Словно невзначай, я вытащил бумажник, пересчитал наличку – не так много, как хотелось бы, но для демонстрации хватит.
Кассир, едва завидев деньги, чуть приоживился. В глубине его глаз мелькнула надежда, что я здесь не просто так и, может быть, чего-нибудь куплю.
Я въедался теперь взглядом во всё, что только видел. Понятно, почему сюда мало кто заглядывает, даже из тех, кто отправляется в приключение. Это я вижу особенные свойства, а вот остальные не видят разницы между местным товаром и тем, что продают в роскошных, полных рекламах лавки.
Верно мне Кондратьич в своей мудрости вещал, что всякий чёрт, он посреди обыденности сидит, да в глубине прячется. Ежели что-то кажется странным, то стоит ненадолго задуматься – вполне возможно, что это "ж-ж-ж" неспроста.
Кстати, о старике…
Я привык думать про Кондратьича, как про мастер-слугу. Старый солдат, с трудом вытянувший меня из самой клоаки отчаяния – я и подумать не мог о том, чтобы взять его в те туннели. Но выбор есть не всегда.
Он вызвался сам – как узнал, от кого? Но стоило мне к нему заявиться, как он уже был во всеоружии. Свежий кортик, невесть из каких запасников вытащенная винтовка…
Для полноты образа ему разве что не хватало пояса с гранатами, да пулемётных лент. Биска, глядя на его усердие, недовольно поморщилась – я попытался выведать у неё, чем ей не угодил Ибрагим в тех туннелях, но она дала самой себе право не отвечать.
Ну да и шут бы с ней, я всё равно упирался в лимит человек. Из каких недр мне вытащить четвёртого, я не знал. Отчаяние было злым, а потому перед сном шептало о том, дабы я попросил помощи у друзей. Ладно там, Женька, но вот Дельвиг со своей девчонкой там такого понапишут-намузицируют, потом сам чёрт ногу сломит.
Во сне мне виделось, что отчаявшись окончательно, я еду к тем самым Уральцам, против которых воевал в "Сплюше" – при виде денег наёмники частенько забывают о былых обидах.
Я даже знал, кто подкидывал мне эту идею – однажды краем глаза видел, как Биска раз за разом оставляет на журнальном столике взятый мной в качестве трофея шеврон.
И вот я вновь оказался почти там, от чего пытался убежать. Николаевич ждал, когда я из-за пазухи вытяну кровнорождённого подопечного, мне где-то требовалось разыскать ещё одного человека для того, чтобы исполнить свой долг перед адскими глубинами, на носу маячили дуэль и практика.
Не любит, ох и не любит меня этот мир! Решил не убить, так сгноить…
Да ещё не шла из головы информация, что за моё похищение заплатила Егоровна.
Биска упоминала мне, что я интересую её как подопытный кролик. После того, что случилось в Ъеатре, мне думалось, что она немного оттаяла ко мне.
Чёрт бы там плавал!
Теперь, после того, что удалось раскопать Кондратьичу, мне думалось только о том, что старуха лишь отложила свои мерзкие планы на некоторый срок, а, может, даже и решила сменить их на нечто зловещее.
Да и Евсеевы… Наташка, якобы сестра, сумела подвести меня под монастырь. Орлов-то ведь из-за неё так взвился. Правда, я толком-то и не понимал, как можно ревновать к сестре, ну да кто его знает, какие гадости мажорчику лезли в голову?
Я покачал головой, прогоняя тщету мешающих мне мыслей. Надо было сосредоточиться на том, что я могу взять с собой в эти треклятые туннели.
Хозяева магазина имели странный вкус. По их мнению, ни одно хорошее приключение не могло обойтись без совковой лопаты. А уж что делать посреди чужеродных глубин без свитков святых писаний – одному только богу известно.
Верёвка казалась мне самым полезным инструментом из представленного – судя по описанию, она готова была обмотаться и закрепиться вокруг чего угодно, обращаясь в тарзанку. Не меньший интерес представляли ключи – сплошь однообразные, но обещавшие вскрыть любой замок до второй степени.
