– Стреляли? – изумилась Адела. – Что еще за чушь? Я не слышала никакого выстрела.

Со стороны деревни раздался крик, переходящий в исполненный невыразимого горя почти нечеловеческий вой.

– Похоже, кого-то подстрелили, – мрачно сказал Сианон.

– Адела, Ирина, быстро обползите джип, – скомандовал Иродиадис. – Не поднимаясь с земли, откройте заднюю дверцу с противоположной стороны, заползите в машину и ложитесь на сиденье или на пол. Ни в коем случае не поднимайте головы. Надо срочно сматываться отсюда.

– Мы не можем ехать, – возразил Сианон. – В деревне кого-то ранили. Может быть, потребуется отвезти раненого в больницу. Я схожу посмотрю.

– Совсем спятил? А если крестьяне решат, что это мы пристрелили кого-то из их односельчан? Ты догадываешься, что они с нами сделают?

– Они так не решат. Убийцы не предлагают свою помощь.

– Ты умеешь стрелять?

– Мой двоюродный дедушка был камикадзе, – гордо сообщил Ляо. – В нашем роду все мужчины умеют обращаться с оружием.

В душе я поаплодировала индонезийскому полицейскому. Даже в такой ситуации он не забывал о своей роли.

Из-под штанины на другой ноге Стив извлек револьвер и протянул его Сианону.

– Ты всегда ходишь смотреть фольклорные танцы с подобным арсеналом? – изумился полицейский.

– Индонезия полна неожиданностей, – пожал плечами Иродиадис. – Я просто пытаюсь быть к ним готовым.

– Я схожу в деревню с Йоши, – сказала я.

– Даже не думай, – возразил Иродиадис.

– Никуда ты не пойдешь! – рявкнул Сианон. – Забирайтесь в машину, как велел Стив, лежите там и не рыпайтесь, пока я не вернусь.

– Тоже мне, раскомандовался, – недовольно проворчала Адела, с независимым видом ползком огибая джип. – А еще говорят, что Бали – безопасное место. Если так пойдет и дальше, не исключено, что я тоже стану сторонницей здорового образа жизни.

Ляо бесшумно растворился в темноте.

Иродиадис внимательно обследовал машину на предмет наличия бомбы, хотя, с моей точки зрения, не имело никакого смысла стрелять в нас, если нас собирались взорвать.

Стив, похоже, тоже понимал это, но на всякий случай решил подстраховаться.

Сианон вернулся через несколько минут.

– Пуля попала в грудь девочке-фее, – мрачно объяснил он. – Убита наповал. К сожалению, мы ничем не можем помочь. Поехали отсюда.

– Пригнись на всякий случай, – велел ему Стив. – И держи пистолет наготове.

Заняв место на сиденье водителя, грек опустился пониже, так, чтобы голова была укрыта за спинкой кресла, и тронул машину с места. Минут пять мы двигались в полном молчании. Все было спокойно. Нас никто не преследовал, и больше в нас не стреляли.

– Еще несколько минут, и можно будет сесть нормально, – сказал Иродиадис. – Хотел бы я знать, кому предназначался этот выстрел.

Я подумала, что тоже была бы не прочь получить ответ на этот вопрос.

– Это было предупреждение, – сказал Сианон.

Мы неторопливо шли вдоль черной кромки прибоя. Из осторожности полицейский не хотел говорить о том, что произошло в гостиничном номере, и мы, простившись с Аделой и Стивом, вышли прогуляться.

– Я тоже думаю, что это было предупреждение, – согласилась я. – Выстрел был только один, и пуля прошла точно через центр бутылки, между моими пальцами и пальцами Стива. Скорее всего выстрел был произведен из снайперской винтовки с глушителем, поскольку, если бы стреляли из пистолета с глушителем, был бы слышен хотя бы тихий хлопок, но пуля прошла совершенно беззвучно. Девочка пострадала чисто случайно. Пуля попала в нее или на излете, или рикошетом. Вряд ли снайпер стал бы целиться в ребенка. Вполне вероятно, что это была специальная винтовка со встроенным глушителем, поскольку обычный глушитель отрицательно влияет на точность выстрела.

Ляо с удивлением взглянул на меня.

– Откуда ты набралась всего этого?

– Не забывай, что я пишу детективы.

