Жесткие желтоватые страницы «Календаря скачек» знакомо похрустывали под пальцами. «Календарь скачек» — еженедельное официальное издание, где печатаются списки лошадей, которые должны участвовать в скачках на следующей неделе. Десятки страниц, по четыре столбца на каждой. Кличка лошади, имя владельца, тренера, возраст лошади, вес жокея и вес гандикапа.

Я принялся тщательно просматривать списки лошадей, участвующих в барьерных скачках, с карандашом в руках, чтобы случайно не пропустить строчку. Кличка лошади, имя владельца, имя тренера... Я занимался этим и на прошлой неделе, и за неделю до того.

"Грейпвайн (миссис Р.Уонтедж),

Б.Фритвелл... 61111

Пайрит-Бой (лорд Дресден),

Э.Дж.Бернс... 10 11 4

Хопфилд (мистер П. Хейтли),

К.Паундсгейт... 5 11 2"

И так далее. Я закончил просматривать списки лошадей, которые должны были участвовать в скачках в Вустере, и вздохнул. Триста шестьдесят восемь участников одних барьерных скачек для новичков, триста сорок девять — других, но той лошади, которую я искал, среди них не было.

Кофе почти остыл. Я все равно выпил его и принялся просматривать списки скачек в Тонтоне.

Еще сотни кличек — и снова ничего.

Аскот — ничего. Ньюкасл — то же самое. Уорик, Тиссайд, Пламптон, Донкастер — ничего.

Я на некоторое время отложил «Календарь» и вышел на балкон, подышать свежим воздухом. Воздух был отчаянно холодный, он резал легкие. Дикий полярный ветер, несущий городскую сажу. Та же смесь, что и всегда. Звери в зоопарке притихли, прячась в утепленных домиках. Летом они всегда шумят больше.

Вернемся к работе.

Хантингдон, Маркет-Рейзен, Стратфорд-на-Эйвоне... Добравшись до Стратфорда, я вздохнул и посмотрел, много ли там еще осталось. Ноттингем, Карлайл, Уэзерби. Вот и еще одно утро потрачено впустую...

Я вернулся к Стратфорду — и нашел его!

Я моргнул — и поспешно снова уставился на страницу, словно кличка лошади могла исчезнуть, если я отведу взгляд.

Где-то посередине списка шестидесяти четырех участников Шекспировской Барьерной для новичков.

«Паделлик (мистер Дж.Лидс), Дж.Лидс 5 10 7»

Паделлик.

Эта кличка впервые упоминалась рядом с фамилией Джоди. Я хорошо знал клички всех его прежних лошадей. Искал я новую, неизвестную. Которая, если мои догадки верны, должна принадлежать самому Джоди. И вот она!

О масти Паделлика в «Календаре» ничего не говорилось. Я чуть ли не бегом бросился к полке, на которой стояло несколько каталогов, и принялся разыскивать его во всех указателях.

Ну да, конечно. Черный или темно-гнедой мерин, полукровка от чистокровного производителя и кобылы породы гунтер. Тренировал его человек, о котором я никогда не слышал, четыре раза участвовал в скачках для четырехлеток, призовых мест не занимал.

Я тотчас же позвонил тренеру. Представился мистером Робинсоном и сказал, что хочу купить дешевого новичка.

— Паделлика? — переспросил он с сочным бирмингемским выговором. — Да я от этого урода избавился еще в том октябре. Совсем бестолочь. Скакал так медленно, что замерзнуть можно. Что, его снова выставили на продажу? Ну, не могу сказать, что меня это удивляет. Типичный тихоход.

— А... а кому вы его продали? — осторожно поинтересовался я.

— Выставил его на смешанные торги в Донкастере. Там у них была сплошная дрянь. Он пошел за четыреста фунтов. Это за него, пожалуй, дороговато. Покупатель нашелся только один, понимаете ли. Этот мужик, пожалуй, мог бы купить его и за триста, если бы постарался. Я был очень рад выручить за него целых четыреста, честно вам скажу.

— А вы не знаете, кто его купил?

— Че? — этот вопрос его, похоже, удивил. — Не могу сказать. Он заплатил аукционерам наличными и имени своего не назвал. Я только видел, как он торговался. Здоровый такой мужик. Никогда его раньше не видел. В темных очках. И потом он куда-то делся. Заплатил и забрал мерина. Честно говоря, я был рад от него избавиться.

