– Элли? – окликнул черный, разбивая морок воспоминаний.

– А давай мы вернемся к этому, когда станешь? – Боже мой, я уже просто не знаю, как закрыть эту тему. – А сейчас я позабочусь о том, чтобы накормить тебя.

– Мои инстинкты говорят, что кормить тебе меня неправильно. Не тогда, когда я не принес эту пищу в твой дом.

– Но пока-то ты это сделать не можешь, а силы, чтобы выздороветь, тебе необходимы, так что закроем глаза на эти правила. Чем я могу накормить тебя? Наша еда пригодна для вас?

– Я сказал тебе, что во многом мы и вы идентичны. Так что да, пригодна. Прямо сейчас у меня высокая потребность в белке и глюкозе.

– Эм…

– Мясо и сладкое. Много сладкого.

– О, ну здорово, – облегченно выдохнула я и почти бегом отправилась в кладовую, где повесила после приезда с Ярмарки свою торбу, в которой остались леденцы, отвергнутые Юмсэ, плюс еще наваренные впрок.

– Вот, держи для начала, – протянула их я, вернувшись в спальню, черному. – А я сейчас приготовлю мясо по-быстрому. Оно должно быть жареным или вареным? Может, запечь?

– Я способен переварить его и без тепловой обработки. Но я хотел бы питаться, как ты, поэтому на твое усмотрение.

Я быстренько сбегала в холодник, выбрав там тушку утки покрупнее. Уложила ее в глиняное блюдо на припечке, чтобы быстрее оттаивало, и взялась смешивать и толочь в ступке травы пряные, что заготовила в избытке этим летом. И, скорее всего, за процессом их сбора и заготовки наблюдал мужчина, что сейчас лежит в моей спальне. На той постели, что я делила с Джоном. С ним одним. Саймону туда ходу не было. С ним я в гостевых спальнях… И помнить не хочу. Его я в то место, где была счастлива с любимым, пустить не смогла, а вот чужака, врага, пустила. И ему же сейчас готовлю пищу. С ним я говорила о близости. Думала об этом. Что я делаю?

Я даже руки опустила, застыв от заданного себе же вопроса. Что делаю? Готовлю пищу мужчине, лежащему в моей постели. Не просто лежащему. Абсолютно четко давшему понять, что он претендует на близость со мной. И судя по напору, даже в его таком жутко израненном состоянии, отказа он не приемлет. И что дальше, когда он окрепнет? Он просто принудит меня, возьмет так и тогда, как пожелает? И я стерплю? А выбор-то какой? Между жизнью и покорностью – вот какой. С ним. А дальше что? Когда все узнают. Или не узнают. Откуда? Я никому не скажу, а черный и подавно. И вообще, чего гадать над будущим? Кому оно ведомо?

Закончив с измельчением специй, я хорошенько натерла оттаявшую тушку, уложила в тяжеленный горшок с крышкой. Разгребла к стенкам печи угли и отправила мясо запекаться. Туда же пристроила и горшок с будущей кашей. Поставила на место заслонку и решила заглянуть к своему гостю-подопечному.

Тихонько приоткрыла дверь и вошла в комнату. Он так и лежал на спине, не поменяв позы, с закрытыми глазами, вот только я, увидев его, зажала себе рот, чтобы не закричать. Меня не было едва ли чуть больше двух часов, а его внешний вид изменился радикально. Нигде на неприкрытом ничем обнаженном огромном теле больше не было и следа ожогов и ран, вот только само это тело выглядело жутко истощенным. Так, словно голодал Каратель неделями. А на лицо и глянуть было страшно. Изможденное, с обтянувшей скулы бледной кожей, оно и живым-то не казалось. И только ритмично вздымавшаяся грудь выдавала, что лежащий на моей кровати мужчина не умер. Я невольно рвано выдохнула, чуть успокаиваясь, и Каратель мгновенно открыл свои запавшие, но абсолютно ясные глаза и уставился на меня.

– Ты… с тобой все хорошо? – тихо спросила я, еще раз пробежавшись по его исхудавшему телу взглядом. – Выглядишь очень… иначе.

– Тебе нечего пугаться, Элли. – Ну, это спорный вопрос. Угрозы быть обвиненной, что как-то уморила тебя, никто не отменял. – Мне всего лишь необходимо питание, чтобы компенсировать потери энергии на регенерацию.

