Улыбнувшись, он вновь отвернулся.

Том Бишоп, есть такой известный в узких кругах троеборец[2]. А еще есть владелец компании, представляющей «лучшие в мире кукольные дома». Поиск в «Гугле» не выдал мне более содержательных результатов. А потом меня осенило: маленький восьмилетний Том редко появлялся в СМИ. Если его и упоминали, то не называя имени.

Другая ситуация с Лорой Бишоп. Я обнаружила много историй о женщине, убившей мужа, но обвинявшей в этом преступлении неизвестного убийцу. Преступление почти сошло ей с рук – и ее могли бы оправдать, если бы не показания, данные ее собственным сыном.

В течение нескольких минут я просматривала статьи, пожирая глазами фотографии дома Бишопов с закрепленной на двери полицейской лентой. Лора Бишоп – светская львица, известная в мире искусства, на первой фотографии снята без макияжа, с собранными в хвост волосами и темными безжизненными глазами. Вид ее там резко отличался от постановочных кадров в последующих, более длинных новостях об убийстве. Выйдя из «Гугла», я закрыла ноутбук.

Безумие какое-то…

Взяв ноутбук с кухонного стола-островка, я отнесла его обратно в гостиную и поставила на письменный стол у панорамного окна с видом на открытую террасу на берегу озера. Там, расположившись в удобных деревянных креслах, о чем-то болтала покинутая мной троица. Джони смеялась, откинув назад голову.

Я вела себя смехотворно. Вероятность того, что жених моей дочери – взрослая версия мальчика, с которым я общалась пятнадцать лет назад, баснословно мала. Но хотя поиск в «Фейсбуке»[3] выдал много аккаунтов Майклов Рэндов, никто из них не походил на молодого человека, появившегося на нашей лужайке. И все же это ничего не значило. Жених моей дочери из поколения миллениалов, а многие молодые люди теперь избегали светиться на «Фейсбуке».

С тем же успехом я проверила «Инстаграм» и «Снэпчат».

Я слишком устала; может, в этом все дело. Мы с Полом выехали в наш дом у озера в четверг, надеясь избежать пробок, но не преуспели. Очевидно, несколько тысяч других людей вдохновились такой же идеей. Вместо четырех с половиной часов езды в оптимальных условиях мы тащились больше шести. К тому же прошлой ночью я плохо спала. В дачном доме мы жили без кондиционеров, поэтому ночью в спальне было слишком жарко и влажно.

«Проблемы богачей», – наверное, назвала бы такое неудобство Джони. И была бы права. Но, вдобавок ко всему, мне пришлось оставить несколько моих пациентов, включая одну особу, чье состояние меня особенно тревожило. Мэгги Льюис. Интересная и красивая молодая женщина с хронической депрессией и повышенной тревожностью. Когда она не принимала лекарства, ее психика начинала разваливаться; когда же сидела на них, то становилась вялой и набирала вес. Недавно она угрожала вновь отказаться от лекарств. Боюсь, уже отказалась. И, честно говоря, ее состояние меня беспокоило.

Всегда трудно вырваться в августе из города. Но мы с Полом много работаем – возможно, слишком много, – и отпуск для нас жизненно важен. И теперь с двумя нашими взрослыми детьми мы встречаемся только здесь. И все-таки вырваться сюда на недельку обычно непросто.

Собирая ингредиенты для четырех коктейлей – один из них безалкогольный, то есть чистый апельсиновый сок, поскольку у меня не оказалось никакого безалкогольного игристого, – я осознала, что не просто устала, а полностью выдохлась.

Мне стукнуло пятьдесят три года, и последние тридцать лет я работала как одержимая. Мы с Полом уже обсуждали это. Пора бы нам обоим притормозить. По крайней мере, немного снизить темп рабочей жизни.

Смешав напитки, я решила попробовать на вкус свой и залпом выпила три четверти. Отлично получилось. Затем, добавив себе апельсинового сока и более серьезную долю сухого игристого, я взяла поднос. На полпути к выходу вдруг остановилась. Перед тем как Джони огорошила нас новостью о помолвке, они провели в доме несколько минут. Приехав, успели лишь зайти и бросить свои сумки. Прямо при входе, у дверей.

