Ева подошла к шезлонгам и коснулась губами щеки Одинцова, который рывком встал ей навстречу.

– Привет, милый… Какая у нас программа? Уже придумали?

Мунин поспешил ответить:

– Нет, собирались как раз. Напоминаю, что́ мы знаем о Чанге. Тут в горах есть водопады, причём один – это целый каскад, пять штук. Есть школа обезьян, шоу показывают. Есть парк аттракционов с верёвочными лестницами, тарзанками, полосой препятствий и так далее. Вдруг кому-то интересно… – Историк взглянул на Одинцова. – Можно съездить на экскурсию в рыбацкую деревню. Можно полетать над островом на самолёте, копейки стоит. Можно квадроциклы взять в аренду и по джунглям прошвырнуться. Храмов буддийских тут много, в каждой деревне свой. Кстати, есть православная церковь Сергия Радонежского. Мемориал героям битвы с французскими колонизаторами. Затонувший корабль для дайверов… В общем, скучать не будем.

– Шопинг, – добавила Клара. – Ты забыл шопинг.

– Ну да, шопинг, – согласился Мунин.

– Точно! – поддержала Ева и поправила купальник на груди. – Я скоро перестану в этом помещаться.

Одинцов кашлянул.

– Хм… Шопинг – само собой, но я что хотел сказать… – Это было как раз то важное дело, для которого он уже который день подбирал слова. В голову не приходило ничего путного. – Чёрт его знает, как правильно… Наверное, надо смокинг надеть, встать на колено… Но тут все свои – чего перед вами дурака валять? Я лучше по-военному… Ева! Выходи за меня замуж.

– Вау! – Обрадованная Клара подскочила в шезлонге.

Ева молчала. Наступившую тишину нарушал только едва слышный шелест волн у берега.

– Ева, ты выйдешь за меня? – выждав достаточно долго, повторил Одинцов стандартную английскую формулу, которая терпимо звучит в кино, а в жизни от неё скулы сводит.

Ева грациозно уселась прямо на песок и взглянула на Одинцова снизу вверх.

– Почему именно сейчас?

– Ну, как… По-моему, самое время. Раньше не до того было.

– Ты предлагаешь пожениться, потому что я беременна?

Ева сказала о беременности полторы недели назад: раньше всей компании действительно было не до того. Но целых полторы недели Одинцов не заводил разговор о женитьбе.

– Такое надо сперва в голове уложить, – признался он. – Я обалдел, честно говоря. Всё-таки не мальчик уже…

Ева усмехнулась.

– Я тоже давно не девочка. Мне тридцать восемь лет. Обалдел он… А я не обалдела?! Как представлю, что скоро пузо начнёт расти, у меня мороз по коже. – Она снова поправила купальник на груди. – Но я не хочу, чтобы говорили, что ты женился на сорокалетней бабе из-за ребёнка. И сама не хочу так думать.

Одинцов помолчал ещё немного, сказал:

– Понятно, – и двинулся к морю.

– Народ, ну вы чего?! – подал голос Мунин.

Клара сердито ткнула его кулаком в бок, а Ева крикнула вслед Одинцову:

– Я не сказала «нет»!

– Ты не сказала «да», – пробурчал он, входя в кристально чистую воду. Из-под ног брызнули в стороны маленькие цветные рыбки.

– Жалеть не будешь? – спросила Клара у старшей подруги.

Ева вроде бы хотела ответить, но только надула щёки, с шумом выдохнула и перебралась в шезлонг Одинцова.

– А если он утопится? – неуверенно произнёс Мунин, глядя, как Одинцов гребёт прочь от берега. Женщины промолчали.

Потом Ева с Кларой и Муниным тоже искупались, поглазели на рыбок и раковины; потом пили сок, лёжа в шезлонгах…

И тут появился Дефорж.

Одинцов плавал долго, а когда всё-таки вышел из воды на берег, застал всю компанию в тени под бананами. Ева с Кларой сервировали стол, укрытый белой синтетической скатертью с кружевной кромкой. Мунин разжигал угли в мангале. Дефорж откупорил уже вторую бутылку французского вина и приветствовал Одинцова:

– Рад снова видеть!

В отличие от незваного гостя Одинцов совсем не обрадовался, но пожал протянутую руку, что-то проворчал в ответ и ушёл в бунгало.

