Балийцы могли противопоставить огнестрельному оружию только луки, стрелы и копья. И еще пупутан.

Этот уникальный, напоминающий амок боевой транс когда-то принес балийцам славу бесстрашных непобедимых воинов. Пупутан спасал их всегда от любых врагов, но перед нарезным оружием и он оказался бессилен.

Впадая в особое состояние контролируемого безумия, в котором боец перестает испытывать страх перед смертью, балийские воины двинулись на европейцев в психическую атаку: размеренным шагом, сомкнутыми рядами, под лихорадочно-резкие звуки помогающей поддерживать транс ритмичной музыки.

Не видя ничего вокруг, не оборачиваясь на упавших, балийские мужчины шли и шли грудью на оружейные залпы и продолжали наступление до тех пор, пока было кому наступать……

Когда голландский экспедиционный корпус подступил к дворцу раджи Бадунга, женщины с криками: «Вот то, за чем вы пришли!» – бросали из окон в солдат золотые монеты. Солдаты смеялись и набивали карманы испачканным кровью золотом.

Раджа велел поджечь свой дворец. В праздничных одеждах, со всей своей семьей, священнослужителями, воинами и военачальниками он вышел на свой последний смертный бой. С помощью медитации войдя в пупутан, раджа первым пошел на голландские ружья.

Балийцы падали сотнями. Те, кому не досталось пули, закалывали себя кинжалами. Жрецы наносили смертельные удары женщинам, детям, тяжелораненым. В живых не осталось никого. Голландцы могли гордиться собой. В их летописи было внесено упоминание о новой знаменательной победе. Они считали себя героями, а не преступниками. Победителей не судят. Удобная жизненная позиция.

Сколько еще подобных эпизодов было в жизни балийского народа? А в истории человечества?

Заварушка вокруг электромагнитной бомбы Семена Тетерина чем-то неуловимо напоминала пародию на завоевание Бали. Хотя Бали тут ни при чем. Это была просто пародия на завоевание. Мужики разных национальностей в который раз с азартом убивали друг друга, чтобы получить то, чего все равно им потом будет мало. А раз мало – надо снова убивать. Убивать или быть убитым. Победителей не судят, а мертвому уже ничего не нужно.

На дне лодки застонал и заворочался Стив.

Неожиданно я поняла, что замерзла. Волнение на море усилилось, нос лодки с размаху вонзался в волны, вздымая высоко в воздух злые вспененные струи, и я насквозь промокла от снежинками секущих тело колючих холодных брызг.

На горизонте подсвеченными леденцами засияли башни отелей Ловина-Бич. Над золотыми блестками окон рекламные щиты изливали яркие неоновые потоки бегущих огней.

Держа руль одной рукой, другой я прикоснулась к щеке Стива.

Он что-то пробормотал и пошевелился.

– Ты как? В порядке?

– Где мы?

– Почти дома.

Иродиадис тихо выругался, видимо, снова по-гречески и сел, ощупывая шишку на голове.

– Больно? – сочувственно спросила я, заглушая мотор.

– А ты как думаешь?

– В отеле я сделаю тебе компресс.

– Что произошло? Где эти типы?

– Кормят акул, – лаконично пояснила я.

– Как это – кормят акул?

Удар по голове явно повлиял на сообразительность Шакала. Причем не в лучшую сторону.

– Они убиты.

– Убиты?

Стив подобрал с пола тускло поблескивающий при свете луны «Кедр-Б» и, как мне показалось, с уважением посмотрел на меня.

– Это ты их?

Жаль, конечно, его разочаровывать, но лучше все-таки сказать правду.

– За кого ты меня принимаешь? Я тебе не Рембо, чтобы мужиков пачками мочить.

– Ты можешь толком объяснить, что произошло? Я исследовал грот, а потом кто-то дернул меня за ногу, и я оказался в воде. Какой-то тип с аквалангом начал меня топить. Он схватил меня сзади за горло, так что я ничего не мог сделать. Я только помню, как в легкие хлынула вода, а потом я отключился. Хотя нет, кажется, еще я видел тебя на берегу. Это было уже после нападения. Рядом с тобой стоял какой-то парень с пистолетом. Или это мне почудилось?

– Не почудилось. Просто тебя вырубили сразу после того, как ты пришел в себя.

