– Да, но именно его универсальность затрудняет наше понимание происходящего. Оно – и место поклонения бурят, и перевалочная база казаков, и путь золотодобытчиков, и купцов в Монголию и Китай, и уникальное природное явление. Только непонятно, кому и зачем понадобилось копать ямы. Что ж, будем надеяться, что нам сегодня ночью повезет с поимкой землекопов и мы сможем это выяснить. У нас еще остается одна загадка: куда делся друг Карася? Я по своим каналам попросил выяснить, покупал ли он куда-нибудь билеты на поезд или самолет в ближайшие дни. А сейчас надо хорошо выспаться. Ночью нам придется поработать. Да, оденьтесь потеплее. Возле воды по ночам особенно хорошо продирает холод.

Машину мы оставили невдалеке от сгоревшей бани на смотровой площадке, где нередко засиживаются туристы в местном кафе. «УАЗ» не мог вызвать подозрений у землекопов – это самый ходовой автомобиль в сибирских селах. Хотя в этот раз можно было не прятаться вовсе – все побережье было завешено плотным туманом. Краснощеков дал мне большой фонарь и веревку, сам захватил с собой какой-то мешок.

– Что это у вас, спальники? – поинтересовался я.

– Нет, рыболовные сети. Мы ведь с вами рыбаки.

– А, это для конспирации? – догадался я.

– Совсем нет. Для ловли. И сети я выбрал специально с крупной ячеей.

– Понял. Пока нам все равно делать нечего, мы сеть закинем: и рыбу поймаем, и покараулим заодно. Чтобы время зря не терять.

– Я могу только сделать вывод, – улыбнулся Краснощеков, – что вы соскучились по рыбалке. Те, кто хочет посидеть у реки и отдохнуть, берут с собой удочки. Но у нас сегодня цель приезда другая. Наша задача поймать как можно больше и крупнее. Сети нам пригодятся для ловли землекопов.

– Что?! – Я от удивления остановился. – И как же мы их будем ловить? Выставим сеть по периметру фундамента?

– Доверьтесь мне. Я имею достаточный опыт в этом способе отлова преступников.

Мы устроились ниже дороги в небольшом ольховнике между банями, чтобы контролировать пространство сверху. До трех часов ночи никаких признаков земляных работ не наблюдалось, кругом было тихо, слышен только шум реки. Иногда мимо нас по тракту на скорости проезжали одинокие машины. Было прохладно. Свернувшись калачиком, как ребенок, я задремал. Меня разбудил осторожный толчок в бок.

– Вы слышите? – прошептал Краснощеков в мое ухо.

– Что? – прохрипел я заспанным голосом. – Что слышу?

– Тише! Они пришли. Их не видно, шаги гасятся туманом. Они пришли примерно полчаса назад. Тихонько все обошли и теперь готовятся продолжить работы. Я слышал, что собираются копать со стороны реки. По-моему, они или буряты, или монголы.

– Что?! Как вы догадались?

– Я родился в Тункинской долине в селе Зун-Мурино. Вы уже заметили, что у меня хорошая память. Я легко изъяснялся с местными бурятами на их языке. Разные роды говорят иногда по-своему, и хотя много у них общего, отдельные слова могут сильно отличаться по смыслу и произношению. Те, кто сюда пришел, иногда переспрашивали друг друга, повторяя слова, видно, уточняя их смысл. Так и я бы сделал. Разговаривают они на знакомом мне диалекте. В Тункинскую долину, как мы уже знаем, переехало много бурятов из Монголии. Из чего я сделал вывод, что это буряты и бурят-монголы.

– Но как? Что здесь могут делать монголы? В чужой стране копать ночью?

– То-то и оно. Не зря мы с вами сидели в архиве и библиотеке. Возможно, они родственники.

– И о чем они говорят?

– Я не все понял, но ясно, что они скоро начнут копать.

Недалеко от нас послышался негромкий звон металла, ударившегося о камень. Затем наступила тишина. Через некоторое время шум повторился, и опять молчание. Вскоре послышался царапающий звук лопаты о грунт на фоне ритмичных ударов чего-то металлического.

– Почему мы бездействуем, – спросил я Краснощекова, – ведь они могут бесследно исчезнуть?

