– Простите, принцесса, я уже давно привык к его выходкам, поэтому забыл, какое впечатление этот Лис может производить на людей. Постарайтесь не принимать близко к сердцу. Вряд ли вам удастся к этому привыкнуть, придется потерпеть. Надеюсь, это будет самое большое из тех неудобств, что нам предстоит преодолеть.

– Если не считать твоей бесконечной болтовни, – буркнул Ламир и встал из-за стола.

Сайрус картинно приложил ладонь ко лбу, словно говоря «ну вот опять», а принцесса лишь улыбнулась. При дворе много рассказывали о том, как лурды Пятого новрета ведут себя друг с другом, и вот Айлин сама стала свидетельницей шутливых перебранок. Сайрус и Ламир могли переругиваться сколько угодно, но в случае опасности готовы были биться друг за друга до последнего. Более преданных друзей нельзя было представить, и об этом знали все. С ними принцессе было интересно и весело даже в такой сложный момент.

«Не переживайте, Сайрус. Уверена, все пройдет гладко. И характер Ламира не кажется мне таким уж дурным».

Лурд расплылся в счастливой улыбке, и они продолжили трапезу. Айлин, закончив обед, погрузилась в мысли и открыла блокнот на чистой странице. Руки изящными птицами взлетели над бумагой, оставляя на ней штрих за штрихом, которые сложились в рисунок: два маленьких лебедя посередине небольшого озера, окруженного высокой травой. Айлин отложила карандаш и провела по очертанию рисунка кончиками пальцев. Это не ускользнуло от Сайруса.

– Ваше Высочество, вы переживаете за братьев. Но они под надежным присмотром Советников, с ними все будет хорошо. Разве что успеют немного соскучиться по любимой сестре.

Айлин в знак благодарности приложила руку к сердцу и в это мгновение увидела в дверях Лиса. Она не видела, как лурд оставил их, не знала, сколько он простоял на пороге и что успел увидеть, но отчего-то поспешила поскорее захлопнуть блокнот. Ей не хотелось открывать Ламиру ту чувствительную сторону своей натуры, которая не мыслила жизни без братьев. Не потому, что от него исходили опасность или угроза. Скорее его холод и закрытость заставляли инстинктивно защищаться в ответ.

Когда они снова отправились в путь, она даже позволила себе украдкой его разглядеть. Оба лурда, бесспорно, были красивы, но это была совершенно разная красота. Сайрус – золото ночи, освещенной огнями тысячи небесных фонарей. Ламир – текучий сумрак, вобравший в себя сияние звезд. Бледная кожа, словно сотканная из лунного света, и точеный профиль выдавали в нем сына благородной семьи. Длинные волосы небрежно рассыпались по плечам, притягивая взгляд необычным небесным цветом. Таким боги одарили каждого из сыновей их клана. Прямая осанка и широкие плечи отражали внутреннюю силу. С первого взгляда его нельзя было назвать мускулистым, но Айлин повидала достаточно воинов при дворе, чтобы знать, какая на самом деле мощь могла таиться под одеждой. К тому же, Ламир по праву считался лучшим лучником в королевстве – такого звания не достичь ни без должной подготовки и тренировки тела, ни без выносливости и гибкости. Его непроницаемое лицо не выражало эмоций, но излучало честность и уверенность в себе. Айлин не могла не признать – ей хотелось любоваться этим лурдом.

Возможно, она бы смотрела на него всю дорогу, но лурд, почувствовав ее пристальный взгляд, вопросительно уставился на нее, и Айлин поспешила отвернуться.

– Тридцать.

– Что – «тридцать»? – уточнил опешивший Сайрус, прерванный на полуслове.

– Ты не замолкаешь вот уже тридцать минут подряд. Болтовней ты утомил даже птиц вокруг, что уж говорить о принцессе.

– Да не может такого быть! Ваше Высочество, я ведь вам не надоел? – И, дождавшись, пока принцесса улыбнется и отрицательно покачает головой, продолжил. – Вот видишь, мой драгоценный Лис, лишь ты один вечно ворчишь, слушая мои разговоры. Но не обращайте внимания, принцесса. Говорят, испокон веков повелось, что каждому обаятельному человеку в мире должен достаться собственный зануда. Мне волей судьбы выпал этот суровый тип.

