Занятия врачебной практикой увлекли будущего Харана. По натуре своей умеющий больше слушать, вникать и анализировать, чем говорить, он везде, где это удавалось, набирался знаний и опыта.
Банда почти вся полегла под мечами бойцов Тескома той бандеки, где промышляла. Чудом избежав резни, подросший оприт назвал себя Хараном Хемоносом Хирра. Нэм по своей высоте не бог весть какой, но и такой возвышал и выводил Харана из швыхов в ухропы.
Придуманное имя позволило ему изображать из себя дурба, носить меч и держаться независимо. Хорошо подвешенный язык, умение владеть оружием и, главное, быстро и качественно оказать человеку или путру врачебную помощь, отпугивали всякого, у кого возникала мысль набраться духа и скрупулёзности выяснить его настоящее происхождение, и почему это у него незаконный нэм.
Хирра – его придуманная фамилия по первопредку нэма, обладала бесспорным достоинством, ибо похожих было множество. Хорры, Харры, Хуарры и прочие так и мелькали в нэмах ухропов всех бандек Земли.
Тщеславия Харану было не занимать, поэтому в будущем он решил не останавливаться на достигнутом. Но прежде того, прошагав с новым именем сотни свиджей, он попал в Габун, столицу Сампатании.
Незнакомый город и незнакомые горожане не смутили его, за время скитаний он привык к новым лицам, различным традициям населенных пунктов, взаимоотношениям в них между разумными, как местными, так и пришлыми. Так что в Габуне Харан прижился быстро, его по большей части интересовало, что он может получить для себя от этого города.
Случилось так, что на подходе к городу, Харан нечаянно оказался свидетелем нападения небольшой банды на хожалых – идущих своей дорогой разумных по делам или другим причинам. Сам Харан тоже был хожалым. К несчастью для бандитов, невдалеке от места произведенной ими атаки находилось звено – купор – тескомовцев. После короткого боя, в которой пришлось поучаствовать и Харану, так как для опритов он был обычным прохожим, и у него они надеялись чем-нибудь поживиться, банда рассеялась, оставив на розоватом турусе дороги с пяток убитых и столько же раненых своих членов.
Среди тескомовцев оказался раненный ими руководитель звена. Нож вошел ему снизу меленрая под ребра. Купорен, зажав бок рукой, упал, его бойцы сгрудились над ним в бестолковую толпу – были они по большей части молоды и, по-видимому, впервые вышли на дежурство дороги. Врача купор не имел по статусу, но обычно среди бойцов кто-то умел обрабатывать раны, однако на этот раз такового почему-то не оказалось, и тескомовцы не знали, что предпринять.
Харану пришлось растолкать плотное кольцо бойцов почти силой и прийти на помощь их руководителю. Он быстро осмотрел его, умело обезболил и протёр вещим соком порез, наложил повязку. Всё это он нашёл в своём походном заплечном мешке. У тескомовцев ничего подобного в запасе не было. Высказав им свое отношение по поводу их халатности, Харан распорядился устройством носилок и заставил как можно быстрее нести звеньевого – купорена – в город.
Тескомовцы приняли его слова за приказ, предоставив ему, более опытному, возможность командовать над собой, ибо купорен находился без сознания. Мало того, они попросили Харана сопровождать импровизированные носилки до самого гетто Тескома в Габуне. Харан воспользовался приглашением, ибо это позволяло ему беспрепятственно проникнуть в город без задержки стражниками. Перед самыми воротами в гетто купорен пришёл в себя и, кривя губы от боли, поблагодарил врача, спасшего его от смерти.
Прошли дни, Харан стал забывать произошедшее на дороге. Да и город стал ему надоедать – подзуживала привычка к перемене мест, выработанная годами: не сиди долго на привязи того или иного поселения людей, меняй его на другое. То, что он покинет Габун, Харан знал заранее. Не ради этого города он почти год добирался до Сампатании. Направление движения давно было выношено в его планах на будущее, а маршрут намечен точно – к Суременным горам, этим легендарным отметинам на лике Земли, оставленным предками в назидание потомкам.
В тот день он, по сути дела, совершал последнюю прогулку по узким городским улицам. Проталкивался через толпу таких же праздношатающихся разумных, которым в Габуне предоставлялась полная свобода передвижения, к какому бы виду разумные не относились. Вслушивался в разговоры, всматривался в лица и личины, представляя себе, как скоро ему ещё удастся попасть в такое многочисленное скопление мыслящих тварей после того, как он покинет город и направиться к горам.