– Мясо будет готово где-то через полтора часа, но я начинаю думать, что, может, стоило отдать тебе его прямо сырым, раз уж для твоего желудка это не проблема. – Пошарив взглядом, я нашла на тумбе у кровати аккуратно сложенные палочки от всех леденцов. – Ты точно можешь ждать?

– Могу, не сомневайся.

– Ох, вот я бестолочь! – хлопнула я себя по лбу. – Ну как не подумала вообще! Погоди, я мигом.

Я помчалась в кладовую, где у меня хранилось десятка полтора яиц для выпечки. Сейчас, в зиму, куры неслись редко, вот я и приберегала их исключительно для теста.

Быстренько побив их в миску, взбила в однородную массу, перелила в глиняную низкую форму и, подвинув ухватом горшок с парующей уже кашей, поставила сбоку на угли и принялась медленно перемешивать деревянной ложкой на длинной ручке. Себе бы я, конечно, еще и посолила, но черному не рискнула. Как только все загустело, вытащила, перевалила в миску и, прихватив ложку, понесла в спальню.

– Вот, не мясо, конечно, но пока ждешь, можно перебиться, – сказала ему, встретившему меня, по обыкновению, пристальным взглядом.

Черный оперся на руки и резко сел. Я обернула миску полотенцем и протянула ему, внезапно осознав, что стараюсь смотреть ему исключительно в лицо. Никак не ниже. И мне от этого немного душно. От его взгляда, чрезмерно честного, неторопливо, но беспрестанно путешествующего по моим лицу и телу, душно. И оттого, что во мне на него нечто откликается. Слишком давно одна. Слишком.

– Бери! Выглядит немного не очень, но съедобно. Я не знала, употребляете ли вы в пищу соль и не стала солить, но если нужно – принесу.

– Сначала ты, – велел Каратель, принимая у меня миску, но глазами указав на ложку мне.

– Я же не сумасшедшая травить тебя! – возмутилась я.

– Травить? – нахмурился он непонимающе. – Причинять вред?

– Ну да.

– Нет, не в том дело. Я претендую на право быть твоим мужчиной. Если ты еще голодна, то как я посмею утолять голод сам?

– Я не голодная. – Он смотрел и не двигался. – Уже поела. – Результат тот же. Не сказано ни слова, но я поняла, что врать бесполезно.

Смирившись, я умостилась на кровати, подогнув под себя ноги и лицом к черному, и потянулась к ложке. Зачерпнула полужидкую массу, подула и отправила в рот. Да, посолить не помешало бы.

– Твой чистый аромат – лучшее из того, что я обонял, – прозвучало в тишине спальни, и я едва смогла проглотить.

– Чистый? – моргнула удивленно.

– Здесь, – он провел ладонью по соседней подушке, на которой я обычно и спала. – Только ты. Не так, как раньше.

– Раньше?

– На стоянках в лесу. Там всегда пахло многим другим. А здесь только ты. Хорошо.

– Получается, это ты приходил к месту моей ночевки? – решилась спросить я.

– Не в этот раз, раньше. – мимолетно нахмурился он. – Смотреть и пробовать твой запах.

Насколько же все это странно. И его манера выражаться, и прямолинейность, и сам факт подобного разговора между нами. Но, судя по всему, мне стоит привыкать и осваиваться с этим странным и новым. И если тогда в лесу приходил не он, то кто? Еще один Каратель? Не многовато ли на меня одну?

– А мои собаки? Почему они не…Ты… вы умеете их усыплять? – догадалась тут же сама. – Как в тот раз на дороге?

Он кивнул и указал снова глазами на ложку. Вот черт, Элли! Он наверняка зверски голоден, а ты задерживаешь все расспросами. Быстро отправила в рот подряд три порции и положила ложку в миску.

– Я все, – решительно выставила перед собой ладонь. – Теперь ты.

Он не стал больше препираться и доел все подчистую очень быстро, но с удивительным достоинством.

– Тебе нужна одежда, – констатировала я очевидное, продолжая сосредотачивать свое внимание на его лице.

Пока он был весь изранен, смущения из-за его наготы я не ощущала. Сейчас же совсем другое дело. И пусть волосы, ресницы, брови и прочая растительность у него еще отсутствовали, это никак не исправляло положение. Да и разглядывание его черт, даже когда удавалось избегать установления прямого визуального контакта, мало помогало. Вдруг поймала себя на том, что и в столь истощенном состоянии нахожу его поразительно привлекательным. Не похожим ни на кого виденного мною раньше, но и это работало на него. Возбуждало интерес и заставляло вглядываться пристальнее. – Я поищу что-то из вещей моего мужа.