Нокс улыбается, и это заставляет меня задуматься.

– Я знаю, кто я, – отвечает он и преклоняет колено. – И я готов.

– Замечательно. – Король облизывает губы. – Тогда мы продолжим.

Он машет мне рукой, приказывая срезать прядь волос Нокса и решить его судьбу.

Я стискиваю ножницы.

Мне уже давно не приходилось находиться рядом с юношами моего возраста. Да и в принципе со сверстниками, не считая Ирении.

Когда я выросла, детям запретили посещать замок, потому что обычным людям нельзя доверять. Король боялся, что они воспользуются мной. Я должна была оставаться рядом с ним и матерью, в надежно защищенной башне.

Сирит утверждал, что наследница магии Сомниатис должна быть в безопасности. Любой ценой.

Даже сейчас мне не позволено разговаривать с людьми. Когда удается присутствовать на торжествах, – что происходит крайне редко, – меня всегда держат на расстоянии. Я вынуждена стоять подле трона в окружении стражи. Неприкасаемая.

Как ценный экспонат на выставке.

Когда все закончится, меня снова запрут в клетке.

Я могу смотреть и слушать чужие истории, но никогда не являюсь их частью.

Я делаю шаг по направлению к Ноксу.

– Счастливица, – произносит он, когда я приближаюсь. – Сотни девушек хотели бы носить мои волосы в медальончике рядом с сердцем.

Я вскидываю брови.

– Как жаль, что они лишились рассудка в столь юном возрасте.

Губы Нокса изгибаются в улыбке.

– Я свожу женщин с ума, это факт.

Не могу удержаться и закатываю глаза.

Только солдат Последней Армии может быть столь бесцеремонным, заключая сделку, ценой которой является его душа.

Охота за предсказанием – это игра и забава, которой делятся горожане, сидя в ярко освещенной факелами таверне. Как только они ступают в Большой Зал и отдают прядь волос и частичку души, смелость улетучивается.

Высокомерие покидает тело, а в воздухе повисает тяжелый аромат страха.

Нокс же не выглядит испуганным.

Нужно приложить больше усилий.

– Этими ножницами я срежу прядь твоих волос и обеспечу место на Фестивале Предсказаний, – произношу хорошо знакомые слова.

Теперь они даются так легко, что мне почти не приходится думать, прежде чем произнести их вслух. Они врезались в память, как собственное имя.

– Ты принимаешь эту сделку? – спрашиваю я, озвучив условия.

– Да. – Нокс даже не колеблется.

«Каков идиот», – думаю про себя.

Парень стоит достаточно близко, поэтому я просто приседаю и пропускаю сквозь пальцы прядь его волос. Ткань платья струится по полу, словно вода.

Я срезаю локон, и тело тут же отвечает дрожью.

Отшатываюсь назад и едва ли не падаю.

Поначалу покалывание было едва ощутимым, словно крошечные иголки впивались в руки и шею, а затем сердце пронзила острая боль.

Я крепко стискиваю срезанный локон и замираю.

До этого момента я ни разу не испытывала подобного, когда отрезала пряди незнакомцев. Казалось, что частица души Нокса пронеслась сквозь все мое нутро.

Почувствовал ли он то же самое?

– Выходит, я и вправду сбиваю девушек с толку, – произносит Нокс.

Я гляжу на него, широко распахнув глаза, но если он и испытал такое же потрясение, то его лицо не выражает ни единой эмоции.

Гоню прочь непрошенную тревогу и закрываю в последней пустой банке прядь волос юноши.

– Продолжай, – велит король, как только я закрываю крышку.

– Я позаботилась о волосах, – смущенно отвечаю я.

Сирит смеется. Его смех красивый и звучный, но за ним всегда кроется что-то зловещее.

– Нет, Селестра, – мягко отвечает он. – Огласи солдату его предсказание.

Меня охватывает паника.

– Вы хотите, чтобы это сделала я? – Мой голос источает тревогу и удивление. – Почему?

– Считай это моим подарком, – продолжает король.

К несчастью, я знаю, что все дары Сирита пропитаны ядом.

– Это всего лишь несложное предсказание, – обещает он. – Твоя магия справится с этой задачей. Вдобавок, практика никогда не помешает.

