– Молодой человек! – Служащий стокгольмского аэропорта отчаялся дозваться странного пассажира, который, ничуть не смущаясь запрещающих знаков, закурил сигарету прямо у выхода на посадку, поэтому решился на крайние меры – взял его за плечо, разворачивая к себе.

Южные земли оказались хуже всего. Их пропитала кровь фейри – проклятая, черная, как нынче у самого Ирна. Даже в те годы, когда он шел по зеленым лугам, перекрашивая окрестности в алый, а в ручьях плескалось больше эльфийской крови, чем в венах уцелевших фейри, он редко видел подобных ему: отчаянных, отчаявшихся, темных созданий. А там, в жарких краях, где он сменил полюбившееся пальто и кожаные штаны на белые брюки и рубашку, воздух до сих пор дрожал от страданий и боли.

Но нигде не было фейри – ни живых, ни мертвых.

Ирн повернулся к испуганному мальчику в темно-синей форме. Для человека он был взрослым, хотя и мужчиной не стал, и глаза успели потускнеть. Но людям всегда тяжело давалось взросление: осознать себя помогала лишь сильная боль и пограничный страх. Хотя без ритуалов, которые в прежние времена они проводили для детей, они, конечно, взрослели, но поздно – и далеко не все.

– Потушите сигарету, иначе я буду вынужден позвать полицию! – Голос парня срывается, в смешных карих глазах – испуг, а ведь Ирн еще ничего не сделал!

Но люди подсознательно, памятью предков, чувствовали в нем – фейри. И боялись или вожделели. Редкие исключения Ирн не пропускал. Как бы ни сложились обстоятельства, миру не помешает сотня-другая фейри, рассеянных по свету.

Здесь, на севере, фейри жили в тайных местах, укрытых не столько от глаз смертных, сколько от недружелюбной погоды. В священных лесах вечно звенела весна, на холмах всегда светило солнце, деревья, кусты и ягодные полянки цвели и плодоносили непрерывно. Но за возможность открыть туда путь требовалось принести жертву. Здешние люди помнили традицию, но забыли смысл. Никогда не выходили из дома в одиночку, если намечался снегопад, и чаще всего по двое и возвращались.

– Как тебя зовут?

Сверкающие зеленые глаза под рассыпчатым золотым шелком волос заворожили служащего. Ему показалось, что обернулся не наглый нарушитель, а некое божество почтило его вниманием.

В общем, он был максимально близок к правде.

Но кто же разглядит древнего бога в невероятно красивом, но вполне человекоподобном мужчине в белоснежной парке и с дешевой сигаретой в длинных тонких пальцах.

На сигарету служащий и указал возмущенно, однако слова примерзли к небу – движения незнакомца заворожили, притянули, позвали за собой. В голове одна за другой стали вспыхивать картины, о которых он… Он никогда… У него ведь жена… И дочь… Господи, как же влекут к себе эти эльфийские чертоги…

Ирн, впрочем, уже прочитал имя на бейджике:

– Эрик, хочешь, я покажу тебе кое-что волшебное? – Ирн отбросил сигарету.

Перепробовав все дурные привычки, которыми развлекались в нынешние времена, он остановился на сигаретах и латте – очень горячем, очень сладком и с облаком взбитых сливок. Волшебный народец всегда был неравнодушен к молоку…

А старшие эльфы просто никогда не пробовали малиновый латте в лондонском «Неро».

Рядом с фейри не было холодно – он будто носил с собой маленький кусочек земляничной поляны из глубины лета, и Эрик не вспомнил о куртке и шапке, выходя в холод зимней ночи. За незнакомцем тянулся едва уловимый запах волшебства – елочных украшений, свежего снега, тягучих утренних поцелуев. Только раньше Эрик хотел получать ласки от Анны, а теперь он забыл о ней. Как и о дочери. Золотистые крылья и сияющая кожа эльфиек, танцующих под холмами, манили его куда больше семейных радостей.

– Дочка, говоришь… – Ирн остановился, полез в карман и бросил Эрику телефон. – Звони. Дочь тоже берем. Как ты мог лишить ее света волшебных холмов?

Ирн провел кончиками пальцев по лбу Эрика, и тот понял: сегодня произойдет то, ради чего он вообще родился на свет.

