Жар ее тела побежал по мне, разламывая озябшие кости – а мне-то ведь парой секунд назад думалось, что холодно здесь именно ей. А оказалось наоборот – это я за крохотную крупицу тепла уже горазд был продать ей душу.

– Как грубо, – недовольно буркнула она и отстранилась. Я повернулся к ней лицом, а она зябко обхватила саму себя руками. – Как будто ты мыслишь, что твоя душа размером с Гулливера. Она, может, и правда именно такая, но только из его второго приключения.

– Биска, ты мне видишься. – Мне казалось, что я констатирую факт. Копнув, наконец, мои мысли поглубже, она принялась натирать рога: видно, там и в самом деле было из-за чего начать беспокоиться.

Словно пава, она продефилировала ко мне, взяла из моих рук булыжник, повертела его.

И ударила им мне по голове. Несильно, но мне хватило.

– Это, я так полагаю, тебе тоже показалось?

Я хотел было ввернуть сомнение, что мне мог просто камень на голову упасть, но не стал испытывать судьбу лишний раз. Кто ж его знает, что она решит сделать в следующий раз.

Потер ушибленный затылок. Биска стояла в уверенной позе, уперев руки в бока. Словно миниатюрная буква «Ф». Где-то в ее озорных мыслях было желание повторить фокус…

– Ладно, ладно. – Я поверженно выставил руки перед собой, чуя, что она готова повторить. Не знаю, как там моя даже не дрогнувшая от такого фриндли фаера полоска здоровья, а я вот точно упаду от следующего раза.

– То-то же. – Дьяволица наставительно подняла палец, швырнула булыжник прочь к собратьям. – Я жаждала увидеть почти все что угодно, живчик. Кроме того, что пришлось.

– Завал, потеря девчонок, абсолютное незнание того, что мне делать дальше?

Она отрицательно покачала головой, будто говоря, что это-то все здесь в порядке вещей. Мол, чуть ли не каждый второй проходит через нечто подобное.

– То, что может случиться что угодно. Хоть обвал, хоть конец света, а ты все равно, даже из небытия вытащишь девчонку, чтобы в обязательном порядке поймать ее за сиськи. Думаешь, я не видела, как ты дрых? Твои руки так и гуляли по ее телу! И там, и там, и даже там!

Ладони самой Биски в полной красоте показывали, где же гуляли мои шаловливые ручонки. С груди на живот, с живота к промежности и ягодицам…

– Ревнуешь?

Я задал вопрос, на который никогда не получу от нее ответа. Разве ж дочь Ада сможет признаться в этом хотя бы себе самой? Я уже давно оставил надежду…

Не желая выслушивать очередной пассаж, повернулся к ней спиной, облокотился на стену. Только что съеденное пирожное спешило наружу – меня стошнило.

– Ты в порядке? – Мне показалось или в ее голосе я в самом деле услышал нечто похожее на беспокойство? Я отрицательно покачал головой. Хотелось ответить мемом про какую там нахуй норму, но я сдержался.

В голове поселился целый ворох вопросов к дьяволице. Она прочла мои мысли, устало выдохнула, но отвечать не спешила. Мол, потрудись, озвучь – и вот, может быть, тогда…

– Что ты здесь делаешь? Ты же говорила, что не станешь мне помогать, потому что....

– А я и не помогаю, – пожала она плечами. Убедившись, что я твердо стою на ногах, она села на один из плоских, гладких булыжников, словно на грех, задрала одну ногу, обхватила ее в колене, выставляя напоказ чуть прикрытую тряпкой промежность.

Я сделал вид, что глух к ее уловкам.

Игривой кошкой она сменила позу – встала на колени, чтобы тут же лечь. Моему взору открылась округлость ее ждущих моих рук ягодиц.

Словно она так и желала сказать – наконец-то мы одни! Там, в подлунном мире, обязательно находился какой-нибудь рыжий, веснушчатый толстяк или вытянутая шпала, чтобы нам помешать. А здесь я мог сделать со ней все, что только пожелаю – за кусочек маны, конечно же, а как еще? Она ж меня терзать явилась.

Я не поддавался на чары краснокожей плутовки.

– Я пришла проверить, что здесь с моей будущей игрушкой. Как он, жив ли еще? Люди, когда попадают в мою игрушечную коробку, становятся сразу же скучными – не такими, как живые.

