Весна заканчивалась, и наступало то самое время, ослучьямов тянуло в клан, к женщинам и детям. Потому то они были благодарны людям – они дали им возможность увидеть детей…

Время подходило, а половодье обрезало все дороги к клану.

Состояние гурта после неожиданного появления П”лияны угрожало стабильности в нём. Говорящий послал импульс С”ялвану о необходимости срочного наведения порядка, тасмед воспользовался присущей ему способностью и мысленно распорядился. Гурт онемел и оцепенел, внимая отнюдь не П”лияне, который против своей воли подчинился сигналу руководителя гурта, хотя и попытался каким-нибудь образом сопротивляться ему и выйти из-под его влияния.

Камрат удивленно осмотрел ближайшие линейки соплеменников П”лияны и, не выпуская его лапины из своей руки, поторопился убраться прочь из организованной толпы, пока она ему не помешала.

По другую сторону гурта в него почти разом вклинились С”ялван и Харан.

– Это мальчик, – несколько раз повторил человек хопперсуксу. – Не трогайте его!

Харан не столько боялся за Камрата, сколько за охолохов. Противостоять они ему могли, только навалившись всей массой, ибо малыш мог постоять за себя.

– Там грында, – отвечал своё тасмед. – Он обидел Мать…

Ф”ент бросился было за Хараном, его успела перехватить Ч”юмта.

– Мало тебе было от них? – напомнила она строго. – Харан без тебя во всём разберется.

Стехар покорно глянул на подругу.

– Ты у меня права, как всегда, дорогая.

Язык его безвольно повис.

Камрат уже почти выволок П”лияну из гурта, когда услышал Харана. Тот звал его по имени.

– Харан! – от неожиданности мальчик выпустил ослучьяма.

П”лияна осел и безучастно вперил взгляд огромных глаз в одну точку. Бежать куда-либо или продолжать свои призывы он, похоже, больше не собирался.

– Малыш! – радости Харана не было предела. Он тискал его, всматривался в лицо, отмечал изменения, но видел того Камрата, которого знал и которого, как он с удивлением отметил, полюбил. Наконец он повернулся к тасмеду. – Знакомься, Камрат, это уважаемый С”ялван, тасмед охолохов.

– А-а, это он и П”лияна… – Камрат хотел сказать о распре в гурте и обиде грынды. Однако смешался и проговорил уже о другом: – Наши пошли искать Гелину. Хотели видеть тебя.

Харан изменился в лице, засуетился.

– Покажи ему дорогу к нам, – на ходу попросил он тасмеда, а сам, что есть силы, побежал к укрытию, где отсиживались его подопечные женщины из отряда Гелины.

К нему чуть позже присоединились выродки.

– Что случилось? – постарался выяснить внезапную торопливость человека Ф”ент.

– Пока ничего, – ответствовал Харан и сбавил скорость бега.

Куда и зачем он бежит? Предупредить? Перепрятать? Но от кого, от Свима?..

– Чего он так испугался? – поделилась Ч”юмта с выродком.

– Не знаю… Харан, почему мы бежим?

– Не бежим, торопимся. Что тебе ещё сказал Свим? – спохватился он узнать от Ф”ента сообщение или какую-то весть от Свима?

– Он сказал… – начал Ф”ент.

Глава 34

– Всем сидеть! – сквозь зубы процедил на анахат Лемпа и один поднялся навстречу представителям Тескома.

Сделал навстречу несколько небольших шагов вежливости и стал их поджидать.

Всех троих он знал прекрасно. Присмета неоднократно видел, но знаком не был. Раза два встречался с Осинапсом и надеялся, что кринейтор его не запомнил. Зато с Тлуманом состоял в знакомстве, и давнем…

Тлуман не всегда был думертом. В конце концов, как и любой человек, прежде чем чего-то достичь в жизни и стать в результате кем-то, Тлуман, дойдя до взрослого возраста, не собирался становиться тескомовцем. Однако, хотя дороги в будущее человек выбирает сам, они его иногда приводят не совсем туда, куда хотелось бы.

