– Ваня, не двигайся! – вдруг услышал я негромкий предупреждающий голос Симона из дальнего угла склада. – Он сейчас уйдёт… Постоит и уйдёт. И – пусть уходит.

Я, стараясь не упускать из вида незнакомца, искоса посмотрел в угол. Симон стоял со Щенеком.

– Кто он?

– Нардит. Потерпи…

Что значит, потерпи? Симон не пояснил.

А Нардит повёл глазами из стороны в сторону и неожиданно стал оседать, как если бы из него выпустили воздух. Только шипения на его выходе не хватало. Кончилось всё это представление исчезновением всех тварей с Нардитом во главе.

– Ваня, – позвал меня Симон, не покидая угла. – Идём к тебе домой. Здесь больше делать нечего.

Вопросы почти без ответов

Щенек, впервые оказавшийся в жилище КЕРГИШЕТА, как и все ходоки до него, побывавшие здесь, с немым удивлением рассматривал его непритязательный вид и антураж. Сам он, постоянно живя в Париже семнадцатого века, имел для своих утех и отдыха куда менее благоустроенное жильё. Оно у него не имело ни водопровода, ни санузла в современном понимании, ни горячей воды и отопления, но в нём он был полновластным хозяином, а гости – ходоки – бывавшие у него, считались только гостями, без поползновения что-либо ему или другому гостю указывать как себя вести и что делать. Здесь же он столкнулся с ворчанием Сарыя по поводу лишнего рта и с непомерно увеличивающим тесноту доном Севильяком. К тому же каждый из присутствующих вёл себя здесь непринуждённо, как в своём доме.

Иван уже стал привыкать к недоумению ходоков, видящих, в каких условиях он живёт, поэтому на поведение Щенека и его молчаливые вопросительные взгляды не отвлёкся, а подробно рассказал обо всём увиденном им из неудобного тайника на складе.

– Ну, а нам и сказать нечего. Ни кого в поле ходьбы не заметили. Ни твоих, как ты говоришь, чёртиков, ни тарсенов, – уныло поведал Симон. – Мы подождали, подождали и решили заглянуть к тебе, чтобы сказать об этом.

– Но они, может быть, ещё здесь? Они же были не в складе…

– Нет их уже, – глухо проговорил Щенек. На его узком лице обозначились желваки. – Как сквозь землю провалились!

– А что? – вскинулся Иван. – Это идея! Они же могли… сквозь землю…

– Ваня! – отмахнулся Симон.

– Сквозь стену? – Иван выжидательно осмотрел унылых ходоков.

– Думаю, – Симон заговорил о другом, – что в нашем понимании их действий есть изъяны. В том числе и о том, как они выглядят, когда становятся на дорогу времени. А те встречи, что у нас с ними случались в поле ходьбы – невероятная случайность. Поэтому… – Симон глубоко вздохнул, словно набираясь сил перед тем, чтобы сказать. И сказал: – …будем искать иные пути встречи с ними.

– Я никак не возьму в толк, зачем они нам? – задал вопрос Иван, потому что так оно и было. – Они нам мешают или от них страдает наш мир, и мы в том числе?

– Ты помнишь, как дон Севильяк попал в мешок Сола?

– Да, – подтвердил сам пострадавший.

– Я спрашиваю, Ваню, – терпеливо напомнил Симон.

– Помню, – отозвался Иван, но вдруг осознал, что ничего не помнит, так как тогда ему было недосуг выяснять такие подробности, а потом всё это постепенно забылось.

– Так вот, мы тогда знали точно, что он не попал в руки тарсенов. Но другие пропавшие ходоки, возможно, пострадали от них.

– Возможно или именно от них?

– Ты прав, ставя так вопрос. Но пока мы не выясним этого до конца, так и будем считать виноватыми тарсенов. А они, быть может, к этому не имеют никакого отношения.

– Но почему тогда, при встрече, вы не вступили с ними в контакт, а стали драться?

– Я тебе уже говорил, – терпеливо напомнил Симон, поджимая губы.

Ему не хотелось продолжать разговор на эту тему. Зато Ивану надо было выяснить всю подноготную взаимоотношений между ходоками и тарсенами. Ему казалось, что Симон всё-таки как всегда чего-то не договаривает.

– Да. Они напали первыми. Слышал. Но у вас, вдруг, кулаки зачесались. Нет, чтобы принудить их к общению, так вы их проводили тумаками.

Сарый захрюкал в кулак.

– Так их, Ваня! Драчунов.

