Мы не знаем, под каким давлением произошло мнимое отречение нашего Монарха. Здесь ведь возможен и подлог, и принуждение, чего можно ожидать от изменников. К Вам, верные сыны Отечества и верные слуги Царя, обращаюсь я с этим призывом.

Не присягайте никому другому.

Вы, стоящие перед лицом смерти, бойтесь в эту минуту слову изменить, слову присяги, дабы не предстать перед Вечным Судьёй с печатью Иуды на челе.

Коленопреклонённо, всеподданнейше молим нашего обожаемого Монарха взять свой отказ обратно, заверяя, что только преступники могли поднять в такую минуту бунт". («Воззвание к офицерам Русской армии» historical-fact.livejournal.com)

– … а контрразведке, то есть, нам было приказано найти и наказать тех, кто это воззвание соорудил. Все остальные дела не важны, их можно бросить. А найти и наказать честных офицеров!

– ну, а вы, …в смысле, контрразведка, что вы решили? Я имею в виду и тебя и твоих сослуживцев, Серёжа? – взволнованно спросил профессор. Старый интеллигент не заметил, как от волнения перешёл на "ты" с Артемьевым.

– ну-уу, что мы, …ах, Сергей Николаевич, ну что Вы, право, глупости спрашиваете? Конечно же, никто этим заниматься не будет. Мало того, мы это воззвание запустили дальше.

И я, приняв решение о невозможности продолжать службу под управлением нового правительства, только лишь последовал примеру многих других честных командиров. Через наши возможности мы получили данные с фронтов о том, что, например, «командир 3-го Таманского полка Кубанской казачьей дивизии граф М. П. Граббе, в прошлом блистательный полковник-кавалергард, узнав о новой присяге, подал в отставку. Директор Донского кадетского корпуса, одного из лучших в императорской России, генерал-лейтенант П.Н. Лазарев-Станищев сделал заявление о невозможности переприсягать перед строем своих воспитанников-кадетов, заявив, что он присягал Государю и больше никому присягать не намерен.

Отказались это делать и представители старой русской аристократии – генерал-адъютант князь В.А. Долгорукий и генерал-адъютант граф И.Л. Татищев.

Прославленный командир III кавалерийского корпуса, «золотая шашка России», как называют его в армии, генерал от кавалерии граф Ф.А. Келлер отказался признать факт «отречения» Государя и присягать Временному правительству.

До конца остался верным присяге, данной Государю, генерал от кавалерии П.К. фон Ренненкампф.

Генерал-адъютант Гусейн Али Хан Нахичеванский. Единственный в нашей российской истории генерал-адъютант – мусульманин по вероисповеданию. Хан Нахичеванский отказался признать Временное правительство и послал телеграмму Императору Николаю II с выражением своей преданности. По приказу генерала Брусилова Али Хан отстранён от командования.

Выдающийся полководец этой войны генерал Н.Н. Юденич, пока ещё командующий Кавказским фронтом, в ответ на призыв заговорщиков заставить Государя отречься от престола, подготовил телеграмму в его поддержку, но наместник на Кавказе Великий князь Николай Николаевич не подписал её, отправив Царю позорную просьбу об отречении».

(«Генералы и офицеры, верные присяге Царю» historical-fact.livejournal.com)

Так что, господа, как видите, я не одинок в своих убеждениях. Так-то вот. –

Угрюмо закончил штабс-капитан и не спрашивая разрешения, налил себе рюмку и одним махом опорожнил её.

– ну, и что теперь будет? – Подал голос Алексей, – что теперь будет с тобой, после твоего рапорта? Ты думаешь, это сойдёт тебе с рук?

– Аааа, – беспечно махнул рукой Артемьев, – как говориться, «делай, что должно, а там – будь, что будет». «Живы будем, не помрём»! – закончил он, уже на мажорной ноте, – ну что, засиделся я у вас тут. Вижу, Алексей, что поправляешься. Но ты в строй пока не торопись. Видишь же сам, что творится кругом. Пойду я, пожалуй. Да, кстати, Вы уж извините, Сергей Николаевич, но водка дрянная. Между нами, это не «Смирновская» …надули Вас в магазине.

