В руках старика появилась глиняная чашка с неизвестным дымящимся напитком. Котори не знал, что ему делать. Он не мог побороть свой страх.

– Пей, пей, не бойся. Мне нет нужды поить тебя ядом, – отшельник вытер с глаз выступившие от смеха слезы. – Давно я так не смеялся!

Собравшись с духом, Котори опрокинул в себя предложенную чашу, несмотря на обжигающий жар напитка. На удивление, жар оказался странно прохладным, освежающим, и, едва коснувшись желудка, быстро распространился по всему телу, наполняя живительной силой каждую его конечность. Котори сразу почувствовал голод.

– Полегчало? – наполовину вопросительно, наполовину утвердительно произнес старик.

Котори благодарно кивнул, возвращая чашку.

– Тогда приготовь себе еды. Продолжим позже, – старик встал и потянулся, захрустев всеми своими трехсотлетними суставами. – А я, пожалуй, пройдусь. Отшельники питаются воздухом. Кажется, так говорят среди людей?

Генерал-майор Симаков, начальник территориального управления ФСБ, сидел в своем кабинете за массивным столом, заставленным телефонными аппаратами, и тоскливо раскладывал «косынку» на компьютере, философски размышляя на тему изменчивости мира. Еще вчера дела шли, в общем-то неплохо. Он со дня на день ожидал присвоения очередного звания генерал-лейтенанта, собираясь с почетом уйти на пенсию и заняться политической карьерой. Стать депутатом областной думы. И вдруг такая неприятность! Ему уже звонили сверху, интересовались расследованием, а он мямлил в трубку, не зная, что отвечать. Вспоминая неприятный  разговор, генерал морщился, как от зубной боли.

– Разрешите? – в дверях показалась голова полковника Федорова.

– Входи, входи, Николай Николаевич, – оживился генерал. – Ну, рассказывай, чего накопал?

– В общем и целом картина ясна, товарищ генерал. Вскрытие показало, что губернатор скончался от сердечного приступа – не выдержал молодецких развлечений, в его-то возрасте. Никаких следов внешнего воздействия или постороннего присутствия. Вроде все чисто…

– Почему вроде? Чего не договариваешь, полковник?

– Да, в общем, ерунда, но доложить я обязан. Девочка эта, с которой губернатор развлекался, утверждает, что видела неизвестного человека в бассейне. Информация сейчас тщательно проверяется, но я уверен, что это была галлюцинация, вызванная употреблением наркотиков.

– Поясни, – взгляд генерала стал еще более мрачным.

– По ее словам, она видела голого мужчину со светящимися глазами, который потом исчез в стене.

– Чего?! – полковнику показалось, что глаза генерала сейчас вылезут из орбит. – Что за бредятина?

– Так точно, товарищ генерал, – бред! Точнее – галлюцинация. Сейчас она в больнице, ждем заключения врачей.

Симаков какое-то время, не отрываясь, смотрел прямо в глаза Федорову, схватившись обеими руками за столешницу. Он был похож на грузного медведя, изготовившегося к броску. Полковник вначале напрягся под его свинцовым взглядом, но затем успокоился, понимая, что начальник просто что-то прокручивает у себя в голове. Наконец, немного расслабившись, генерал медленно опустился в кресло.

– А там никаких потайных ходов нет? Мало ли?

– Никак нет, товарищ генерал. Уже проверили специальной аппаратурой. Стена – монолит. Привлекли экспертов из управления архитектуры. Они осмотрели дом, ознакомились с проектом и данными технической паспортизации. Утверждают, что это практически невозможно. Там кругом армированный бетон!

– При желании все возможно, – проворчал генерал и задумчиво потер виски. – Ну, нет, так нет! В конце концов, это уже не наш вопрос, а следствия. Для этих ребят главное – бумажка в деле. А вот, что главное для нас,  полковник?

Федоров пропустил слова генерала мимо ушей, понимая, что вопрос риторический, и ожидал дальнейшей реакции руководства.

– А для нас, – продолжил генерал, – главное – это политическая стабильность в области! Понимаешь?