После душа, надев под стать Дефоржу лёгкую белую рубашку-поло навыпуск и просторные светлые шорты, Одинцов появился у стола с бутылкой виски.

– Я могу составить тебе компанию? – спросил Дефорж.

Одинцов, стараясь не смотреть на Еву, молча показал два стакана, которые захватил из домика. Француз оценил его предусмотрительность. О толстые донца стаканов звякнул лёд; Одинцов щедро залил его скотчем.

– Угли готовы, – отрапортовал Мунин. – Что дальше?

– Будем делать ската на гриле, – улыбнулся Дефорж. Кроме вина он принёс в подарок плоскую местную рыбину размером с портфель.

Клара захлопала в ладоши:

– Давайте, давайте, давайте! Представляю, как это вкусно!

Одинцов отхлебнул виски, закурил и осведомился:

– Что празднуем?

– Нашу встречу. – Рукой со стаканом Дефорж обвёл всю компанию.

– Ага. Случайную встречу.

Понять сарказм Одинцова было несложно. С Дефоржем они расстались две недели назад в Лондоне при обстоятельствах, которые не предполагали нового свидания, тем более настолько скорого.

– Всё в мире неслучайно! – парировал француз и коротко повторил то, что успел рассказать компаньонам Одинцова. Оказалось, последнее время он работает в Таиланде. Недавний визит в Европу, где произошло знакомство с Одинцовым и его друзьями, занял всего несколько дней. А теперь Дефорж вернулся в Таиланд и продолжает собирать кое-какую информацию.

Одинцов недоверчиво приподнял бровь.

– Что может быть интересного для тебя – в Таиланде?! Туристический бум? Секс-индустрия? Операции по смене пола? Тайский бокс?.. Или камбоджийская наркомафия снова подняла голову?

– Всего понемногу, – сказал Дефорж. – Кроме разве что наркомафии.

– Угли сейчас прогорят, – напомнила Ева. – А мне голодать нельзя.

Дефорж залпом допил виски и пообещал:

– Через пятнадцать минут всё будет готово.

– Минут сорок, не меньше, – возразил Одинцов, – и готовить буду я.

Он вооружился широким японским шеф-ножом с кухни, подточил его о край фаянсовой тарелки и принялся ловко разделывать ската, по ходу дела обучая Мунина и Клару кулинарным премудростям.

– Для начала смотрим на брюшко. Оно должно быть белым. Если жёлтое – скат несвежий…

– Я его ещё живого купил и вёз во льду! – возмутился Дефорж. – А рынок в двух километрах отсюда.

Одинцов не отреагировал и продолжил орудовать острым ножом.

– Чёрную шкуру со слизью соскребаем, чтобы спинка стала чистой. Хвост полагается отрубить: он жёсткий, на конце игла… Это не едят. Теперь брюшко – вот так… – Он сделал разрез крест-накрест: поперёк и вниз до самого хвоста. – Все потроха в помойку, кроме печени. Она вкусная… Вообще у ската обычно только крылья жарят, а тушку или выбрасывают, или перемалывают с печенью в паштет, например. Но у нас тут почти полевые условия, блендера нет, зато едоков много, поэтому используем рыбу по максимуму…

Часть кулинарных ингредиентов привёз Дефорж, кое-что нашлось на кухне в бунгало. Из давленых зубчиков чеснока, густой сметаны, щепотки душистых трав, свежевыжатого лимонного сока и соевого соуса получился неплохой маринад.

– У ската нет костей, только хрящи. Как у осетра. За это его хозяйки любят. – Одинцов подмигнул Кларе и сделал на крыльях рыбины с обеих сторон по десятку надрезов от хребта до краёв. – Это чтобы маринад быстро и равномерно впитался.

Когда скат был обмазан, Одинцов сказал:

– Его бы теперь в холодильник на пару часов, но среди нас есть голодные… В советское время шутили, что китайцы утром сажают картошку, а вечером уже выкапывают. И когда их спрашивают: «Почему так быстро?» – отвечают: «Очень кушать хочется». Мы с вами в Индокитае. Сделаем по-местному, потерпим десять-пятнадцать минут.

Время ожидания компания скоротала за напитками и рассказом Дефоржа о тонкостях жизни в Таиланде: как вести себя с тайцами, как торговаться, куда съездить, на что стоит обратить внимание…

Одинцов припомнил Мунину бананы и отправил его к пальмам, которые росли поодаль, велев принести обломок ветки длиной ладони в две.