– Прячутся от нас, – наконец заявил он уверенно. – Но почему? Если попали сюда случайно, то должны бы с радостью выбегать нам навстречу. Мы для них, здесь затерянных, по сути дела, избавители, гарант возвращения в город.

– Какой там гарант? – промычал Присмет, проталкивая в ненасытный рот очередной пакет тескомовского пайка. – Вы о себе слишком хорошего, смотрю, мнения. А уж после того, что вы учинили в Габуне… М-на… Какая от вас радость? Вот и прячутся. Твои же плохо смотрят, а те за нами присматривают… – Присмет в задумчивости повертел новый пищевой пакет, в его огромных ладонях тот смотрелся куда скромнее, чем был на самом деле. Тут он оступился и пнул подвернувшуюся под ноги хворостину. Посмотрел на Тлумана и продолжил рассуждение: – Если это так, то мы сами виноваты… или я ничего не понимаю.

Руки его рвали оболочку пакета.

– Что не понимаешь?

– Куда они все подевались?

– А… Сам думаю… Смотри, Рокус почти бежит. Сейчас от него что-то узнаем новенькое. Говори, кого-нибудь видели? – молодой тескомовец был ещё далеко, а Тлуман уже торопил его с ответом.

Рокус находился в группе левого прикрытия крина.

– Да… Следы ночёвки… – Боец запыхался от быстрого бега. – Десятка четыре кострищ. Самарон говорит, от прошлой ночи остались. Там несколько могил.

– Ага! Ну и что?

– Могилы там, – не понял думера тескомовец.

– Я спрашиваю, смотрели?

Рокус выпучил глаза.

– Могилы?.. Н-нет.

– Естественно, – Тлуман покивал головой: понимающе или осуждающе, ни Присмет, ни Рокус не смогли определить. – А посмотреть надо, говорю я. А? – Он обратился к бывшему фундаренцу: – Пойдём?

– Пойдём, – покорно согласился Присмет и с сожалением засунул в объемистый мешок помятый пакет.

– Много их тут было, – огляделся Тлуман на поляне, вытоптанной, загаженной испражнениями и серо тёмными кляксами кострищ. – Как думаешь, твои могли сюда сунуться? К этим?

Присмет сам раздумывал о том же: могли ли Свим и мальчонка примкнуть к таким же, как и они, пленникам половодья?

Люди, попадая в подобные ситуации, либо объединяются, и тогда любой встречный имеет возможность решать проблемы выхода из них сообща, либо, дробясь на мелкие группки, стараются занять господствующее положение по отношению к другим. Но для того надо утверждать своё право силой – вступать в смертельные схватки со всеми теми, кто не согласен с притязаниями на лидерство.

Случись здесь последнее, то весь остров уже был бы в могилах, а вернее всего убитых никто бы не придавал земле.

Здесь, по всей видимости, этого, худшего из худших, вариантов не состоялось. Тогда – сплотились в единое сообщество? Но почему же появились могилы? Девять холмиков рыхлой земли. Быть может, там те, кому уже было в тягость дожить до благополучного выхода к жилым местам или…

Думать об ином Присмету не хотелось, ещё больше не хотелось увязнуть тут в бесчисленных стычках. Жить одной целью было проще: догнать, мальчика отбить, а остальных… Как они себя при этом поведут – и об этом думать не хотелось.

– Свим навряд ли присоединился к кому-либо, – неуверенно сказал он Тлуману. – Хотя, кто знает? Здесь укрыться трудно.

– Это так, – подтвердил думерт, распоряжаясь вскрыть могилы.

С миной стороннего, погружённого в себя наблюдателя, следил Присмет за действиями тескомовцев.

Убитые, а в могилах оказались именно убитые с едва обсохшими смертельными ранами, лежали под тонким слоем земли, так что выкопать их из ям не составляло труда.

– Одни люди, – безжизненным голосом проговорил Тлуман и поправил потные волосы на темени.

Присмет вдруг с искренним удивлением заметил: думерт от всего сердца переживает об убитых людях, в то время как у него в душе не шевельнулась ни одна клеточка, не дёрнулась ни одна жилка, не было у него к этим мертвецам жалости.

– Бандиты, – буркнул он, чтобы подобно Тлуману не стоять здесь с расстроенными чувствами. – Тех, кто нам нужен, здесь нет…

И тут же подумал: лучше бы были, тогда бы… Подумал и одёрнул себя. Случись это, тогда и без того его невнятное личное будущее могло воплотиться в нечто уж совсем банальное – безвестие рядового гражданина Примето или другого какого города, а то и безжалостный гнев Жуперра.

