Выхожу сам не свой на палубу. А там Дубина. Еще один наш общий друг… Смазливый. Я никогда на это внимания не обращал, а теперь вот как-то само собой обратилось. Значит, Лале такие мужики нравятся? М-да. Ну что ж, девочка, боюсь, тебе не повезло.

Смотрю на него, а Тоха взгляд отводит. Получается, и он в курсе, к кому моя будущая жена пришла? Да что ж такое-то! Мне хоть каплю оставят гордости? Сука-а-а.

– Слушай, ты меня прости. Я ж не знал!

– Проехали.

– И что теперь?

– Да ничего, Антон. Женюсь я, – хмыкаю. – Ты ей глазки строил, обнадеживал, а я женюсь. Вот так.

– Да не строил я ничего! – возмущается. – Просто удивился, как незаметно она выросла. Время летит, капец.

Киваю. Краем глаза кошусь на Дубину, чтоб понять, насколько он откровенен. Не было печали. А теперь вот думай, что там у моей женушки в голове. Точней, кто. И вытесняй. Вытесняй… Я же третьего в наших отношениях даже в мыслях терпеть не стану. Для меня это худшее, что может быть. Так как такое со мной случилось?! Чтоб тебя, Лала! Чтоб тебя, мелкая засранка!

– Ну, да, – бросаю вскользь.

– Назар, я тебе клянусь, что пальцем ее не трогал. Вообще. Ни в тот вечер, ни в любой другой. Ну как ты себе это видишь? Она ж как сестренка. Да и Марат бы меня убил, – возмущается Дубина.

– Заметь, я тебе ничего не предъявляю.

– И на этом спасибо. Дерьмовая вышла ситуация. Понятия не имею, как повел бы себя на твоем месте.

– А вот на моем месте себя представлять не надо, – ощериваюсь неожиданно даже для себя. Тоха стоит, удивленно приподняв брови. Дескать, чего это ты, брат? А я чего? Я ничего. Просто, раз такое дело, не хрен мою жену представлять с собой рядом. В одной койке, или просто – не суть. Твой поезд ушел. Вот и иди с богом, а мы тут как-то сами разберемся.

– Осознал. Проникся. – Дубина смотрит прямо в глаза и тянет для пожатия руку. Окей. Жму. Силой не меряемся, ничего друг другу доказывать не считаем нужным. Он признает мое право. И ни на что не претендует. Так на месте Тохи поступил бы любой нормальный мужик. Я бы тоже отошел в сторону. Женщина друга неприкосновенна.

Озвереть. Ла-ла-ла теперь моя женщина. В душе не ебу, что с этим делать. Марат говорит – воспитывать. Удивительно, но он до сих пор так и не понял, что она совсем не такая, как кажется. Но ведь и я не могу сказать, что знаю эту девочку. Скорее мое отношение к ней предвзятое. И надо его менять, если мы хотим действительно построить что-то стоящее.

Мы ведь хотим?

Черта с два, конечно.

Другое дело, что выхода у нас нет.

Лала

– Эй! Кто тут у нас, вы только посмотрите…

Дверь открывается, наполняя мою комнату светом из коридора. На улице ясный день, но тут царит мрак. Я задернула шторы и лежу в постели, старательно изгоняя из головы мысли всякие. Мне хорошо в этой пустоте. Можно представить, что и меня в ней нет. Была девочка, да куда-то делась. Даже когда кто-то ко мне заходит, не проблема ведь сделать вид, что меня больше не существует. Просто молча продолжая пялиться в стену.

Жаль, что этих двоих я не могу игнорировать. Скорей всего, их потому ко мне и прислали. Оборачиваюсь, удерживая на локте вес тела:

– Привет.

Афина нежно улыбается, целуя кулачок сына. Осторожно машет мне его крохотной ручкой:

– Привет, Лала. Я открою шторы? Не то на что-нибудь напорюсь.

Не желая утруждать жену брата, щелкаю пультом. Шторы расходятся, я болезненно морщусь. Глаза совсем отвыкли от яркого света. Там, за окном, догорает лето, а внутри меня уже давно поселилась зима.

– Ну-ка, дайте мне этого парня! – требовательно шевелю пальцами. Афина опускается на постель, отдает мне Маратика и беспечно откидывается на спину. – Устала?