Я узнала багажную сумку Джони – она у нее уже много лет: потрепанная фиолетовая торба на колесах. А темная кожаная сумка, должно быть, Майкла. И ее молния застегнута не до конца…

Всего лишь быстрый взгляд. Просто глянуть, не лежит ли сверху что-нибудь очевидное. Например, бумажник с документами.

Нет. Я начала копаться в сложенных рубашках и штанах. Под руку попалось что-то плотное, пластиковое, типа твердого дезодоранта. Я сообразила, что там могут лежать туалетные принадлежности. Еще немного порывшись в его вещах, я слегка вспотела, чувствуя себя преступницей. Идиотский подход. Путь к пониманию личности Майкла – или моей интерпретации его личности – не в том, чтобы скрытно и тайно выяснить ее. Правильным подходом будет открытый разговор, непосредственное общение.

Взяв поднос с напитками с пола, я уже собралась встать.

– Вам помочь?

Голос прозвучал так близко, что я слегка вскрикнула. У входа, за сетчатой дверью от насекомых, стоял Майкл. Он открыл ее, когда я встала с подносом.

– Простите, – продолжил он. – Я подумал, что надо бы зайти сюда и посмотреть, не смогу ли я чем-то помочь… В общем, позвольте мне донести поднос с напитками.

– Спасибо. Да-да, конечно. Я просто не слышала, как ты подошел.

Едва не выронив поднос, я передала его Майклу.

«Приди же в себя! Господи, Эмили…»

Улыбнувшись, я отбросила в сторону челку и пригладила свои длинные, до плеч, волосы.

– С вами все в порядке? – Майкл выглядел озабоченным.

– Да, нормально. Спасибо за помощь. – Открыв сетчатую дверь, я жестом предложила ему выйти из дома.

Вместе мы прошли по вымощенной плиткой дорожке и спустились по склону. На полпути к пристани на высоком, вкопанном в землю флагштоке мягко полоскался на влажном ветерке звездно-полосатый флаг. В конце газона около берега темнела терраса подковообразной формы с тремя нашими причалами. Слева от них – двухместный лодочный сарай. Там хранились плавсредства – парусник и моторка.

По пути к озеру Майкл с восхищением оценил наши владения.

– Здесь у вас просто великолепно. – Он ловко, как официант, управлялся с подносом, держа его на пальцах и поддерживая край второй рукой.

– Вы уже бывали в Лейк-Плэсиде?

– Нет. Хотя давно хотел.

– Правда?

– Я читал об этих краях. Туберкулезные санатории, лечебные коттеджи… Джони покатала меня немного сегодня утром, поэтому я уже видел некоторые дома. Большие веранды и все такое… – Он немного помедлил. – Здесь просто очаровательно. Сразу представляешь всех стремящихся сюда, к свежему воздуху горожан. В надежде на исцеление. Или хотя бы на то, что им здесь хоть как-то помогут.

Мы почти дошли до пристани, и у меня не осталось времени ответить ему или задать какие-то вопросы. Но в голове уже роилось множество мыслей. Джони жила довольно далеко от Лейк-Плэсида. В какую же рань они, должно быть, выехали, если у Джони осталось время устроить Майклу экскурсию по окрестностям? Когда же моя дочь начала проявлять интерес к истории Лейк-Плэсида? И еще важнее: где она познакомилась с этим парнем и почему они так спешат пожениться?

– Ага, вот они и вернулись с напитками, – обрадовался Пол. Он сидел, удобно откинувшись на спинку одного из деревянных кресел-шезлонгов. Мой муж вполне соответствовал типичным представлениям о преуспевающем архитекторе лет пятидесяти из округа Уэстчестер, владельце дома у озера в горах хребта Адирондак. Его белые брюки контрастировали с темно-синим поло. Он сидел, скрестив ноги и покачивая носком одного из мокасин. Если уж на то пошло, Пол вел себя излишне непринужденно. Видимо, всячески старался выглядеть спокойным.

Джони выбрала не типичную для нее одежду. Шорты цвета хаки, довольно консервативного покроя, и белый верх – блузка с застегивающимся на пуговицу воротничком. На ногах симпатичные сандалии, а ногти поблескивали лаком цвета лаванды. Ей хотелось выглядеть прилично, учитывая столь внезапное и ошеломляющее объявление. И она тоже слегка переигрывала.