– Мы не бездействуем, а выбираем наиболее подходящий момент для нападения. Пусть они окончательно поверят, что никого нет. Уменьшат бдительность, погрузятся в яму, и тогда нам понадобится только сбросить в нее сеть, чтобы поймать всех разом. Давайте немного подождем.

Но ждать мне было трудно. Я нетерпеливо ерзал на месте, пока не задел ногой камень, покатившийся с нарастающим шумом по склону горы вниз. Копание прекратилось. Тогда Краснощеков быстро вытащил из мешка сеть и, легонько ударив меня по плечу, устремился в сторону недавнего шума.

– Быстрее, больше ждать нельзя! Они уйдут! – прошептал он.

Я вскочил, но, потеряв равновесие из-за коряги под ногой, упал и покатился вниз по склону. Кода я все же подбежал к новой яме, чуть не угодив в нее сам, Краснощеков уже сидел на ее краю, направив луч фонаря на неизвестного человека в рыжей круглой меховой шапке, по форме напоминающей шляпу. Тот пытался освободиться от сети, но только сильнее в ней запутывался.

– Что здесь происходит? – не удержался я. – Где остальные? Или он был один?

– Нет, он был не один. Но другие, я видел только одного, сбежали. А этот не успел вылезти, я и накинул на него сеть.

– Может, мне попытаться их догнать?

– Бесполезно. Теперь их и ветер не догонит. Помогите лучше мне вытащить из ямы этого загадочного незнакомца. Уж очень хочется на него взглянуть поближе и поговорить.

Достать из канавы человека было непросто. Он постоянно вырывался, пытаясь вылезти из сети. Наконец он обессилел, и я его поднял, как мешок картошки.

По дороге в машине незнакомец молчал, глубоко дыша. Было видно, что он незаметно пытается распутать сеть, надеясь сбежать.

– Итак, рассказывайте! – Краснощеков уже в офисе налил в кружку крепкий зеленый чай с молоком. – Что вы делали на месте сгоревшей бани?

Смуглый незнакомец с раскосыми глазами и лицом в форме луны, с теряющимся на нем плоским носом, молча рассматривал рисунок нашего линолеума. Было такое впечатление, что он вообще глухой и все вопросы были бесполезны в общении с ним.

– Ну что же. Нам торопиться некуда. Вы в наших руках, и рано или поздно придется с нами заговорить. Кстати, не желаете зеленого чаю? Я заварил его по-монгольски специально для вас, с пережаренной мукой, пшеном и немного добавил соли.

Землекоп из-под бровей зло посмотрел на Краснощекова, потом на меня и вновь опустил глаза. Он был одет в короткую, грубо выделанную овчинную дубленку с длинным ворсом. На ногах – кирзовые сапоги на меху, в руке – шапка. Держался он спокойно, видно, готовый ко всему.

– Ну что ж. Раз вы молчите, нам придется произвести досмотр найденных на месте преступления вещей без вашего согласия.

В его брезентовом мешке мы обнаружили фонарь, рулетку на двадцать метров, большую катушку капронового жгута, кусок отварной говядины, булку хлеба и китайский термос на полтора литра с ароматно пахнущей темной горячей жидкостью.

– Настой травы саган-дайля? – усмехнулся Краснощеков. – Хороший выбор: и пахнет вкусно, и силы дает. Небось, на всю ночь рассчитывали? Молчите, молчите! Мы и без вас немало уже знаем. Владимир Федорович, – обратился он ко мне, – посмотрите-ка, что в карманах нашего гостя скрывается.

Я подошел к незнакомцу, тот, не сопротивляясь, позволил проверить их содержимое. Оказалось, что он по паспорту Шулуунбата Борджигин – гражданин Монгольской Народной Республики и в настоящее время учится на втором курсе Иркутского технического университета.

– Как вы сказали? Шулуунбата? Это «крепкий камень» в переводе с тибетского.

Незнакомец с удивлением посмотрел на Краснощекова. После этого он глаз своих не опускал.

– Итак, Шулуунбата! Для удобства я вас буду называть Шулуун. Хотя больше вам подошло бы имя Шалун – по-русски. Я могу сказать вам, молодой человек, что вы крепко влипли. Теперь вам не отделаться экстрадицией. Вы совершили тяжкое преступление – уничтожение частной собственности путем поджога, причинение материального ущерба гражданам России. Поэтому вас осудят в Иркутске, и никакое консульство или родственники вам не помогут. И светит вам немало лет провести в наших тюрьмах.