Я нервно тереблю перчатки.

От мысли о том, чтобы снять их у кого-то на глазах впервые за многие годы, кожа начинает зудеть. Это заставляет меня думать о криках Асдена.

Я смотрю на свою мать.

– Ну же, – ободряюще произносит Теола. – Делай, как велит король, Селестра.

Сердце бешено колотится в груди.

Я облизываю губы.

Этот момент долгожданный и одновременно пугающий.

Шанс высвободить бурлящую внутри магию, которую мне запрещалось тревожить и самостоятельно изучать. Впервые за долгое время я смогу прикоснуться к коже другого человека.

Дабы показать матери, что я достойна силы нашего рода.

Стягиваю перчатку, и она падает к ногам.

Я приседаю и тянусь к щеке Нокса. Ткань платья струится по мраморному полу.

Юноша вздрагивает, когда ладонь касается его теплой кожи. Кажется, все мое тело холодно как лед.

Магия – это огонь, которому я никогда не давала волю.

Сердце, подобно запертому в клетке зверю, неистово колотится в груди, когда наша кожа соприкасается. Все эти годы я ни к кому не притрагивалась.

Это похоже на пробудившийся голод, который был заключен в самой дальней части сознания.

Нахлынувшие чувства и ощущения вызывают тошноту. Голова идет кругом от того, что в моих ладонях находится живой человек, который чувствует все то же, что и я.

Нокс теплый, его кожа мягче, чем я думала. На лице юноши виднеется шрам, который тянется гладкой розовой линией от брови до подбородка. Когда я касаюсь рубца, наши с Ноксом взгляды встречаются.

Обычно люди вздрагивают, когда замечают мои глаза. Змеиные глаза, которые присущи всем женщинам рода Сомниатис.

Нокс почти не моргает.

Я тоже.

Не хочу все испортить и продолжаю наслаждаться кратким моментом.

Я знаю, что в ближайшее время у меня не будет иного шанса – может быть, долгие годы, – поэтому я хочу насытиться происходящим. Но миг блаженства краток.

Смерть приходит быстро.

Дыхание перехватывает в груди, и я начинаю задыхаться. Голова откидывается назад. Я осознаю, что моя магия еще не готова к подобному.

Кажется, словно тебя бьют по голове снова и снова, без передышки.

Я пытаюсь вырваться, отстраниться от Нокса, но тело оцепенело. Ладонь намертво припала к его щеке, а разум начали прожигать образы.

Всполохи темно-красного пола и стен с облезлой краской.

Я не могу разобрать увиденного, голова раскалывается от каждого нового образа.

Толпа окружила залитого лунным светом Нокса. Рядом с ним все ярче разгораются фонари, издавая зловещее шипение. Внезапно вспыхивает пламя.

Оно ползет по полу и стенам, превращая все в дым.

Я улавливаю запахи соли и пота. Перевожу взгляд на зияющую в потолке дыру. Через мгновение тот самый потолок обрушивается наземь.

Истекающий кровью Нокс лежит на полу, вокруг его тела танцуют языки пламени.

Протяжно и гулко воет ветер, и в моем сознании проносится такой болезненный образ, что я начинаю кричать. Скрытая в земле и окруженная разбитыми бутылками дверная ручка.

– Сюда, – шепчет голос.

Чья-то рука тянется к окровавленному Ноксу, и я едва ли не задыхаюсь, когда замечаю браслет на запястье.

Маленькая золотая вещица с расположенным в центре драгоценным камнем. Будто зоркий глаз.

Мне знаком этот браслет.

Я ношу его годами.

Дыхание перехватывает. Я чувствую, как мои руки и кончики волос ласкают языки пламени. Огонь просачивается в браслет и проникает в кости.

Собрав последние силы, я отрываюсь от Нокса, вытягивая себя из видения обратно в реальность.

Это происходит так внезапно, что я теряю равновесие и падаю на землю, опрокидывая ряд банок, которые с грохотом скатываются по лестнице.

По мраморному полу разлетаются волосы и осколки стекла.

– Что такое? – спрашивает Теола, ее желто-зеленые глаза широко распахнуты. – Что случилось?