– Еще расходы… Ладно свози ее завтра, пусть выберет подарок на свой вкус, но в мерах разумного. И завтра же покажи ее на торгах, если получится – продай, твоя невеста не может ждать долго выкупа, – вздохнул отец и обернулся к Анне. Он любил дочь, когда она была малышкой, любил, когда она стала подростком и возненавидел, когда она выросла. Может от того, что придется ее продать как скотину на базаре? Может из-за своей никчемности и может он ненавидел именно себя, а не ее?

– Она будет ждать столько, сколько нужно, – кивнул Нурин.

– Это хорошо. А что это она делает? – указав на стоящую на улице Анну, спросил его отец. А Анна подняла голову вверх, туда к солнцу, развела руки в сторону и улыбнулась, улыбнулась своим мыслям. Со стороны казалось, она просто стоит, но она прислушивалась к своим ощущениям, своему телу. Воздух вокруг нее наэлектризовался, замолкли птицы, по ее коже пробежала волна мурашек, а она все стояла и улыбалась, окутанная магией тепла и солнца, а потом она закрыла глаза, успокаивая разум и прислушиваясь к своему телу.

– Не знаю, – выдохнул Нурин, не отрывая взгляда от сестры. Нурин помнил тихое дитя, которое хваталось за его ногу, боясь упасть с лестницы, помнил как они прятались на чердаке от строгого отца и помнил… Сейчас уже не важно, сейчас она товар и он должен сделать так чтобы этот товар купили. Он должен построить свою жизнь и увы, в его планы счастливая жизнь сестры, не входила.

«Мое тело здорово – это хорошо» – Анна фыркнула, когда ноги перестало покалывать, а волоски на руках опустились. – «Здесь есть энергия, и она отзывается, это хорошо».

Мужчины замерли у окна, продолжая наблюдать за девушкой, а Анна опустила руки и осмотрелась, будто ища кого-то кому можно было все рассказать. А потом направилась к дому, с улыбкой на губах, полностью уверенная в себе, и расставив приоритеты для своего будущего, которое отчетливо видела.

– Срочно найди покупателя, – выдохнул отец, – еще не хватало, чтобы из-за нее мы лишились голов. Мне не нужны проблемы с монахами.

Повозка Роваров въезжала в городок под названием Америц. Вот же названьице! Хотя все названия захваченным городам давали именно драконы, когда пришли к власти все города были переименованы, вот потому и названье, больше похожее на имя девушки.

Анна сидела в глубине повозки и смотрела на свои руки, тонкие изящные пальчики, аккуратные ноготочки. Если бы она жила в той старой своей жизни, точно бы отправилась учиться музыке.

Сидящий напротив нее брат был сама невозмутимость. Строгий черный костюм, воротник под самое горло, лацканы пиджака в черном бисере и небольшой кинжал на поясе, больше принадлежность к высшим кругам, чем оружие. На Анне было серое платье, кружева по лифу и небольшой бант на широкой юбке на бедре, хотя это и не бант, карман. На голову ей водрузили небольшую шляпку и серебристую вуаль, закрывающую верхнюю часть лица. Сеточка была тончайшая, видимость хорошая, так что девушка согласилась. Волосы уложили в высокий пучок и закололи неизвестно откуда взявшейся золотой заколкой.

«Да уж, высшая каста. Горловина сжата у брата, вот-вот задохнется, лицо уже красным стало, но сидит даже бровью не ведет. Хорошо, что у меня декольте, правда, заставили набросить платок, а белоснежные кружева оттеняют кожу. А чего это меня так нарядили?»

– Что бы ты хотела выбрать в качестве подарка? – неожиданно спросил Нурин.

«Это он у меня сейчас спрашивает? Я что должна за секунду научиться разговаривать?» – опешила Анна, но взгляд от своих рук оторвала и посмотрела на брата.

– Ладно, я сам выберу, – усмехнулся Нурин. – Что взять с убогой?

«Убогой?» – задохнулась от гнева Анна. А брат продолжал: – Матушка умерла, потому что ты так и не заговорила, после той болезни. Все дети болеют, но тебя видно боги прокляли еще в детстве, что так нас наказали. У всех сестры заботятся о своих братьях, а у нас убогая, которая и может, что в комнате сидеть, да в окно смотреть. Правда в последний месяц ты изменилась.