– Стараюсь.

Иван был рад поддержке Учителя, но тот хитро посмотрел на ученика и поверг его вопросом:

– Ты-то, конечно, знаешь, как это сделать?

– Ваня, правда? – спросил тут же дон Севильяк и с надеждой выкатил на Ивана глаза.

Симон повеселевшим взглядом тоже пытливо глянул на Ивана. Только Щенек никак не мог включиться в игру, оттого хмуро выслушивал Учителей и их ученика – КЕРГИШЕТА.

– А ну вас! – сдался Иван.

– Не знает, – подытожил Сарый.

– А я… – начал дон Севильяк.

– Лучше скажите, кто такой Нардит?

– Наконец-то! – воскликнул Симон. Он хлопнул себя ладонью по колену. – Зная тебя, я думал, что ты о нём спросишь в первую очередь, а ты нам начал вправлять мозги, как надо было поступать с тарсенами.

– Почему это вправлять? – обиделся Иван. – Я только спросил. Вам вправишь…

– Так не спрашивают. Ладно. Теперь о Нардите. Это тебе, я думаю, понравится, так как, по существу, мы не имеем никаких предположений, кто он и откуда.

– Ничего себе ответ! – воскликнул Иван. Ему ответ и вправду понравился. Есть кто-то, но кто, никто не знает. – Ходок?

– Ходок. По всей видимости, ходок. Но и что-то ещё. Мы с ним обычно встречаемся в этой аномальной или призрачной зоне. Он каким-то образом связан, возможно, с тарсенами, но, как нам кажется, не дружественными узами. Вот и сейчас он заявился со своей необычной свитой.

– Его никто не встречал на дороге времени, только в реальном мире, – добавил Сарый.

Симон кивнул.

– Но тогда, почему вы считаете, что он ходок? Да и свита его? Странная и вооружённая чем попало. Один был с секирой.

– Справедливый вопрос, Ваня. Но всё проще, как тебе кажется. И нет никакой загадки. Мы отмечаем, как он уходит в поле ходьбы, но там его сразу теряем. Или не успеваем за ним, или он уходит в какую-то недоступную нам струю времени.

– Тоже интересно! Но кто он?

– А здесь опять же проще, но спросить, чем ответить. У нас есть несколько предположений. Но все они, – Симон покривил губы, – больше похожи на обычные, ничем не подкреплённые, домыслы. А короче, мы не знаем, кто он и откуда появляется. И вообще, человек ли он? Тоже вопрос спорный.

– Я тоже так подумал, глядя на него, – сказал Иван. – Глаза у него…

– Обычная обезьяна, – высказал свою версию Сарый. – Давно вымерший вид. Но он может ходить в будущее, проявляться и пугать нас.

– Всё может быть и так. Ну, а его окружение?

– Выродки какие-то! – с досадой сказал Щенек и надул губы, отчего его лицо приобрело контуры яйца тупым концом вниз. – Того и гляди, нападут.

– И нападут! Я же с похожими на них тварями встречался, когда искал Напель среди трёхглазых. Они тоже ходоки.

– Нет, Ваня. Ты столкнулся с урвами. У Нардита другие.

Иван, оставаясь при своём мнении, несогласно качнул головой.

– Может быть, и так. Но рожи, что у тех, что у этих, – одна к одной. Да и руки их… Такими ногтями землю рыть. Да и взгляд самого Нардита может испугать кого угодно.

– Это точно, – сказал Симон. – Щенек его видел впервые, так мне пришлось его успокаивать.

Щенек повёл плечами как от озноба.

– Испугаешься, когда у тебя шарят под кожей и что-то ищут. Будто щёткой водят и скребут. Брр!

– Вот-вот! – поддержал Симон. – Именно ищет и царапает каждый орган и нерв. Ты, Ваня, не обратил на это внимание?

Иван смотрел на них с недоверием.

– Подождите, подождите! – заволновался он. – Какой взгляд, какие поиски? Он же смотрел только на меня, а на вас даже не оборачивался.

– А-а. В том-то и дело, что он смотрит на каждого, повернувшись к нему лицом.

– Но уши… – растерянно проговорил Иван. – Я же видел уши.

– Мы тоже их видели. Прозрачные, так?

– Да. Но… У него что, много лиц? Или голов?

Симон коснулся пальцами щеки, слегка помассировал её.

– Думаю, правильнее будет сказать, что он многолик, потому что всегда повёрнут в сторону того, на кого смотрит.