Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Образы, которые я так хотела спрятать подальше, прилагая огромные усилия, просачиваются в мое сознание, как вода сквозь камни. Я просыпаюсь на больничной койке, причем просыпаюсь внезапно, глаза резко распахиваются.

– Мой ребенок! Помогите! Где мой ребенок?

В палате пусто, я одна. Когда я пытаюсь сесть, мой живот яростно протестует. Что со мной произошло? Что случилось с моим ребенком?

– Эй, эй, не двигайся. – Через несколько секунд рядом со мной оказывается Марк и большим пальцем нажимает кнопку вызова медсестры. – Все в порядке, любимая, только не садись.

– Что с ребенком, Марк? С ребенком все в порядке?

Я прижимаю руки к животу. Он вздутый и твердый, я чувствую легкое шевеление внутри, и оно подсказывает мне, что все в порядке. Мне тепло и комфортно, и я вздыхаю с облегчением.

В палате пахнет антибактериальным мылом. Этот запах до сих пор напоминает мне про болезнь и рак, про то время, когда угасала мама. Марк улыбается, но до того, как он успевает что-то сказать, в палате появляется еще один человек, женщина. Волосы цвета грязный блонд стянуты в неряшливый пучок, но я не могу рассмотреть ее лицо.

– С ним все отлично, с ребенком все отлично, – шепчет Марк. Его улыбка становится шире, словно мне следует что-то знать, что-то понять, но я не знаю и не понимаю. – С ним все в порядке, учитывая все случившееся. Ты сможешь его увидеть после того, как тебя посмотрит врач.

– Ты о чем? – Я еще раз прижимаю руку к животу. – Мне еще раз сделали УЗИ? Тебе сказали, что у нас мальчик? Что не так?

Марк говорит мягким, успокаивающим голосом:

– У тебя начались роды, дорогая. Помнишь? Возникла проблема с ребенком, тебя пришлось ввести в состояние искусственной комы. Не помнишь? Ты сама сказала, чтобы делали. Ты дала согласие на операцию.

«Ты дала согласие на операцию». Почему слова моего мужа звучат так, будто их произносят выступающие по телевизору юристы? О чем он говорит? Почему эта женщина смотрит на меня с такой жалостью?

– Мы едва успели, – объясняет женщина. – Ваше состояние было критическим. Ребенок плохо реагировал. Нам потребовалось достать его как можно быстрее. Но сейчас с ним все в порядке, он в интенсивной терапии. Давайте я приглашу врача?

– Он такой красавчик, Сьюзан. Я так тобой горжусь. Хочешь посмотреть фотографию? – Марк достает телефон и показывает мне снимок самого крошечного младенца, которого я когда-либо видела. Почему он мне ее показывает? Он же не пытается сказать, что…

– Марк. – Теперь я говорю более жестким тоном. Мне нужно, чтобы он прекратил показывать мне какие-то дурацкие фотографии и улыбаться как идиот. – Что происходит? Чей это ребенок?

Я вижу, как меняется выражение его лица – оно вытягивается, морщинки в уголках глаз (я называю их «морщинками счастья») разглаживаются.

– Сьюзан, это наш ребенок. Тебе сделали кесарево сечение, и наш сын появился на свет. Это он.

Он снова сует мне под нос телефон, и я чувствую, как меня охватывает ярость, накатывает словно волна, и еще я поставлена в тупик. Все эти эмоции выплескиваются на поверхность. Я резко бью его по руке. Застигаю его врасплох, и ему не удается удержать телефон, тот летит через всю палату и врезается в стену.

– Прекрати мне это показывать! Это не мой ребенок! Он здесь! Я его чувствую!

– Боже, Сьюзан. – Марк вскакивает и бросается к своему драгоценному айфону, затем поворачивается ко мне. Он покраснел, глаза прищурены. – Зачем ты это сделала? Ты себя слышишь? Это наш ребенок, твой ребенок.

Он врет. Я бы знала. Я бы знала, что родила! Он сам держал бы меня за руку, когда я тужилась и кричала, я бы услышала крик своего ребенка, я прижала бы его к груди. Я бы знала.

– Ты ошибаешься. Это не мой ребенок. Это не мой ребенок.

