Не знаю почему, но мне было сложно признать, что я просто хочу это женщину, поэтому мозг тут же начал придумывать оправдания.

— Время без времени, — произнёс я чуть хрипло, глядя женщине в глаза, — всё что происходит здесь, останется здесь.

— Да, — с придыханием ответила Злотана, сама в свою очередь начиная меня гладить, — чёрт возьми, да!

И тогда, поборов последние сомнения, я потянулся ей за спину распуская завязки, снимая и отбрасывая в сторону верх купальника.

Обратно в город я вернулся в приподнятом настроении. Загорелый, весьма довольный собой, с причала направился сразу домой. Сходили с корабля мы с графиней поодиночке, словно действительно между нами ничего не было. И я вновь подумал, что это время без времени, весьма полезная штука. Даёт безопасно сбросить копящееся напряжение. Что ни говори, а расслабляться надо, а не только посвящать всё время учебному процессу. Зато теперь, с новыми силами, я был готов приступить к обучению, заодно прикинув и по личным изысканиям в сфере магии. Поле для работы было огромное. Куда ни ткни, везде зияли здоровенные пробелы в теории. Была, конечно опасность, что я залезу в темы которые подпадают под запрещёнку, но, не даром у нас кафедра права за соседней дверью была, был у меня, на всякий припасён железный аргумент, что это читать литературу до восьмисотого года запрещено, а вот выводить самому постулаты описанные там, под запрет не попадает.

Встретив на пороге, миссис Шонс тут же всплеснула руками:

— Вольдемар, как загорел-то. Отдохнул, посвежел! Не то что раньше. Бледный был, осунувшийся. Говорила я, студенты до добра не доведут. Свого от Академии отговаривала, а он хотел, хотел. Всю кровь ведь выпьют, окаянные. Молодёжь нынче пошла, никакого уважения.

Я тактично промолчал, не став напоминать бабкины же слова, что лучше бы муж в Академии преподавал, чем сгинуть в Мёртвых землях. А то получится, что это она же сама его на смерть и толкнула. Скинул плащ на вешалку, а то в Анкарне не как на тропическом острове, в одних плавках не побегаешь.

Вообще, конечно, случившийся тысячу лет назад Катаклизм, меня занимал всё больше и больше. Судя по всему, покрыв льдом огромные пространства посередине континента, он кардинальным образом сменил климат везде, кроме совсем уж отдалённых мест типа того же Острова желаний. Это какой же силы должно было произойти магическое преобразование, чтобы повлиять на территорию размером примерно с Евразию? Задачка явно не для первого курса Академии, да и не для последнего.

— Проголодался, касатик? — поинтересовалась бабка.

— Есть немного, — кивнул я и та тут же унеслась на кухню, загремев там посудой.

Расстегнув сюртук, по чуть поскрипывающей лестнице поднялся наверх, отпирая дверь в квартиру. И тут же почувствовал, что чего-то не хватает. Пройдя по коридору и заглянув в комнату Виолар, тут же понял чего. Все её вещи оказались вывезены, постель аккуратно застелена и накрыта пледом, а платяной шкаф зиял пустотой, сквозь приоткрытые дверцы. Вывод напрашивался сам собой, что моя студентка нашла себе новое жильё.

Одновременно испытав и облегчение и некоторое разочарование, я устыдился низменных порывов, в конце-концов, я должен обучить девицу магии, а не чему-то ещё, ещё раз оглядел комнату, снова становившуюся моей собственной спальней и, внезапно, обнаружил вещь, похоже, забытую Альтиной. Кружевная лента длиной около полуметра лежала на полу выглядывая краем из под кровати. Опустившись на колено я достал её, рассматривая. Впрочем, ничего особенного в ней не было, кружева да кружева. Вряд ли это был какой-то особо важный элемент гардероба, скорее всего лента в косу или ещё какую причёску, поэтому я не стал суетиться, но зарубку в памяти оставил, при случае вернуть хозяйке. А то потом вспомнит и решит, что я какой-нибудь фетишист, раз не отдаю ей.

Переодевшись в домашний халат и тапочки, спустился на первый этаж, пройдя на кухню, застал хозяйку как раз водружавшей на стол кастрюлю с каким-то одуряюще пахнущим варевом.

— Садись, Вольдемарчик, — заквохтала та сразу, — попробуй, новый рецепт узнала, называется, красная похлёбка по-понтийски.