Она легла на бок, запрокинув ногу. Когтистый палец побежал по линии промежности, словно указывая, где следует быть моему взгляду. А лучше и кое-чему другому…

– Вижу, ты умудрился вляпаться. Едва ли не на ровном месте. Гмуры редко взывают к своим Богам, но тебя угораздило выбрать момент.

– А кто их боги? – Я почувствовал себя идиотом. Как будто бы мне на самом деле больше не о чем спросить. Биска повела плечами.

– Кто ж их знает? Я никогда не задавалась вопросом выслушивать в их бессвязном бормотании хоть что-то понятное. Наверно, выдуманный друг.

Она сладко зажмурилась, чуть отдернув тряпицу с промежности, принялась массировать половые губы. Только и ждущие ласки, они набухли, а я ощущал, как сквозь усталость, слабость и прочее меня начинает тянуть к дьяволице. Пусть скромные, но прелести Биски магнитом притягивали взгляд.

– Что они, что вы – почти одинаковые. Узрели фокус – и готовы бить лбом пол, принимая безделицу за могущество. Не получилось что-то – и вам уже нужны некто, на чьи плечи можно возложить вину за собственную неудачливость. Разве не так?

Не так. Я бы точно не стал звать ту сферу проклятия, что бушевала над нашими головами, безделицей.

Дьяволица выдохнула, прочитав мои мысли, но возразить не успела – сквозь пелену мрака наших ушей коснулся тихий, почти сдавленный девичий крик.

Я рванул назад, забыв о боли в ногах и прежней усталости. Что-то случилось, кричала внутри меня тревога, не забывая щедро удобрять душу ядом обвинений. Что-то случилось, а тебя опять не было рядом с дорогими тебе людьми. Есть что сказать в свое оправдание?

Мне сказать было нечего.

Я почуял себя почти что голым – когда же научусь, прежде чем вставать и брести к бесполезному, озаботиться тем, чтобы сунуть за пояс хоть какой завалящий клинок?

Девчонке, успевшей натянуть на себя камзол Кондратьича, это первым и пришло в голову. Выставив перед собой клинок, она жадно, дрожа губами, смотрела на старика. На лице – гримаса глупого, детского, должного пугать оскала. Старый солдат стоял перед ней чуть подняв руки и на полусогнутых. Не знаю, что здесь случилось, но старик явно был недоволен, что хоть кому-то удалось застать его врасплох.

– Вы не понимаете! – У нее был красивый, мягкий и почти бархатный голос. С таким можно было бы стать хорошей певицей.

Мое появление не прошло без внимания – легендарный кортик Кондратьича в ее руках тотчас же уставился острием мне в грудь. Девчонка обещала пустить его в ход, и я не давал себе усомниться в серьезности ее намерений.

В чем угодно другом – пожалуйста! В том, что у нее в действительности хватит сил и умения атаковать старого солдата – запросто! Куда ей?

Я не позволял себе сделать и лишнего движения – зачем провоцировать? Уверен, что моя эгида в случае чего сумеет принять на себя ее первый удар, а вот рисковать Ибрагимом не хотел.

Краем глаза заметил, как по стене, прилипнув к ней руками, ползет Биска, надеясь зайти маленькой мерзавке за спину.

Дьяволица мягко опустилась наземь, положила когтистые лапы на плечи, но ничего не делала. Облокотилась на маленькую фигурку, зубасто ухмыльнулась

– А у нее ведь и правда красивая мордашка. Да, живчик? – Словно желая продемонстрировать, она мягко провела ладонью по ее лицу, убирая мешающуюся прядь.

Из-под растрепанных дымчатых волос я разглядел ее испуганный взгляд – меня с ног до головы проняло и бросило в холодный озноб: на меня смотрела кровнорожденный прислужник.

Ее словно тоже это коснулось, девчонка вздрогнула. Биска разом, словно ужаленная, отстранилась от нее прочь.

– Ты! И ты! – Девчонка переводила клинок с меня на старика. – Не подходите! А не то… Умрете, слышите?

Я бросился к ней сразу же, едва она решила развернуться к нам спиной. По лицу ударили ее волосы, нога поскользнулась на осклизлом камне. Словно еще на что-то надеясь, я сомкнул объятия, но поймал лишь воздух. Девчонка, шустро перебирая ногами, будто это не она десять минут назад спала у меня на груди, уносила ноги. Сверкали оголенные круглые ягодицы, издевательством гремел смех согнувшейся надо мной дьяволицы. Ей точно было что сказать мне, но она предпочла молчать.