«Это я должна заботиться о вас? Здоровые лбы, а сестра должна!»

Ох, сколько бы она ему высказала, если бы могла заговорить, даже рот открыла, правда ничего не произнесла и лишь головой покачала, надеясь, чтобы поскорее эта поездка закончилась.

– Молчишь? – рассмеялся Нурин. – Знаешь, я ведь любил тебя, когда был маленьким, жалел. А потом когда понял, что мне придется работать, чтобы на приданное заработать и чтобы семью завести – возненавидел тебя. Это ведь девушка должна приносить в дом богатство и достаток, а не сыновья. А мы теперь должны по полям ездить, проверять наделы, смотреть, как работают крестьяне, проверять счета в лавках. Хочу как другие, наслаждаться жизнью, а не…

Дальше Анна не слушала: «А не коровам хвосты крутить. Слышали, знаем. Сестра тебе должна!» – фыркнула она и улыбнулась, рассматривая брата. Холеный, это он точно заметил – ему нельзя работать, не дай бог похудеет, мир точно рухнет. Да, нет, планета с орбиты сойдет. Нет, худеть ему нельзя, жизнь оборвется.

– Смеешься? Ладно, сейчас смейся, вот приедем на рынок, там смеяться буду уже я, – фыркнул Нурин.

«Что он задумал?» – испугалась Анна. А повозка уже ехала по городу, постукивая колесами по каменной мостовой. Из небольшого окна Анна видела каменные дома, вывески и слышала крики возницы, перестук молотков и чувствовала запах свежего хлеба.

Когда же повозка остановилась, Нурин открыл дверь: – Пошли сестренка, рынок невест предполагает красивое платье и обязательный аксессуар в виде браслета. Так что нам сюда.

Анна задохнулась от гнева: «Мне еще нет восемнадцати! Они меня так рано продать решили?» – кричать и стенать бесполезно. Да и что может немая? Лишь руками развести и согласиться со своей судьбой. Так Анна и сделала – сцепила зубы от обиды, гнева и скрестила брови. Губы тонкая линия, и кулачки спрятались в ткани широкой юбки.

И вот перед ней небольшая лавка: платья, кофты, рубашки и брюки на витринах, на лестнице, на манекенах, короче везде, только что на потолке не висят. Цветущий молодой человек с лучезарной улыбкой пригласил их войти внутрь, с жалостью глядя на Анну: – Вы на рынок невест? Тогда вам направо, там все как положено. Сегодня первый день, потому невест мало, но для того, чтобы купить все необходимое у нас уже все готово. Сюда, пожалуйста.

Нурин схватил ошеломленную Анну под локоть и втащил внутрь затемненной комнаты, сразу повернув направо, и подтолкнул вперед: – На девушку платье и браслет невесты. Остальное как она пожелает, но не больше двух су.

***

Два молодых человека замерших у входа исчезли с ее глаз, и Анна решила осмотреться, как только Нурин вышел из комнаты вслед за слугами, куда ее впихнул. Даже если ее уже сегодня продадут, она должна сейчас взять то, что ей пригодиться в будущем. Дали возможность выбора, она его сделает. И она выбрала. Случайно брошенный взгляд и она уже знает, чего она так желает. Камни, целый сундучок камней, натуральных камней, правда с изъянами, с трещинами, со сколами, но это были камни, которых она сейчас наберет на целых два су. Больше ей здесь ничего не надо. Сундучок стоял на небольшом столике, открытая крышка дала ей возможность рассмотреть достаточно и оценить то, что ей пригодится в будущем. А нет, еще нужна леска, но она ее найдет в любом доме, нет, распорет свои корсеты, и достанет китовый ус или что там идет на эту пыточную камеру.

– Девушка, вижу, вы уже выбрали? – мелодичный голос и Анна поворачивается на звук голоса. Невысокая женщина, худенькая, миловидная, волосы серебро, распущенные по спине и плечам, ну это отличительная черта высшей касты, потому что у слуг волосы пепельные. Яркие синие глаза и платье… Черное, расшитое белоснежным жемчугом и серебреными нитями, воротник белоснежное жабо и тончайшие браслеты на тонких запястьях.

«Ну, эльф, точно эльф. Даже ушки чуть заостренные», – улыбнулась Анна своим мыслям и кивнула, указывая на сундучок.