– Да это же он! – услышал почти над самым ухом Харан, и тяжёлая рука опустилась ему на плечо.
Этого еще не хватало!
Он резко её стряхнул, отскочил в сторону и ухватился за рукоять меча, готовый расквитаться с обидчиком или с кем-то, кто увидел в нём кого-то, а теперь, как Харану показалось, намеревается либо его задержать, либо ещё проделать нечто, не нужное для него, когда он уже собрался покинуть столицу бандеки. Во всяком случае, никто в Габуне не имел с ним таких панибратских отношений, позволяющих так безвозбранно хватать его за плечо.
Полный купор тескомовцев, почти полностью окруживших Харана, отметив его резвость и настроение вступить в драку, разразился веселым хохотом, ещё больше разозлив Харана. Он хотел уже было задать резонный вопрос купорену, чья светло-зелёная отметка сияла на меленрае как новая: по какому это праву они решили повеселиться на его счёт? Но тут же узнал в них купор, встреченный на дороге, во главе со звеньевым, которому он оказал первую помощь.
Харан облегченно улыбнулся и оставил в покое меч.
– Вижу, здоров? – поприветствовал он купорена, средних лет бойца с широко расставленными карими глазами и маленьким ртом, затерянным между щёк и носа солидного размера.
– Как видишь, – радушно поздоровался с ним купорен и назвался: – Мой нэм: Теслан Такот Теребонта. Будем знакомы?
Харан внутри напрягся, помедлил с ответом.
– Мой нэм невелик, – смущаясь, проговорил он и тоже назвался.
– Нам, тескомовцам, Харан, на твой низкий нэм нечего коситься. Мы с тобой не софурсники, конечно, но почти рядом, а вот Цимонта, посмотри на него, – Теслан ткнул пальцем в живот здоровяка, которого Харан запомнил при первой встрече, – у него нэм и того ниже. Да нас это не смущает. Так что оставь при себе эти глупости – низкий нэм… Потом, я хорошо видел, как ты владеешь мечом.
– Немного могу, – скромно произнёс Харан.
Он тоже видел Теслана в бою, так что мог сравнивать своё и его умение. Тогда Теслан успел раскроить головы двум бандитам и пошёл на выручку своему бойцу, окруженному опритами со всех сторон. В свалке он пропустил удар ножа, нанесенный сзади, но в том уже не его вина, а итог расклада боя – оприт подкрался и сделал своё дело.
– И к тому же врач?
– Это у меня, похоже, получается лучше, – улыбнулся Харан.
Толстощекое лицо купорена тоже засветилось улыбкой.
– Я это почувствовал, – похлопал он себя по боку, затронутого ударом ножа, а потом Харана по локтю. – Спасибо тебе, уважаемый Харан. Не дёргайся ты так. Хотя нэм твой и низок, но для меня ты уважаемый. Наш врач в гетто был весьма поражён твоим искусством, а ему лет двести пятьдесят всех будет, и из них лет двести он занимается только тем, что лечит раны, вправляет вывихи, восстанавливает отрубленное. Сказал, если бы не ты, меня навряд ли донесли бы живым до него.
– Что без лекаря ходите? – не удержался Харан узнать подноготную недавней схватки на дороге.
– А, – хотел было отмахнуться Теслан, но, по-видимому, решился рассказать всё. – Нас тогда послали на дорогу спешно, а ведающий в ранах боец оказался в отлучке. Думали, мы туда и обратно. Знаешь, как подобное случается? Месяц ходишь, год ходишь, встречаешься порой с бандитами, ранки небольшие получаешь. Но всегда под боком тот, кто поможет, если сам, конечно, не пострадает. – Харан согласно кивнул, а купорен продолжал: – Стоит же один раз пренебречь чем-нибудь, вот лекаря, например, не взять, тут же случаются раны посерьёзнее, а то и со смертельным исходом… На моё счастье ты подвернулся. Спас меня. А что? Ты же врач, значит, и правда спас! – Теслан заметил смущение Харана. – Ты перестань думать о себе… Всё, всё! Но вот я о чём. Хотел бы видеть тебя у себя в гостях. В нашей купорке. Как, ребята, – обернулся он к своим бойцам, – пригласим его к себе?.. Слышал? Ну, как? Придёшь – не пожалеешь. Мы умеем привечать тех, кто нам понравился, а ты тем более. Хорошо?