Лет сто двадцать или тридцать тому назад к банде Лемпы промышлявшей далеко от Сампатании, в Аркурании, прибился изгой. Невысокий, сдержанный и серьёзный до скуки и ломоты в скулах молодой человек. За что его изгнали люди Лемпа так и не узнал, хотя и пытался вызвать изгоя на откровенный разговор. Наблюдая за ним со стороны, он надеялся выяснить по его поведению причину изгойства. Но так и не нашёл.

Что бы там ни было, но новичок понравился вождю и тот прижился в банде надолго. Зимой Тлуман отсиживался, где придётся, гражданином какого-либо города не становился. Казалось, изгой так и останется опритом до скончания своих лет, как часто случалось у большинства подобных ему. Но как-то после одной из зим Тлуман куда-то исчез. И опять же – будто навсегда.

Оказалось, людской мир не так уж и велик.

Они встретились вновь в довольно щекотливой для Лемпы ситуации – его банду, вернее часть банды с ним самим во главе, заблокировали поселяне в незамысловатом дуваре всего с двумя входами-выходами. Перекрыть их для поселковой стражи не составило труда. Но сунуться к бандитам она не решалась. На расправу с бандитами был вызван крин тескомовцев. Он прибыл во главе с кринейтором – Тлуманом.

Бывший изгой и оприт действовал быстро и обдуманно. Расставил бойцов и потребовал на переговоры вождя, бесстрашно ступив вглубь дувара. Они узнали друг друга сразу, удивились, но вида не подали, что знакомы.

Договорились быстро. Банда сдалась без условий. Дальше могло последовать одно из наказаний: всех убить, передать опритов в хабулины для выполнения грязных работ без права покидать дувары в течение многих лет, отдать страже поселка на их суд…

Ночью вождю счастливо удалось бежать. Как раз из-под опеки поселковой стражи, поскольку она потребовала себе вождя на расправу, а опритов оставила тескомовцам.

Как такой побег удалось совершить Лемпе, знали только двое – он и Тлуман.

Давно это было. Впрочем, не проходило и пяти лет, как они то там, то здесь, идя своими путями, сталкивались и расходились, обменявшись порой не более чем двумя фразами.

Вот и сегодня вновь они со скрытым удовлетворением созерцали друг друга…

– Кто такой? – строго спросил Тлуман.

Лемпа разыграл растерянность. Суетливо ощупал себя, словно удостоверился в наличии собственного тела.

– Как кто такой?.. Гражданин бандеки Сампатании. Минна Манома Макенка.

Думерт открыто и радостно улыбнулся. При каждой встрече его бывший вождь придумывал себе новый нэм. Высоко он не забирал, но и до ухропов не опускался – всегда обычный инег.

– Чем докажешь?

– Путники мы. Половодьем отрезанные от дорог.

Тлуман разочаровался в ответе, мог бы придумать что-нибудь позабористее. Путники – мелковато как-то для Лемпы. И потом, путники или хожалые, ходят по дорогам, а они проложены так, что ни одно половодье не может их сделать непроходимыми.

– Осинапс, а ты как думаешь? О путниках?

Кринейтор попытался придать своей полнеющей фигуре больше боевитости и решительности.

– Бандиты они, а не путники. Смотри, как вооружены, во что одеты. Мы что, – распалялся Осинапс, – хожалых не видели? Бандитов…

– Ясно! – перебил его Тлуман. Показывая рукой на кринейтора, он продолжал уже для Лемпы. – Вот! Мнение специалиста о себе слышали? Я ведь тоже так считаю. Что теперь скажешь, горожанин и гражданин?

Вождь вздохнул как от усталости и навязчивости собеседников.

– Да путники мы, путники. А вооружены? Так сами знаете, что сейчас творится на дорогах. Поговорили между собой и вооружились. При оружии все намного смелее. Ну а одежда? Тоже договорились так одеться. В ней удобно и она настоящих бандитов отпугивает.

– Ха! – восхитился и возмутился Осинапс такому наглому и лживому ответу. – Да ты кому-нибудь…

– Разумный ответ, – завершая выяснение, кто и что, заявил Тлуман, не обращая внимания на возмущение кринейтора. – Что ж…

Он будто в нерешительности окинул Лемпу с ног до головы, глаза его смеялись,

Лемпа поглядывал с прищуром, лицо его не выражало того опасения за себя и остальных, которое, в принципе, чаще всего появлялось у хожалых при встрече с тескомовцами.