Я ликовал, чувствуя, как возвращается мой утраченный родной третий уровень. На мгновение остановившись и произнеся про себя почти забытое заклинание «где не было начала, не будет и конца», я продолжил.

Согласно теории полной чаши, которую знает каждый первокурсник, маг не может черпать больше силы, чем позволяет его уровень. Но только не я. Мой дар заключался в том, что я принимаю больше положенного мне природой, могу какое-то время хранить излишки и даже делиться ими. Я знал точно, что могу удержать четвертый уровень. Может, и пятый мне под силу, но в этом я не был уверен, главным образом потому, с источником такой силы я опасался работать.

Я перекачивал магию рыжего, пока у него не остался первый, дальше которого мне не пройти, а мой поднялся почти до четвертого. Я был в эйфории, как после трех кружек темного эля в забегаловке добряка Боба. Волшебное чувство!

– Тебя точно теперь повесят, – с горькой обреченностью констатировала Мара очевидный факт. – Поэтому сейчас хочу попросить прощения за то, что не почувствовала мага его уровня.

– Забудь, – пьянящая сила придала мне толику великодушия. – Смотрящие нас не поймают, сейчас у меня хватит сил укрыться пеленой. Но если рыжий привел с собой Больших (так мы называли между собой магов четвертого уровня), они могут увидеть колебания. Поэтому, Мара, нам нужны твои способности, – сказав это, я выразительно на нее посмотрел.

Надо сказать, что маги не рождаются белыми или черными. Магия – она или есть, или нет. И здесь уж от обладателя зависит, в какое русло он ее направит. В Тарросе черная магия была под запретом, чернокнижников преследовали, поэтому их почти не осталось. Однако на мой взгляд, который всерьез изменился после застенков, колдуны имеют такое же право на жизнь, как и волшебники. Да, они манипулируют, принуждают, убивают. Но белые маги делают тоже самое, только прикрываются благими намерениями. Иное дело, что черная магия требует жертв, пожирая душу своего обладателя. Поэтому темные живут по принципу: не хочешь отдавать свою – отдай взамен чужую и приносят жертвы, за что, ясное дело, их никто не любит. За последний год у меня появились серьезные подозрения, что называющие себя светлыми магами делают тоже самое.

Мара не была ни ведьмой, ни волшебницей. Она легко использовала в рамках своего, пусть небольшого второго уровня, и черную, и белую магию. Она была уникальной: с той легкостью, с которой по утрам я выбирал рубашку, она играла гранями магии, предпочитая тот, что в данный момент ей был выгоден. Сейчас мне нужна была ее темная сторона – Стерегущие ее увидят не сразу. А в идеале, может, вообще пропустят: слишком мало у них опыта общения с чернокнижниками стало.

Я создал пелену, Мара сверху укутала нас в темное облако черной магии. Мы осторожно вылезли из окна и аккуратно шагнули на вымощенную тропинку. Я мысленно вознес хвалу своей рассеянности: находясь под впечатлением беседы с Круглым, я не закрыл калитку. Нам оставалось незаметно проскользнуть в оставленную мной щель, и дело сделано. Я было уже направился к выходу, но Мара больно сжала мою руку. Даже с моим непривычно высоким магическим уровнем я не сразу заметил то, что моя внимательная спутница разглядела первой: за воротами нас поджидали Стерегущие, укутанные в белую пелену. Забавно было бы столкнутся с ними лоб в лоб. Я внимательно посмотрел кругом – колебания воздуха были на протяжении всего периметра аккуратного забора вокруг дома. Такое скопление магов выше второго уровня я видел только на торжественных собраниях в Академии. Мара посмотрела на меня и кивнула в сторону сада, предлагая обсудить ситуацию под прикрытием деревьев.

– Что ты такого натворил, Рой? Тебя ищут Большие? А может, даже Высшие? – по имени она называла меня редко, и ничего хорошего это не сулило. Мара смотрела испытующе, будто пытаясь проникнуть в мою душу. Она явно боялась, но это не мешало ей злиться на то, что мои тайны поставили под удар не только ее саму, но и дело, приносящее прибыль. Столь гремучая смесь эмоций могла напугать кого угодно. Однако моя совесть перед ней была чиста.