Кассир жадно потёр руки, когда я выложил перед ним набранный скарб и загнул такую цену, что у меня едва глаза не полезли на лоб. Словно опасаясь гнева достойного господина, он спешно и молчаливо ткнул в вывеску над собой – как странно, что я сразу её не заметил. Словно родом прямо из дьявольских идей, она гласила, что несчастный, отважившийся закупаться здесь, должен усвоить простую истину – только три предмета одного типа продаются по указанной цене. Все остальные, что идут сверху, получают дополнительный эквивалент к стоимости – ровнёхонько сто процентов от предыдущей цены. Купил ты три пирожных по пять рублей, будь готов выложить за четвёртое уже десять.
Любопытство желало поиграть с системой – а что будет, если я буду заходить и выходить из магазина? Счётчик обнуляется через время, или так и закрепляется до конца, кхм, приключения?
Решив не играться в хитрость, которая может привести к печальным последствиям, я натянул похерфейс и заплатил.
А то, чуялось мне, проверни я свой фокус, мог добиться того, что цены в магазине поменяются – куда как не в лучшую из сторон.
Я скинул всё в заплечный мешок, поспешил на выход.
Помощь пришла ко мне вчера, когда я уже совсем отчаялся. Биска ластилась ко мне, словно приклеенная не желая оставлять меня ни в горести, ни в печали.
И покушивая мою ману, конечно же – куда ж без этого? Предупреждение гласило, что за каждый день просрочки мой общий запас будет уменьшаться ровным счётом на несколько единиц. Что случится, когда он будет равен нулю, догадаться было не сложно.
Менделеева как будто поджидала меня – иначе объяснить наше чудесное столкновение с ней на улице я не мог. На её лице лежала разве что не тонна пудры, но синяк на щеке всё равно не укрылся от моего взгляда.
Она искала у меня то ли утешения, то ли защиты. А может и просто желала повторения той бурной ночи.
Константин прознал про её выходку в магазине игрушек. Следователи нашли десятки, если не сотни дохлых, крысиных тушек. Следственный эксперемент быстро показал, что оные были родом из лабораторий. Хозяин магазина желал мести, денег и правосудия. Константин Менделеев, как патриарх собственного рода, от комментариев отказался.
И высказал сестре всё, что думает о её поведении, не забывая приложить руку.
Я метался в незнании – считать ли его последним паршивцем, готовым поднять руку даже на собственную сестру, или мальчишкой, что взвалил на свои плечи неподъемный груз ответственности.
С которой, конечно же, никак не мог справится.
Она не рассказала мне ничего. Наверно, даже нашла некоторые из его ударов до жестокого приятными. Но теперь ей хотелось пойти со мной туда, куда я направлялся.
Как только она упомянула дьявольские туннели, я почуял, как где-то внутри меня просыпается паранойя. Появилось неизбывное желание проверить свою новенькую форму на наличие жучков и прочей шпионской атрибутики. Благо, Катька решила сразу расставить все точки над "и".
Ей позвонила Славя. Не знаю почему ангел решила, что Менделеева будет лучшим кандидатом на эту роль, но отказываться от помощи в моём положении – не самый верный выбор.
Как и принимать в ряды приключенцев всех, кого только ни попадя.
Я ответил Кате уклончиво, пообещал подумать над её предложением – надо было сначала узнать мнение Майки. Что-то мне подсказывало, что как только я упомяну род, обративший её родной дом в кучку пепла, огненная дочь Тармаевых тотчас же воспылает, и отнюдь не благодарностью.
Сумка приятно потяжелела. Я выходил из магазина изрядно потратившийся, но довольный. Хотелось поймать автомобиль такси, но подобные чуда редко закатывались в бедняцкие кварталы.
Я бросил взгляд на стенд, где привычно была изображена карта. Будущее ещё не наступило, но приёмы комфортного туризма были здесь прямо оттуда. Что и говорить, магия толкала местный прогресс – знать бы ещё только куда. К краю пропасти или в светлое будущее?
Доходный дом, где укрылся Кондратьич был всего в паре-тройке километров отсюда. Что ж, к старику у меня скопилось немало вопросов, а оттягивать их разрешение и дальше больше не было смысла.
