задание будет состоять...

— Ваше задание будет состоять отнюдь не в том, чтобы найти, скажем, небезызвестного оберштурмфюрера СС Отто Скорцени, который намеревался с кучкой головорезов высадиться из подводной лодки на американское побережье, пробраться в Нью-Йорк и установить на крыше «Эмпайр-Стейтс билдинг» антенны коротковолновых радиопередатчиков, которые подавали бы сигналы для наведения ракет «фау-3».

— На мой взгляд, опять начинается все сначала,— сказал Юджин.—У меня такое впечатление, что меня гоняют на корде по кругу, как цирковую лошадь. Все время одно и то же: «фау», Скорцени, коммунисты, генералы, демократия. Даже прислали меня снова в Кельн, откуда я год назад бежал от гестаповцев. Те же места. Те же события. Фамилии и то одинаковы. В чем же дело? Неужели до сих пор длится война! Вы знаете, у меня до войны была прекрасная птицеферма. В штате Висконсин. Мой петух Президент был красивейшим петухом в Штатах. Моя курочка Флауэр поставила рекорд среди несушек... Смогу ли я вернуться к своим курочкам? Чтобы навсегда забыть о ракетах, о всяких скорцени?

— Все будет зависеть только от вас.

— Ну хорошо. Все будет зависеть от меня. Но в данном случае я ведь завишу от вас?

— Точно.

— Что же мне делать?

— Надо найти одного человека.

— Вот это уже нечто более конкретное.

— О, это чрезвычайно интересно! Ученый, которого мы разыскиваем, — автор механизма управления ракетами в полете.

— Где ж его искать? Как его фамилия?

— Его фамилия — Либих.

— Либих?!

— Да. Почему вас это удивляет?

— Мне кажется, я могу вам описать его.

— А ну, попробуйте.

— Рыжий, высокий, костлявый. Голос тихий.

— Это что — импровизация?

— Нет. Это не импровизация. Если не ошибаюсь, я знаком с этим господином.

— Не может быть!

— Я встречал его в Голландии, где он был начальником одной из площадок, откуда запускался «фау-2» на Лондон.

— Сходится, — пробормотал чиновник.

— Нас познакомил с ним группенфюрер СС Кюммель.

— Сходится, — как эхо повторил чиновник.

— Либих врал, будто он приезжал только для того, чтобы проверить какие-то свои изобретения.

— Сходится! — воскликнул чиновник, вскочив с места.— Сам бог вас послал сюда, лейтенант!

Юджин был несколько иного мнения. Во-первых, не бог, а капитан из госпиталя в Таормине. Эти длинные ночи... эти бесконечные дни...

Они лежали на смежных кроватях, безделье томило их, вызывало на откровенность. Юджин постепенно и рассказал капитану о себе. А тот намотал на ус. Он был из Службы информации и не терял зря времени: даже в госпитале собирал информацию. Теперь Юджину приходилось отдуваться за рвение служаки-капитана. Снова он возвращался к тому, что пережил когда-то. Круг замкнулся. Птичка, которую некогда выпустили из клетки, вновь кружилась где-то поблизости, и заманить ее в клетку надлежало опять же ему, Юджину, ибо это он тогда вывел капитана Либиха из бетонного бункера и отпустил на все четыре стороны.

— Я едва не застрелил этого Либиха, — пробормотал он.

— О боже! — всплеснул руками чиновник. — И кто же удержал вас от столь безрассудного поступка?

— Командир нашего партизанского отряда, советский офицер, о котором вы давеча отозвались недобрым словом.

— Он проявил мудрость, сей большевик. Это еще одно доказательство того, как могучи и опасны большевики и как много нам нужно работать, чтобы защитить Америку от этой опасности.

— Мы сумеем защитить ее, если в руках у нас будет Либих? — с нескрываемой иронией спросил Юджин.

— По крайней мере, вы сделаете свой взнос в это дело, — вполне серьезно заверил его чиновник. — Либих находится где-то здесь, в районе Кельна. Сюда ведут все следы. Здесь он родился. Здесь жили его родственники. Сюда он перевез незадолго до конца войны свою супругу. К сожалению, по некоторым данным, она погибла во время бомбежки.

— Он уже тогда, во время одного очень деликатного разговора, намекал о своем намерении драпануть в Америку, — сказал Юджин. — Удивительно, почему он до сих пор околачивается здесь? Может, и его нет в живых?

— Нет, Либих жив. У нас имеются данные, что он скрывается вместе с последним своим командиром, бригаденфюрером СС Гаммельштирном. Во всяком случае, их видели вместе во время Рурского окружения. Возможно, что Гаммельштирн терроризирует Либиха, препятствует его желанию перейти к нам; возможно, торгуется с англичанами или русскими, выжидая, кто больше заплатит. Наше дело — найти и перехватить! Либих должен быть у нас в руках! Любой ценой! Даже если нам пришлось бы бросить на это все наличные силы миссии. Мы можем взять американскую дивизию и прочесать все кельнские руины, осмотреть каждый кустик в лесах, обшарить все замки и монастыри.

— Но тогда тайна перестанет быть тайной, и птичка, за которой мы охотимся, испугается и улетит к черту на кулички, — заметил Юджин.

— Вы удивительно точно попали в цель! — чиновник удовлетворенно потер руки. — Полнейшая секретность! Абсолютная тайна! Это самое главное, плюс максимум изобретательности.

— Плюс язык во рту, сигареты и шоколад в кармане, — уточнил Юджин. — Разузнавай и плати, плати и разузнавай.

— Но не забывайте об осторожности. Прежде всего осторожность и маскировка!