С точки зрения фейри, так оно и было.

Начало декабря – не лучшее время для свиданий на свежем воздухе. Пока Ванечка еще притворялся, что встречается с Кристиной ради переводов и уроков английского, он соглашался на посиделки в «Макдоналдсе». Но мужское достоинство парня было ущемлено тем, что работники наверняка думают о нем как о нищеброде: ведь он вместе с Кристиной по два часа сидит, зарывшись в учебники и тетради, не покупая даже мороженого.

Когда перевод был закончен, а уровень подготовки к экзамену на кандидатский минимум Ванечка счел достаточным, он напрямую предложил Кристине стать его девушкой.

Да-да! Конечно, он знает о том, что она не собирается пока замуж, и готов ждать сколько потребуется. Но Кристина – хорошая, правильная девушка, он готов о ней заботиться и защищать. И учить, как выжить в жестоком мире. К тому же их матери так дружны. И настоящие свидания должны проходить не в «Макдоналдсе», а на романтичных аллеях парка. Даже в холод.

Кристина, в общем, была не дура и отлично все понимала. Особенно когда заметила, что темы разговоров на свиданиях все равно крутятся вокруг английского. Но мама действительно сильно расстроилась бы, да и от родительницы Ванечки очень многое зависело на работе. Ну а Кристина скучала вечерами, когда Варя убегала то к своему спортсмену, то к Вику, который решил попробовать еще разок.

Алексей не звонил, а Кристина стеснялась напомнить о себе. В школе вроде притихли, хотя завуч смотрела волком. Но глазеть она могла сколько угодно, главное, что оценок не занижала и в консультациях не отказывала. Кристина брала от школы максимум: больше бесплатных знаний в жизни не будет. И однажды во время прогулки по заснеженному парку – «Крис, посмотри на этих детишек, видишь, как им весело и жарко, почему ты мерзнешь? Купи чаю, если боишься заболеть», – когда компания Ванечки стала окончательно невыносимой, и в основном Кристина помалкивала, они неожиданно столкнулись с Алексеем.

Сперва она не обратила внимания на дорогую машину, припаркованную у ворот конной школы. Привычно обогнула по сугробам, промочив ботинки. Ванечка заворчал на «хозяев жизни, которые забыли, как пешком ходить», и, похоже, инцидент был исчерпан – они двинулись дальше.

Но вдруг дверца распахнулась, и с заднего сиденья позвали:

– Кристина! Васильева!

Она резко обернулась и поскользнулась на плохо расчищенной дороге, начала падать, но мужские руки подхватили, удержали и… обняли? Кристина хотела фыркнуть на Ванечку, который, несмотря на клятвы и заверения, все-таки часто лапал ее, зажимал в дверях и намекал, что в семнадцать лет быть нецелованной – неприлично, но это оказался не он.

Алексей двигался невероятно быстро – он моментально оказался на улице и теперь крепко держал ее, не спеша выпускать. Кристина не торопилась высвобождаться. Он сменил костюм на бриджи и толстый свитер, и, судя по высоким сапогам, приехал заниматься верховой ездой. В таком виде он гораздо меньше ее пугал своим статусом помощника депутата и выглядел привлекательным и настоящим. Она бы сказала – даже добрым, но выражение заботы на лице Гаврилова быстро сменилось и стало гневным: он заметил Ванечку, который сводил брови к переносице и настроился на мужской разговор.

– Васильева! Почему я тебя здесь вижу? Разве ты не должна готовиться к ЕГЭ? К олимпиадам? К вступительным тестам в институты? Я же говорил тебе, что мы оплачиваем обучение только тех, кто получит высокие баллы!

– Мы просто гуляли… – Невесть почему Кристина почувствовала себя виноватой. Глупо тратить каждый час на учебу, отдыхать тоже нужно, и Алексей должен понять…

– Зимой? В холод? Воспаление легких лишит тебя, по крайней мере, недели подготовки, а то и больше! И личную жизнь лучше отложить на тот момент, когда у тебя будут твердые перспективы. Особенно личную, которая перспективам не помогает!

– Я помогаю… – Ванечка оценил и «правительственный» номер АМР, и машину, и Алексея, поэтому в драку лезть передумал. Но не высказаться не мог.