— А какой он из себя, этот мерин? — спросил я.

— Я ж говорю, медлительный, как улитка.

— Да нет, я спрашиваю — какой он с виду?

— То есть? Вы же вроде покупать его собрались.

— Только на бумаге, так сказать. Я думал, — соврал я, — что он все еще принадлежит вам.

— А-а, понял. Черный он. Почти весь черный, только морда чуть коричневая.

— А белых метин нет?

— Ни волоска. Весь как есть черный. Черные часто ни к черту не годятся. Он от моей кобылы, понимаете? Думали, будет рыжий, а уродился черный. На вид-то он ничего. Смотрится. Но толку с него никакого. Резвости в нем нет.

— А препятствия берет?

— Ну да, берет. Когда в ударе. В общем, неплохо.

— Спасибо вам большое.

— Не берите его, — предупредил тренер. — Он никуда не годится. Если что — потом не жалуйтесь, что я не предупреждал.

— Не возьму, — заверил я его. — Еще раз спасибо за советы.

Я задумчиво повесил трубку. Конечно, возможно, на аукционах сшиваются десятки неуловимых здоровяков в темных очках, выкладывающих наличные за медлительных черных лошадей без отметин. А может быть, и нет.

Телефон зазвонил у меня под рукой. Я снял трубку после первого же звонка.

Стивен?

Этот голос, отдающий сигарами и портвейном, ни с чьим не спутаешь.

— Чарли!

— Ты уже завтракал? — осведомился он. — Я только что слез с поезда в Юстоне и подумал...

— Здесь или где? — перебил я.

— Сейчас заеду к тебе.

— Отлично!

Он явился, сияющий и экспансивный. Он успел вложить три миллиона долларов где-то в районе Регби. Чарли, в отличие от многих банкиров, предпочитал видеть все своими глазами. Он говаривал, что доклады на бумаге, конечно, штука хорошая, но они не передают оттенков. Если проект припахивает гнильцой, он, Чарли, не станет выкидывать деньги на ветер. Чарли верил своему чутью, и оно было его состоянием.

В данный момент он с удовольствием принюхивался к большой порции разбавленного виски.

— Как насчет той жратвы, которой ты угощал Берта? — поинтересовался он, выныривая из стакана. — По правде говоря, мне надоело обедать в ресторанах.

Мы отправились на кухню и дружно позавтракали ветчиной с хлебом, консервированными бобами и сосисками. Все это ужасно вредно для фигуры, тем более для фигуры Чарли. Он погладил себя по внушительному брюху.

— Надо будет как-нибудь сесть на диету. Но не сегодня.

Мы сварили кофе, перешли в гостиную и удобно устроились в креслах.

— Хорошо живешь, — сказал Чарли. — Тихо, спокойно... Прямо завидно.

Я улыбнулся. Через три недели такого спокойного существования Чарли угодил бы в психушку. Он нуждался в деловой суете, крупных сделках, молниеносных решениях, финансовых манипуляциях и власти. А меня, признался я себе, такая жизнь свела бы с ума значительно быстрее.

— Ты уже сделал этот замок? — спросил Чарли как бы между делом, закуривая сигару. Но я задал себе вопрос, не за этим ли он приехал.

— Наполовину, — ответил я.

Он потряс спичкой, чтобы затушить ее.

— Тогда дашь мне знать?

— Обещаю.

Он глубоко затянулся гаванской сигарой и кивнул Его взгляд говорил о том, что сейчас он действует в интересах своего банка.

— Ради чего ты пойдешь на большее, — спросил я. — Ради дружбы или ради замка? Он немного опешил.

— Ну, это зависит от того, что тебе нужно.

— Практическая помощь в контрнаступлении.

— Против Джоди? Я кивнул.

— Ради дружбы, — сказал Чарли. — Это проходит по статье дружбы. Можешь на меня положиться.

Его решимость меня удивила. Он заметил это и улыбнулся.

— То, что он сделал с тобой, — это верх свинства. Не забывай, я ведь был здесь. Я видел, в каком ты был состоянии. Видел все это унижение от обвинения в пьянстве и боль от бог знает чего еще. Ты был малость не в себе, это факт.

— Извини.

— Не за что. Если бы он ударил только по твоему карману, я бы помог тебе разве что трезвым советом, а так буду помогать всерьез.