– а позвольте спросить, господин штабс-капитан, Сергей Николаевич, – это уже старый профессор спрашивал, – а куда Вы собрались, на ночь-то глядя. Где ночевать собрались, я Вас спрашиваю? Вы ведь, насколько мне известно, дома своего в Петрограде не имеете. Да что там дома, у Вас и квартиры тут нет. Вы же при штабе жили. А после Вашего демарша, где жить собираетесь? …Так что, не выдумывайте. Оставайтесь у нас. Уж для Вас-то место у нас всегда найдётся.

– признаться, господин профессор, я несколько смущён и обескуражен…Ваша правда. Ночевать мне негде. Поэтому с благодарностью принимаю Ваше предложение.

– ну-с, вот и славно, молодой человек, вот и славно.

«Есть месяцы, отмеченные Роком

В календаре столетий

»

К большому изумлению штабс-капитана Артемьева, отставка его была принята, прошение было удовлетворено. Резолюция начальства была лаконичной – «УДОВЛЕТВОРИТЬ». В душе Сергей Николаевич даже обиделся, вот так просто – «удовлетворить» и всё. Он был готов к любому развитию событий, – ну там, уговоры, запугивание, может быть даже арест. Но вот так просто, …удивительно! Какие резоны подвигли руководство контрразведки на то, чтобы отпустить опытного офицера на «вольные хлеба», не известно. Но, дело сделано и надо было жить дальше. А как жить – непонятно. Ведь кроме воинской службы Артемьев ничего делать не умел, а надо было существовать и добывать «хлеб насущный». Выручил опять профессор Арцыбашев. Ему в лабораторию нужен был ассистент. Деньги не большие, худо-бедно, но на хлеб хватит.

Дни шли за днями. Миновало лето. Семнадцатый год шёл к завершению, к своему логическому концу, а конец этот был страшен.

Наиболее полно, по мнению автора, эмоциональное описание тех дней семнадцатого, трагического для России года, содержатся в стихотворных строчках русских поэтов, например, таких как Максимилиан Волошин (1877 – 1932, Коктебель):

«С Россией кончено… На последях

Её мы прогалдели, проболтали,

Пролузгали, пропили, проплевали,

Замызгали на грязных площадях,

Распродали на улицах: не надо ль

Кому земли, республик, да свобод,

Гражданских прав? И родину народ

Сам выволок на гноище, как падаль.»

Марина Цветаева (1890-1941, Елабуга):

РЁВ ВОЛН…

«Ночь. – Норд-Ост. – Рёв солдат. – Рёв волн.

Разгромили винный склад. – Вдоль стен

По канавам – драгоценный поток,

И кровавая в нем пляшет луна.»

Владимир Петрушевский (1891 – 1961, Сидней):

НОВЫЙ 1918 ГОД

«Год наступает голодный,

В центре России война,

Стонет от власти "народной"

Наша родная страна.

В зареве грозных пожаров

Тени шакалов снуют,

Дикие банды вандалов

Цепи России куют.

Подняли брата на брата

Вихри безумных идей,

Отдана щедрая плата

Замыслу кучки людей.

Грёзы о счастье в тумане,

Стонет и плачет народ –

Он получил "на экране"

Хартию русских свобод.»

Закончился 1917 год, наступил тревожный и голодный 1918-й. Артемьев и Арцыбашевы еле-еле сводили концы с концами. В отдельные дни случалось, что даже голодали. Жизнь в Петрограде становилась невыносимой. Начались репрессии в отношение бывших офицеров. Новая власть «выкорчёвывала» возможную «пятую колонну», всех тех, кто по её мнению мог «воткнуть нож в спину народа». Офицеры бывшей императорской армии и флота сплачивались в различного рода сообщества, типа «Союз офицеров армии и флота», «Союз воинского долга», «Союз казачьих войск».

Уже потянулись на юг России разрозненные группы офицеров. Там, на Дону и Кубани под предводительством генералов Корнилова, Алексеева, Деникина формировалась армия «несогласных» с Советской властью. Зарождалось Белое движение.

Сергей Артемьев и Алексей Арцыбашев для себя однозначно решили, что в начинающейся Гражданской войне они участия не примут. Единственным выходом для них было – эмиграция за границу. Но пока на просторах Европы ещё полыхала война, границы воюющих государств были закрыты. Тем не менее, в преддверии окончания войны они вместе со старым профессором, перебрались в Финляндию, где в Рованиеми, вблизи от Шведской границы, сняли недорогое жильё.