– А зачем его удерживать? Тебе лучше стараться, наоборот, побольше отдыхать.

По мне так, если его исцеление и возможно, то всяко лучше пережить его в беспамятстве или во сне.

– Нельзя затягивать с этим, – слегка взмахнул рукой, указывая на собственное тело. – За ночь я собрал достаточно сил. Пора завершить процесс.

– Погоди… – растерянно уставилась я на него. – Ты хочешь сказать, что можешь управлять собственным исцелением?

– Да, – подтвердил он и тут же снова вцепился в меня взглядом, будто встревожившись. – Люди так не могут, знаю, но это минимальное различие между нами. В остальном наши физиологические параметры сходны и совместимы.

«Физиологические параметры сходны и совместимы». Смысл непривычных слов, известных мне только по книгам, дошел с секундной задержкой, и я, оторопев, зачем-то обвела распростертое передо мной большое тело взглядом, прежде чем остановила себя. Нет, я мыла черного и наносила лекарство и видела его всего. Видела, но не смотрела как на мужчину. Да и сейчас пока не была к такому готова. Уж точно не в его нынешнем состоянии.

– Ты не только задаешь не те вопросы, которые желаешь, но и молчишь, когда хочешь спросить, – заметил Каратель. – Почему, Элли? Это какое-то человеческое табу?

– Нет. Это страх, – решила я проявить честность. Ведь очевидно же, что он как-то умудряется видеть меня насквозь.

– Я не угроза для тебя. Никогда. Наоборот. – Он даже на локте приподнялся, явно причинив себе боль, отчего говорить стал отрывисто. – Я же показал тебе это. Там на дороге. Уничтожил то, что действительно могло угрожать тебе.

– Вот что это оказывается было. – Мое мнение на сей счет, само собой, отличалось, но не вступать же с ним в спор по этому поводу. – Но я речь веду о другом страхе. Меня пугает то, что будет, если мои предположения о твоих ответах на мои вопросы верны.

– Почему?

– А разве непонятно? Ты – Каратель. Враг людей. Враг, наделенный властью запросто и походя решить мою судьбу.

– Неправильно. Я уже не враг. Один из тех, кто всего лишь смотрит и оставляет за собой право на вмешательство. На самом деле, у людей нет опаснее врагов, чем они же сами.

– Не слишком понимаю, о чем ты. Но речь не о том, – я замялась, а потом разозлилась. И в самом деле, почему не говорить впрямую, раз уж он этого практически требует. – Те твои слова про «я хочу твоего тепла, пока не стану способен на большее» они ведь не о простом моем присутствии рядом с тобой? Как и упоминание о совместимости. Это о… сексе между нами?

– Да.

Ну вот, Элли, прямой вопрос и такой же ответ. И что с ним делать?

– А отдаешь ли ты себе отчет в том, что теперь, когда это уже произнесено вслух, я оказываюсь в очень непростом положении?

– Отчего?

– Повторюсь: ты – Каратель. Как мне знать, что, отказав тебе, я не навлеку на себя неприятности, а то и смерть? А согласившись…

– Зачем тебе отказываться? – оборвал он меня на полуслове. – Я долго наблюдал за тобой, у тебя нет мужчины, уже очень давно. Мне понадобятся еще сутки или двое, чтобы полностью вернуть себе силы, а значит, я буду сильнейшим мужчиной, претендующим на тебя. Ты отказалась принять меня там, на дороге, но я немного позже понял, что мое предложение было слишком внезапным. И подтверждение этому то, что я обнаружил тебя сегодня утром рядом, хоть пока и бесполезен как партнер.

– Боже, стоп! – выставила я перед собой ладонь. – Это все… Я даже, как назвать, не знаю. И не знаю, с какой стороны тебе начинать объяснять, почему секс между нами – абсолютно безумная идея. Для меня уж точно. Если не назвать ее вовсе самоубийственной.

Он следил за мной? То есть, мне не казалось, что я стала видеть платформу в окрестностях моего скита чаще, чем раньше. Не казалось. И от этого еще страшнее. Ведь значит это, что влечение его не случилось сиюминутно, просто от того, что мы очутились слишком близко. Это началось давно. И в свете этого понимания мой ему отказ виделся все более опасным.

– Не понимаю. – Его взгляд стал озадаченным. – Нет угрозы, Элли. Я не наврежу тебе. Я не позволю никому сделать этого. Ты одна, ни с кем не связана. Твое тело молодо, и его потребности не угасли. Я хочу их удовлетворять. Я лучший выбор из возможных. Где препятствие?

– Но нельзя же так! – пораженно покачала я головой. – Это так не работает!

– Объясни мне.