Нельзя сказать, что полковник совершенно точно понял направление витиеватых генеральских мыслей, но на всякий случай согласно кивнул головой. Симаков между тем вышел из-за стола и подошел к приоткрытому окну. Он так долго что-то высматривал за стеклом, заложив руки за спину, что Федорову пришлось прокашляться. Генерал обернулся.

– Ты вот, что, полковник, – медленно произнес он, сверля взглядом подчиненного. – Ты давай, поработай там с этой девочкой. Врачи пусть ей чего-нибудь успокоительного дадут. Нам здесь Фантомасы не нужны! Устанем с Москвой объясняться! Понятно тебе?

– Так точно, товарищ генерал! – оттарабанил полковник. – Яснее ясного!

Чего уж тут было не понятного? На чаше весов лежали погоны генерал-лейтенанта. А они для Симакова были гораздо важней таких эфемерных понятий, как «установление истинной картины происшедшего».

Генерал вновь занял свое привычное место за столом.

– Охрана что-нибудь заметила?

– Никак нет. Следов постороннего присутствия на территории особняка не обнаружено. Камеры видеонаблюдения также ничего подозрительного не зафиксировали. Непосредственно на месте происшествия никого из охранников по понятным причинам не было, однако для того, чтобы попасть на место происшествия, необходимо незаметно пройти прямо сквозь караульное помещение, полное людей, что совершенно исключено!

Генерал помолчал.

– А люди проверенные? Подкупить их не могли?

– Кто? – удивился полковник.

– Кто? – передразнил его генерал, не по чину смешно выпучивая глаза. – Вот и подумай, «кто»? Проверь, кому это было бы выгодно. Но, по-тихому. Лучше, если криминала в этой истории не будет. Ты меня понял?

Федоров, конечно же, все понял.

– Иди, полковник, работай. Доклад – два раза в день. А если что важное нароешь, звони мне в любое время суток. Свободен!

Марина медленно брела вдоль берега какой-то странной, совершенно незнакомой ей реки, напряженно пытаясь сообразить, что она здесь делает, и как вообще сюда попала. Но как ни старалась, не могла. В голове прочно закрепился черный зияющий провал, и все попытки хоть как-то осветить его искорками мыслей заканчивались ничем. Вскоре Марина поняла, что просто не в состоянии мыслить обычным образом и по-женски смирилась с этим. Вместо того, чтобы мучить себя напрасными усилиями, Марина решила получше осмотреться.  Местность вокруг пугала своей мрачной пустотой. Тишина и ни единой души. Пустынный пейзаж, да река, над которой клубился туман, такой густой, что не было видно другого берега. И сумрак. Тяжелые серые облака плотной пеленой затягивали небо, скрывая даже намек на солнце. Марина растеряно оглядывалась по сторонам.

Наконец впереди в тумане замаячил какой-то темный силуэт. Обрадовавшись, Марина поспешила навстречу, но вскоре ее надежда сменилась разочарованием. Это было все лишь дерево, высохшее и почерневшее, одиноко тянувшее свои скрюченные ветви куда-то к воде. Словно источенные временем пальцы старика пытались ухватить что-то важное во мраке. Маринино воображение сразу же дорисовало картину способного самостоятельно передвигаться дерева, которое погибло, так и не дотянув до заветной реки. От этой мысли ее просто передернуло. Мгновенно возникший страх под воздействием пугающей обстановки и одиночества тотчас же перерос в панику, и она закричала, призывая хоть кого-нибудь на помощь. Но вокруг царила все та же гнетущая тишина.

– Эй, кто-нибудь?! – вновь выкрикнула девушка, уже почти впадая в истерику. – Помогите, пожалуйста!

Она всхлипнула и обреченно прошептала:

– Я заблудилась.

– Здесь опасно так шуметь, – внезапно услышала она в ответ. – Мало ли чье внимание Вы привлечете!

Марина резко обернулась и увидела человека, мужчину. Черты его лица показались ей очень знакомыми, но она никак не могла вспомнить, кто это, и где она раньше видела этого человека. В нем было что-то очень близкое, и в то же время невообразимо далекое, недоступное, как сон, который силишься припомнить, но чем больше стараешься, тем глубже уходят воспоминания о нем. Марина тряхнула головой, пытаясь избавиться от наваждения.