Тлуман на такой случай получил наверняка нужные указания и постарается скрупулёзно их исполнить.

Думерт же от заявления Горы Мяса повеселел, словно и не стоял минтом раньше в скорбной позе. Деловито приказал мертвецов опять присыпать землёй и двигаться дальше.

– Не мы их поубивали, – пояснил Присмету, – а зато сегодня до вечера, – добавил, словно его собеседник был против, – свиджа два ещё пройдём.

– Шаров с вашими не будет уже… – рассеянно сказал Присмет.

Он думал о своём и вздыхал – до чего ему всё надоело. Он прислушался к себе, понимая, что все его невесёлые думы и вздохи от усталости. Наверное…

– Какие шары к вечеру? – легко согласился Тлуман и так же легко перепрыгнул ершистую ветку валежника. – Завтра будут… – Помолчал. – А, может быть, не будут. Нужны они тебе?

– Мне-то зачем? Наш общий с тобой шейн наобещал.

Тлуман неопределённо хмыкнул и побежал вдоль шеренги бойцов, цепочкой перекрывших значительную часть острова…

Так-то прошёл день, и крин остановился на ночлег, не встретив ни одного разумного.

– Спи, Свим, – посоветовал Малион и стал устраиваться рядом с Невлоем. – Видишь, он уже давно храпит. Ложись и спи! Завтра, думаю, будут делаться все дела. Кто знает, когда ещё удастся спокойно поспать.

– Я начеку, – напомнил Сестерций.

– Спасибо, друзья… – поблагодарил Свим. – Тревожно что-то. Что ни день, то новое препятствие… И эти… Просил же их сидеть в руинах. Так нет, ушли. Их же много. А тут, как на грех, банды анахат надумали устроить… Тревожно.

– Думай о хорошем… Всё, спим, – Малион затих, его фигурка потерялась на фоне могучего торса Невлоя и темноты ночи…

– Спи, милая, – Харан подсунул под голову Гелины свою руку. – Знаешь… Я всегда верил только тому, что видел сам и что мог сделать сам. А сегодня почему-то вдруг стал верить в чудо…

– Какое там чудо?.. Вокруг вода и… бандиты.

– Нет-нет. В чудо, которое вот-вот вытащит нас отсюда… Не надо, милая…

Плечи Гелины вздрагивали, она беззвучно плакала.

«Какое там чудо?» – повторяла она про себя. – «Никто и ничто нам уже не поможет… Даже чудо…»

– Тескомовцев не трогать, – буркнул Лемпа. – Себе дороже. Они не дураки бросаться на нас. Может быть, ты, Монжор, прав, и тот мальчишка, которого они ищут второй месяц, будет проходить мимо, но нам какое дело до дел Тескома? Пусть ищут, пусть догоняют. Мы же – в стороне от тех и других. А вот лодки тескомовцев надо увести, нам пригодятся, скоро опритов кормить нечем будет.

– Послал уже за ними. Уведут и сюда пригонят.

Лемпа вскинул на Монжора глаза и тут же их опустил, чтобы тот не заметил заинтересованности, проявленной к нему со стороны старейшего вождя опритов не только Сампатании.

«Всё-таки он быстро соображает», – подумал Лемпа и пожевал губами.

Монжор ему не нравился непонятно почему. По-видимому, как молодой, красивый, статный, а сам он был уже давно не таким. Но день ото дня, размышляя, Лемпа убеждался, что к этому вождю стоит присмотреться особо. В конце концов, ему решать и скоро надо будет сделать выбор, а Монжор мог оказаться именно тем, кого он давно ищет…

Эту небольшую ямку Присмет приметил сразу, стоило только прозвучать команде крину остановиться на ночлег. Он с наслаждением опустил свой заметный зад на самое дно лунки, а ноги, гудящие от усталости, – давно не ходил по кочкарнику и бездорожью – вытянул, положив одну на другую. Спина удобно упёрлась в оплывший край ямы, и нашлась не менее удобная подушка под голову в виде полусгнившего корня кряжистой недалекой осины… или не осины, а другого какого дерева… теперь его нет… Присмету было хорошо и уютно, ему было наплевать, что и чьё это там таилось под затылком, главное, шее покойно и голова на месте – откинута и отдыхает.