– Не-а. Когда бы я успела? Мне вообще не дают побыть с сыном. Он то с папой, то с бабушкой, то с дедом! Я даже с непривычки ревную. – Афина смеется, а мне совсем не смешно. Я думаю о том, как тяжело ей было одной с Мариам. Ведь Марат, пойдя на поводу у семьи, в то время женился на другой девушке, и знать не знал, что где-то там у него подрастает дочка. Сколько ошибок мы совершаем, следуя глупым кондовым обычаям? Стараясь поступить по чести так, как того от нас ждут, сколько боли мы причиняем себе и тем, кого любим? Но главное, почему нас это вообще ничему не учит? Ну почему, а?!

– Он такой хорошенький. Вылитый папа!

– Еще бы! – Афина закатывает глаза. – Слушай, может, погуляем? Денек такой хороший.

– Не хочу.

– Ну, ты чего, Лал? Я тебя не узнаю. Лежишь тут какой день.

– Ты разве не знаешь, что я наделала?

Интересно, я теперь когда-нибудь смогу оторвать взгляд от пола? Посмотреть на человека прямо смогу?

– Я не знаю твоей версии происходящего.

– Да кому нужны мои версии? – уклоняясь от взгляда, веду носом по головке Маратика.

– Мне. Я очень за тебя переживаю. Правда. Боюсь, даже молоко пропадет.

Ага. В ход пошли манипуляции. Отрезаю, чтобы их прекратить:

– Никаких других версий тут быть не может. Я опозорила нашу семью. Предала хорошего парня и…

– Даже слышать не хочу этот бред!

– … все испортила, – упрямо стою на своем.

– Ты поступила так, как чувствовала. Я тебя за это не осуждаю. И вообще, если хочешь знать мое мнение, Звягинцев мне кажется гораздо более подходящей партией. Немудрено, что ты от него потеряла голову.

Чего? Видно, Марат не сказал жене, что я пришла отнюдь не к Назару…

– Серьезно? – сдуваюсь я.

– Он такой классный, – Афина трясет перед лицом руками, будто пожар тушит.

– Эй! – открываю рот я. – Женщина, ты чего?!

Одной рукой прижимаю к себе племянника, а другой нащупываю подушку, чтобы запустить в голову его непутевой мамаше. Жене моего брата не пристало облизываться на других мужчин. Так что получай! Вот тебе! Вот! Афина визжит. Я улыбаюсь… Нет, она правда считает Назара симпатичным? Видно, у нас совсем разные представления о прекрасном. Хотя, надо признаться, пока я не знала, что он – это он, было хорошо. Очень даже… Щеки обжигает румянец. Я, наверное, последняя шлюха. Нормальная женщина ни за что не кончила бы в руках чужого мужика. Даже во сне. Да-да. Сон никак меня не оправдывает. Не буду себя выгораживать. Со мной явно что-то не так.

– Да ладно тебе. Я шучу. Но Назар – бесспорно красавчик. Как ты умудрилась его окрутить?! Он весь такой правильный. Принципиальный. Строгий. А ты девчонка совсем. Еще и сестра его лучшего друга!

– Как-то так получилось.

Ага. Как-то, блин…

– Ну, и ладно. Кстати, может, ты не в курсе, в околосветских Телеграм-каналах уже мелькает информация о том, что вы с Баятом расстались.

Я в панике распахиваю глаза. Чего я не хочу, так это чтобы эту тему мусолили в прессе. Сама по себе я не представляю для журналистов абсолютно никакого интереса, и даже не питаю иллюзий на этот счет, но как дочь своего отца… Мамочки!

– Папа с Маратом, наверное, в ужасе.

– Да нет. К счастью, никакой грязи не всплыло. Не волнуйся хотя бы об этом.

– А что же тогда писали?

– Гадали, почему вы расстались. Кстати, где твой телефон? Назар не может до тебя дозвониться.

– Назар? – подскакиваю. – А что ему от меня нужно? Папа запретил нам до свадьбы видеться.

– Да. Я в курсе. Словно мы, блин, в средневековье.

Афина нервно пробегается рукой по шикарным платиновым волосам. Я бы тоже хотела перекраситься. Да только кто мне позволит? Брезгливо отбрасываю за спину свои ненавистные черные патлы. Волосы, спускающиеся ниже поясницы. Первым делом, когда выйду замуж, обрежу их наполовину.