– Не исключено, что все было так, как ты описала. Непонятно только, кому предназначалось это предупреждение – тебе или Стиву. Кстати, что тебе известно об Иродиадисе? Любопытные у твоей подруги знакомые. Обычный бизнесмен не носит на щиколотках пистолеты.

– Ничего не известно, – соврала я. На всякий случай я решила не распространяться о своих подозрениях. Я ведь могла ошибиться. – Адела познакомилась с ним вскоре после того, как мы прибыли в отель. Инициатива исходила от Стива. Я при их встрече не присутствовала. Попробуй проверить Иродиадиса по своим полицейским каналам. Для начала было бы неплохо незаметно взять у него отпечатки пальцев.

– Именно так я и собираюсь поступить. Ладно, уже поздно. Мне пора. Надо сделать еще кое-какие дела. Завтра утром я тебе позвоню.

– Ну уж нет! – Я вцепилась в рукав полицейского. – Так не пойдет. Ты все время увиливаешь от разговора. Ты мне обещал рассказать обо всем, что связано с бомбой Тетерина. Я ожидала, что ты сделаешь это перед поездкой в Батубулан, но ты нарочно появился в самый последний момент. Теперь у тебя, видите ли, дела. Завтра ты еще что-нибудь придумаешь, а я не хочу больше ждать. Кстати, кем были парни, которых убили в «Саду многообразия»?

– Ведется расследование. Точно еще ничего не известно, – снова уклонился от ответа Сианон.

– Но что-то тебе должно быть известно. У них были при себе какие-нибудь документы? Ты знаешь хотя бы, из какой они страны?

– Документов при себе у них не было, но есть подозрение, что это были русские.

– Подозрение или уверенность? На чем основано это подозрение?

– Извини, но мне действительно надо идти. Как только я что-то узнаю, сразу же сообщу тебе.

– Так я тебе и поверила!

– Придется поверить. У тебя просто нет другого выхода.

Лицо полицейского приблизилось к моему, и его губы коснулись моей щеки.

– До завтра.

– Иди к черту, – проворчала я, глядя вслед растворяющемуся в темноте силуэту.

У дверей своего номера я столкнулась с Аделой.

– Предательница! – возмущенно заявила она.

Подруга выглядела одновременно и злой, и напуганной.

– А что я такого следала? – удивилась я, отпирая дверь.

Адела влетела в комнату и с разбега плюхнулась на кровать.

– И у тебя хватило совести оставить меня одну в такой момент?

– В какой момент? По-моему, это ты оставила меня одну и с самого момента приезда только и делала, что развлекалась со своим греком. Кстати, и сейчас я оставила тебя не одну, а со Стивом.

– Это не мой грек.

– Ладно, я готова изменить формулировку. Ты развлекалась с чужим греком.

– Ты представляешь, этот негодяй вместо того, чтобы утешить меня, спокойно попрощался и отправился спать.

– Не вижу в этом ничего противоестественного. Время-то позднее. И вообще я не понимаю, что с тобой происходит. С чего это ты вдруг так возжаждала моего общества?

– Ты что, совсем бесчувственная? Нас всех чуть не убили.

– Не преувеличивай. Убили девочку-фею. Вполне вероятно, что к нам этот выстрел не имел никакого отношения.

– Ты сама-то веришь в то, что говоришь?

– Верю, не верю – какая разница? Что с тобой происходит? Ты ведь не в первый раз сталкиваешься со смертью. Когда взорвался самолет Педро Гонсалеса, ты отнеслась к этому гораздо спокойнее.

– Тогда все было по-другому. Тогда я была совершенно уверена, что к нам этот взрыв не имеет никакого отношения. Гонсалес сам был похож на преступника, и взрыв мог быть обычным сведением счетов. Смерть девочки – совсем другое дело. Мы видели, как она танцевала, радовалась празднику, своему красивому наряду. Казалось, у нее впереди долгая прекрасная жизнь – и в один миг все оборвалось. Почему? Она ведь никому не сделала зла.

– Ты отождествляешь эту девочку с собой?

– Сама не понимаю, что со мной происходит. Что-то я совсем расклеилась. Мне жалко девочку-фею, жалко себя, жалко тебя. Пуля ведь могла попасть в любого из нас. – Адела всхлипнула и уткнулась лицом в подушку.