— Да?.. — повёл носом я, ещё раз принюхиваясь.

Однако пахло хоть и необычно, но вполне аппетитно и я почувствовал как рот заполняется слюной. Как-никак полсуток не ел. Дождавшись, когда нальют похлёбку, и правда имеющую красноватый оттенок, в миску, тут же зачерпнул и отправил полную ложку в рот. Замер, а затем, судорожно проглотив, только и смог, что вымолвить короткое:

— Ух!

Но не потому, что слегка обжёг язык, просто похлёбка оказалась страсть какой острой.

— Ну как? Вкусно? — тут же вопросительно заглянула мне в глаза миссис Шонс.

— Угу, — промычал я, глубоко дыша, — вкусно.

Впрочем, оно, несмотря на остроту, было действительно вкусно. Напоминало красный перец, более яркий и приятный чем чёрный.

Зачерпнув вторую ложку, я аккуратно подул на неё, а затем засунул в рот, вновь, в оконцовке не удержавшись, чтобы снова не ухнуть. Вспомнив давний мем, пробормотал:

— Натуральный батин суп.

Так, в общем-то, через раз выдавая в полголоса:

— «Уф» и «батин суп», — я похлёбку и доел.

А когда, вывали распухший язык, привалился к стене, то увидел, что хозяйка смотрит на меня большими глазами.

— Так это правда, — прошептала она, — что ты тайный сын понтийского князя?

Когда до меня дошло, что сказанное в шутку коллегам по работе начало неконтролируемо расползаться в народе, то не на шутку встревожился. Ещё не хватало отряда понтийцев по мою душу.

— Нет конечно, ну какой я понтиец, — я фальшиво заулыбался, — я простой сирота с Утсволса.

Но, похоже, бабку совсем не убедил, потому что та важно кивнула и прошептала:

— Конечно, конечно. Не переживай, Вольдемарчик, я никому не скажу, могила! — и она показала как воображаемыми нитками зашивает себе рот.

«Как же, не скажет, — подумал я, глядя в хитрые глаза женщины, — первым делом побежит по секрету всему свету рассказывать, что информация подтвердилась, что у неё живёт тайный отпрыск понтийского главы. И ведь поверят же. Любит народ это дело, — верить. Какую бы ерунду не рассказывали, хоть что в Поросе все с пёсьими головами ходят, хоть что у алалийских женщин не вдоль, а поперёк».

Я ещё раз взглянул на миссис Шонс и коротко вздохнул, ну не Раскольников я, топором бабок по голове не отовариваю, мысленно смирившись, что в будущем могу поиметь новых проблем.

— Да, — вспомнил я про Виолар, — а Альтина съехала?

Не то чтобы мне нужно было особое подтверждение того, что я увидел своими собственными глазами, но что-то внутри требовало, для окончательного успокоения.

— Как есть, съехала, — покивала бабка, — вернулась аккурат через день, как ты собрался. Забежала вся такая решительная, сразу наверх пошла. Потом спустилась, про тебя спросила. Я сказала, что ты отдыхать. Она походила, походила туда-сюда, расстроилась немного, а потом, часа через два сообщила, что будет собирать вещи. Ну и ладно. И хорошо, я так считаю. Где это видано, чтобы целый профессор в одной комнатке ютился. Так что теперь вся жилплощадь твоя, как раньше.

Миссис Шонс ничуть не переживала по поводу студентки, и я её понимал, квартплата одна и та же, а суеты вдвое больше. Но грыз меня некоторый червячок, больно странное поведение было у Альтины. Впрочем, мало ли там что было. В конце-концов, в академии увижу её, спрошу.

Поднявшись в кабинет, я уселся за стол, провёл ладонью по столешнице, вновь ощущая как потихоньку настраиваюсь на деловой лад. Что ни говори, веселье хорошо, а работа лучше. Особенно, когда открываешь что-то новое. А магия для меня была глубоким океаном в который я зашел едва-едва по колени. Интригуя и будоража теми тайнами которые можно раскрыть нырнув в самую пучину.

Решительно потянувшись к выдвижному ящику, я вновь достал шкатулку с артефактом древних, доставая покрытый закорючками цилиндр, диаметром в четыре и длиной в двенадцать сантиметров. Положив на стол перед собой,следом достал дневник с записями исследований.