Айлин скосила глаза на Лиса. Суровым он ей точно не казался. Скорее нелюдимым, далеким от таких простых человеческих радостей, как досужая болтовня ни о чем. Они ехали уже три часа, и все это время Сайрус развлекал их как умел. Айлин ни разу не услышала от Ламира грубого слова или замечания в адрес Журавля, лишь беззлобные поддевки старого друга, которые давно вошли у обоих в привычку. Они напоминали двух братьев, скрывающих свою любовь за ширмой насмешек. Стоило ей подумать об этом, как ее сердце болезненно сжалось.

Она никогда не оставляла братьев надолго с самого их рождения. Как только покои королевы наполнились двумя пронзительными младенческими криками, Айлин всегда была подле них. Сама еще неуклюжая, она своими маленькими ручками передавала матушке погремушки и соски. Аккуратно, будто боясь сломать, трогала крошечные пальчики близнецов, и боялась даже дышать на малышей. Ее нянюшка утирала слезы смеха и умиления всякий раз, когда вспоминала, как Айлин чуть не упала в обморок рядом с колыбелью – так сильно она задержала дыхание. Ей чудилось, что стоит выдохнуть чуть сильнее, и она сдует братьев, будто порывистый ветер весенние лепестки.

Айлин лучше матушки знала, как успокоить или примирить их во время ребяческих ссор. Как только двое мальчишек начинали дуться друг на друга, демонстративно расходясь по разным углам своих покоев, она приходила к ним с книгой сказок и читала мелодичным тихим голосом их любимую историю, «Королева лебедей». Мальчики сразу забывали о разногласиях, льнули к ей, устраиваясь по бокам, а вскоре засыпали. Айлин, которой не хватало сил унести их в кроватки, сидя засыпала рядом, и лишь утром каждый находил себя в своей постели.

Так было до той самой ночи, изменившей навсегда жизнь королевской семьи. Голос Айлин больше не звучал в детской, да и о ночевках там речи идти не могло. Братья, оборачиваясь лебедями, бились в окна, ранились, долго кричали пронзительными высокими голосами, от чего звенели стекла и трескался хрусталь.

Тогда король решил отстроить для сыновей оранжерею, которая стала их новой детской. Днем они были обычными мальчишками, с жизнью, наполненной играми и весельем. Ночью двое прекрасных лебедей плавали в искусственном пруду, окруженные диковинными растениями. То и дело они ластились к Айлин, ложась ей на плечи изящными шеями. Утром они снова превращались в мальчиков – и так день за днем.

Теперь Айлин пришлось покинуть братьев ради того, чтобы спасти себя, их и королевский трон. Но на сердце было спокойно, потому что она была уверена: во дворце принцам ничего не угрожает. Им нужно лишь дождаться ее возвращения, и тогда они все вместе наконец-то будут свободны от тяжелого груза прошлого.

Айлин тряхнула головой. Не стоило сейчас погружаться в грустные мысли. Ей нужно быть собранной и сосредоточенной, поэтому она вынырнула из размышлений и повернулась к Сайрусу. Тот, как и прежде, весело болтал, не только делясь очередной увлекательной историей и расхваливая столичные рестораны, в которые так любил наведываться, но и восхищался окружающими видами. Принцесса полностью разделяла его восторги.

Путь из Колыбели Солнечного Дворца до Золотой Дороги раскинулся широко и вольготно. Грунт здесь был утоптан тысячами копыт и отполирован сотнями колес. То и дело встречались экипажи и торговые повозки.

Тракт вел вдоль реки, за которой разросся высокий лес. По другую сторону от дороги все было усыпано уютными домиками, небольшими деревнями, возделанными полями и фруктовыми садами. В воздухе перемешались ароматы спелых яблок, трав и цветов, свежесть воды и горечь нагретой солнцем дорожной пыль. В самый жаркий день здесь было хорошо: прохлада реки мягко окутывала путников, манила к себе, позволяла утолить жажду и набраться сил во время долгого пути. Здесь пахло жизнью, ее кипучей энергией, которую ничто в этом мире не способно остановить или задержать. Какие бы события не происходили, сколько бы раз не умирали короли, а на опустевшие троны вступали новые, жизнь будет идти дальше, словно для нее не существует никакого другого смысла, кроме собственного течения.