Потребовались три медсестры, врач и большая доза седативных средств, чтобы меня успокоить. Я впервые увидела ребенка, которого, как они все говорили, я родила, только через четыре часа после пробуждения. Уставившись в маленькую пластиковую коробку, которую на тележке вкатили в палату, я не почувствовала никакой связи с маленьким мальчиком в ней. Я не верила, что с такой осторожностью взращивала его внутри себя на протяжении последних восьми месяцев. Возникло ощущение, будто меня обокрали – эти люди лишили меня таких ценных первых минут с моим сыном. Мне разрешили его подержать; медсестры нас сфотографировали и подбодрили. Тут наконец я начала ее ощущать – любовь, которая возникла с той самой минуты, когда я узнала, что у нас будет ребенок. Но все равно чувство несправедливости не ушло. Меня обманули. Вначале не произошло зачатие естественным путем, а теперь я еще и не родила естественным образом. Помню, как я тогда почувствовала, что, возможно, судьбой мне не предначертано становиться матерью.

Я думала, все молодые мамочки испытывают такие же чувства. Понять, как обстоят дела, мне помогли поиски информации в Интернете. После того первого дня в библиотеке я убирала мусор и мыла туалеты, отчаянно стараясь заработать жетоны, и проводила в библиотеке столько времени, сколько могла себе позволить. Еще мне требовалось вернуть Кэсси долг. Потом ко мне в камеру пришел один из надзирателей и протянул спасательный круг: предложил работу в библиотеке в обмен на неограниченный доступ к ее возможностям.

Но одну вещь я не делала никогда – не вбивала имя сына в поисковую систему. Я не представляла, насколько сложно будет нажать Enter и ждать несколько секунд, испытывая страшные мучения, пока на экране не появятся результаты.

Курсор висит над небольшим крестиком в углу экрана – я готова закрыть страницу, если кто-то подойдет слишком близко. Но затем появляются результаты. Целая страница ссылок на смерть Дилана, и каждый раз его имя выделено жирным шрифтом. Первые несколько посвящены судебному процессу, я нахожу газетные статьи, которые читала в то время, но даже сейчас мне сложно принять факт, что они обо мне. Я вижу части заголовков вроде «Страдающая послеродовой депрессией мать получила шесть лет тюрьмы» и «Я не помню», – говорит убившая ребенка мать». Они появляются в профилях других Диланов Вебстеров в «Фейсбуке» [6] и «Линкедине». Во всех статьях одна и та же фотография – та, которую я держу в руке. Сердце колотится в груди и болит. Каждый заголовок напоминает о времени, когда я так старалась отправить все воспоминания в какой-то дальний темный уголок сознания.

Всплыло несколько статей, которые, как кажется, не имеют совершенно никакого отношения к Дилану, но, вероятно, где-то в них упоминается его имя. Я отправляю их все на принтер и даю себе обещание прочитать все дома, где можно грустить в спокойной обстановке. Все это время я думаю про газетную вырезку, которая, по словам Кэрол, выпала из моей сумки. «Кто ее туда подложил? Зачем? Я сама? Я спятила?» Пытаюсь избавиться от навязчивых мыслей.

Руководствуясь каким-то капризом, набираю имя своего бывшего мужа – Марк Вебстер. Появляются только услуги дизайнера (это не мой Марк) и профессиональный игрок в дартс (точно не мой Марк). Затем наталкиваюсь на статью, которую уже видела раньше. Марк гордо смотрит на меня с экрана – Даремский университет рассказывает о том, каких успехов добились его выпускники. Помню, как он был доволен собой, когда эта фотография и статья «Где они сейчас?» были опубликованы в «Гардиан» [7]. Всему миру было объявлено, что Марк Вебстер – партнер в ведущей IT-фирме и важная персона в сфере информационных технологий. Я улыбалась, видя, как его распирает от гордости. Мне всегда нравилась его амбициозность и то, как он гордился своими достижениями. Статья в «Гардиан» была чем-то вроде штампа «Одобрено», знаком, что он на самом деле добился успеха.

Я и не заметила, что провела в библиотеке два часа. Температура воздуха упала, чувствовался холодок. Я дрожу, когда снова выхожу на улицу, заворачиваюсь в свой толстый вязаный кардиган и ускоряю шаг, чтобы побыстрее добраться до того места, где припарковала машину. Я не понимаю, что совершенно не обращаю внимания на то, куда иду, пока не врезаюсь в женщину, которая только что отошла от стены библиотеки.

вернуться

6

21 марта 2022 г. деятельность социальных сетей Instagram и Facebook, принадлежащих компании Meta Platforms Inc., была признана Тверским судом г. Москвы экстремистской и запрещена на территории России.

вернуться

7

«Гардиан» – ежедневная газета в Великобритании, основанная в 1821 году. Ее сайт – самый посещаемый из сайтов британских газет.

6
{"b":"848419","o":1}