Я вкратце изложила Стиву ход событий, на всякий случай не упомянув о том, что это были люди Яши Мухомора. Не стоит щеголять излишней осведомленностью. По моей версии, на нас напали неизвестные, которые говорили по-английски, а потом кто-то их подстрелил. Судя по меткости, тот же самый стрелок, что случайно убил девочку-фею.

– Опять этот чертов снайпер! – проворчал Иродиадис. – Надо признать, что в этот раз он появился на редкость вовремя. Я бы многое отдал, чтобы выяснить, откуда взялся этот тип и чего ради он помогает нам.

– Если узнаем, кто он, пошлем ему ящик шампанского, – сказала я. – Тебе не кажется, что нам стоит избавиться от лодки? Не хочется, чтобы полиция или приятели типов, которые охотились за нами, через эту лодку вышли на нас.

– И как мы от нее избавимся?

Бедный Стив. Похоже, удар по голове оказался сильнее, чем я думала.

– Затопим, – пожала плечами я. – Лучше сделать это прямо здесь. У нас есть оружие с глушителем, корпус лодки из пластмассы. Продырявим пулями днище, а сами вплавь доберемся до берега.

– А как насчет акул?

– Здесь нет акул. Точнее, я надеюсь, что их здесь нет. Я читала, что обычно акулы не заплывают за линию коралловых рифов. По крайней мере хотелось бы на это надеяться.

– А если все-таки заплывают?

– После того, что с нами случилось, слишком маловероятно, чтобы нас съела акула, – оптимистично заявила я.

На самом деле я немного лукавила. Не то чтобы я столь слепо верила в судьбу, готовую защитить нас от акульих зубов, просто балийская полиция и Яша Мухомор пугали меня гораздо сильнее.

– Отсюда до берега около километра, – сказал Стив. – Утопим лодку здесь или подплывем поближе?

– Лучше здесь, – ответила я, заглушая мотор. – На воде звук усиливается. Не хотелось бы, чтобы нас заметили или услышали. Я предпочитаю перестраховаться.

– А ты доплывешь?

– Плаваю я гораздо лучше, чем бегаю.

– Тогда прыгай в воду и отплыви немного. Я сам прострелю днище.

– А твоя фотокамера? – вспомнила я. – Ты заберешь ее с собой или затопишь вместе с лодкой? Она наверное, испортится, если промокнет.

– Так ты захватила камеру?

– Не я, а один из бандитов.

– В футляре есть непромокаемый чехол, как раз на такой случай, так что с камерой все будет в порядке. Я заберу ее. Прыгай.

Вода оказалась теплее воздуха. Я отплыла метров на двадцать, когда над водой раскатилась автоматная очередь. Очертания лодки и стоящего в ней Стива сливались в единый черный силуэт на фоне чуть более светлого неба. Лодка закачалась и стала быстро погружаться. Иродиадис спрыгнул с нее и, с силой рассекая воду руками, кролем поплыл ко мне.

До отеля мы добрались на велорикше. Мечтая о том, чтобы поскорее скинуть мокрую одежду и завалиться в постель, я распахнула дверь своего номера и чуть не застонала от отчаяния.

Поигрывая подаренным мне Стивом антикварным рентджонгом, в кресле сидел Ляо Сианон.

– Привет, – без особого энтузиазма сказала я.

– Привет. – Голос лейтенанта полиции звучал холодно и отчужденно. – Где ты была?

– Купалась.

– Я это заметил. Ты всегда купаешься в одежде?

– Только когда хочу показаться оригинальной. Мы не могли бы поговорить завтра утром? Извини, но я страшно устала и хочу спать.

– Так все-таки чем ты сегодня занималась?

Я вздохнула. Похоже, отделаться от Сианона будет непросто. И за что мне все это?

– Каталась на лодке со Стивом.

– А зачем ты убила пингвина?

Они что тут, все ненормальные? Теперь я еще и пингвина убила!

Я вздохнула еще раз и сочувственно посмотрела на полицейского. Бедняга явно заработался.

– Во-первых, я люблю животных. Во-вторых, пингвины на Бали не водятся. В-третьих, даже если бы они здесь водились, можешь быть уверен, что я не стала бы их обижать. А сейчас мне нужно принять душ, переодеться и лечь в постель. О пингвинах, белых медведях, касатках и гагарах мы вполне можем побеседовать завтра.