– Это сложно, – после секундного раздумья ответила я. Потому что и правда понятия не имела, что сказать ему. – То, как ты подходишь к этому – примитивно. Логично, но примитивно. Будто мы двое животных. Но даже у животных случается симпатия, не у всех, но бывает. Люди не подходят к близости так прямолинейно. Нельзя так. Сказать, у тебя есть потребности, у меня – желание их удовлетворять, давай перейдем к процессу. Это… уродливо.

– Перейти к процессу сейчас мешает мое физическое состояние, – внес уточнение Каратель, и я бы даже рассмеялась этому, не будь все так серьезно. – И я отсмотрел огромные массивы информации по сексуальным взаимодействиям людей. Все, что сохранилось и было собрано. И мой вывод – люди не усматривали ничего неправильного именно в таком подходе. Кое-что мне непонятно осталось, особенно жестокое обращение с женщинами, от которого они как-то получали удовлетворение, спаривание с однозначно непригодными для гибридизации животными, и когда много мужчин использовали для секса одну женщину, не вступая при этом в конфликт и не отбивая право на совокупление предварительно.

Господи, что это он такое отсматривал? И как вообще? Отец говорил, что раньше, до начала Исхода из городов и прилета Карателей, были у человечества всякие чудные технологии. И одной из них была возможность как-то запечатлять реальную или специально сыгранную жизнь людей, а потом воспроизводить. Выходит, у Карателей есть все эти технологии и сейчас? Ну, не удивительно. И что, предки действительно подходили к вопросам… как он там сказал? Сексуальных взаимодействий настолько упрощенно? С животными?! И что это еще за массовые использования мужчинами женщин и жестокое обращение с ними? Я знаю из рассказов, что в самый разгар смутного времени каких ужасов только ни творилось, да и поговаривали о бродячих шайках отчаянных головорезов, в руки которых женщинам живыми лучше не попадать, но кто тех головорезов видел-то в последний раз? Каратели свое дело знают и чисто от них подмели все.

В книгах, оставшихся мне от деда и родителей, было много всего, масса полезной информации, но вот только вопросы отношений между полами у предыдущих поколений там не затрагивались. Уж тем более об интимной их стороне. Не считая разве нескольких изданий по анатомии, акушерству и гинекологии с красочными картинками, пугающими местами до икоты. О том, что книги о любви были, отец упоминал, чаще с насмешкой, конечно. Просто брать подобную литературу в свою библиотеку дед счел излишним и бесполезным.

– Элли? – окликнул меня, задумавшуюся надолго, черный.

– Я не знаю, что ты смотрел. Возможно, прежде и было все так. Но я живу сейчас, и я – это я, а не те женщины. И для меня твой подход пока слишком упрощен и даже отталкивает.

– Пока. – Каратель вычленил из моих слов, очевидно, главное для себя и успокоился, опустив наконец голову на подушку. – Я готов сделать все как нужно.

Ну да, обо мне того же не скажешь.

– Твоя готовность не гарантия моего будущего согласия, – решила я разом расставить все точки.

– А что гарантия? Мне нужно быть с тобой, Элли. Этого не избежать уже. Но я хочу, чтобы тебя это не угнетало.

– Я не знаю что, если честно. Чтобы меня это не угнетало, ты должен мне хотя бы нравиться.

– Вызывать симпатию? Влечение?

– Да.

– Я показал тебе себя там, на дороге. Это было внезапно, признаю. Но я имею шансы тебе понравиться? Я стану таким же очень скоро, обещаю.

Мне вдруг вспомнилось самое наше начало с Джоном. Как он появился впервые в нашем ските с несколькими охотниками лютой зимой, и они застряли из-за разгулявшейся на три дня метели. Его спутники вскоре стали подшучивать над тем, что у Джона язык отнимается в моем присутствии. Он хмурился, но не злился и не отрицал. А уходя, сказал мне, что вернется за мной весной. И вернулся, позвав замуж и предложив переехать в их скит. Получил от ворот поворот во всем, ушел и поселился в излучине Холодного ручья. Построил там шалаш, стал охотиться и носить добычу мне. Проводил каждый вечер, сидя под городьбой, пока мой отец не велел ему к нам перебраться. Как мы стали говорить, сначала по несколько слов, чисто по делу, когда он брался помогать мне везде и со всем. А потом все больше-дольше, и я не заметила даже в какой момент уже не могла и помыслить своего нового дня без него и его голоса. Как случился наш первый поцелуй, а вслед за тем и близость. Естественно, так, словно во мне все вызрело для этого. Стало готово для того, чтобы слиться с ним и отныне быть вместе без малейшего сомнения в правильности происходящего.