– Мара, я от тебя ничего не скрываю. А ты?

– Нет. Что будем делать? Зачем мы им?

– Не знаю. Может, спросить?

Шутка была на мой взгляд смешной, но Мара ее не оценила.

– Сила кружит тебе голову. Ты плохо соображаешь. Нас убьют.

– Убили бы уже, если бы хотели. Мы им нужны живые. Но для чего? Не слишком ли много хлопот для такой ерунды, как опустошенный волшебник и мутная магичка-недоучка второго уровня? Ты точно никого не ограбила из Больших или Высших?

– Не знаю. Ведь этого, – и она кивнула на дом, где на полу валялся и тихо постанывал рыжий, – я не распознала.

Про себя я подумал, что сейчас не важно, почему нас ищут. Самое главное – удрать, а там видно будет. Путь к спасению лежал через Стерегущих, и я видел один-единственный выход. Вот только как быстро раскусят они мою иллюзию. По всему выходило, что надолго мне их не удержать, но нам и надо было несколько мгновений. Я решился. Смотрел в окно дома, и воздух в комнате начал сгущаться, приобретать формы. Теперь я видел, как заплаканная испуганная Мара стоит с голыми плечами и придерживает платье, разорванное сошедшим с ума от страсти любовником. Как я прицельно наношу ему удары, болезненные, резкие. В общем, все по сценарию.

– Профессионал, – с уважением сказала моя подруга. – Даже жаль, что меня из Академии так рано выперли, а то могла бы также.

– Не могла бы. Создание иллюзий доступно лишь третьему уровню и выше. Пошли, попытаемся проскочить, пока они наблюдают за этой сценой.

Я оторвал две доски в заборе в том месте, где поблизости не было колыхания пелены. Мы, крадучись как кошки, шмыгнули за угол соседнего дома. Облегченно вздохнув, Мара улыбнулась. И тут раздались аплодисменты. Я тщеславен, признаю. На первом курсе мечтал о том, как на семестровом экзамене зал мне будет рукоплескать от восторга. Но эти одиночные хлопки ввергли меня в уныние.

– А вы молодцы. Так умело использовать темную и светлую магию, уникальный синтез получился-ссс…. И иллюзия хороша, сказать нечего. Изумительно-ссс.

Мы повернулись, готовые наброситься на непрошенного свидетеля. И я увидел его – мага высшего пятого уровня. Он был невысокого роста с такой внешностью, что если от него отвернуться, то и не вспомнишь, какой он из себя. Я всегда считал, что именно так выглядят наемные убийцы. «Мышь серая» звали мы в Академии этого гостя, который иногда наведывался к ректору. Он производил впечатление слегка пришибленного жизнью старикашки, а его неуместное присюсюкивание особенно выводило меня из себя. Сейчас, глядя на этого дедка, я осознал с абсолютной ясностью: удача повернулась к нам с Марой самым неприглядным местом. Проклиная про себя этот день и свою самонадеянность, я тупо выдавил из себя:

– Здравствуйте. Чем мы обязаны такому вниманию?

– Разговор есть. Поговорим, молодые люди-ссс? Простите старика за навязчивость, но…– и он жестом пригласил нас в дверь, которая открылась прямо в воздухе и вела не пойми куда. Но я точно знал, что у нас нет выбора – в эту дверь надо войти. Иначе занесут.

Пара деревянных, потемневших от времени столов; слуга, который всем своим видом демонстрировал полное отсутствие зрения, слуха и памяти; темный эль на столе в запотевшем кувшине; ароматные колбаски и очаг, в котором потрескивали дрова, – вот обстановка, в которой проходил разговор, изменивший мою жизнь.

– Классная имитация, – сказал я, указывая на почерневшую от времени деревянную столешницу. – Как из Большого зала Академии.

– В Академии подделка. А этот стол самый что ни на есть настоящий-ссс, господин хороший, – хихикнув, ответил он мне. – Самых что ни на есть времен основания города. Если бы вы знали, славные мои, кто за ним сиживал-ссс!

Не получив в ответ даже толики нашего восхищения исторической ценностью, он стал строже и суровее: