– А где Фома-то? – спросил Филиппов, который тоже провожал глазами каюра, кивнув на тихо грызущуюся от скуки у ворот свору.

– В фотографической лаборатории, интерес к фотографии проявляет.

– Ладно, пойду, обрадую парня, что папаня разрешил ему милиционером сделаться, – усмехнулся Иван Гаврилович, – даром что у самого уже семья, семеро по лавкам, а отца боится, как огня, мол, я бы пошел в милиционеры, да батя узнает, засечет.

– А я пойду, обрадую Сергея Павловича, – я потряс папкой.

– Значит, испытания прошли успешно?

– Да, дальность и точность подтвердились.

– Ну и хорошо, дом-то ему уже приготовили, может даже семью перевезти, жена-то у него, вроде бы, врач, а нам врачей ох, как не хватает.

– Посмотрим, – уклончиво ответил я, из истории своего мира помнил, что отношения у четы Королевых после освобождения Сергея Павловича не заладились.

– А, вообще, большой конструктор ведь, чего на вредительство потянуло? Мы ведь его с Колымы привезли.

Я промолчал о том, кто дал Берзину «наколку» на осужденного С. П. Королева, как на гениального конструктора. Впрочем, за Сергея Павловича хлопотали многие знаменитые люди в СССР, так что до Эдуарда Петровича эта информация и так бы, думаю, дошла.

– Да не столько вредительство, сколько излишняя самостоятельность, самоуверенность и увлеченность. Если бы проект крылатой ракеты «выстрелил», то ничего бы ему не было, а так, и основная разработка затянулась и самовольная не получилась, а денежки государственные тоже ушли.

– Ну, надеюсь, что теперь-то он не будет самовольничать, – вздохнул начальник лагеря.

– Ага, горбатого могила исправит, – усмехнулся я, – сами ведь знаете, что он, кроме Р-1 уже чертежи для Р-2 готовит. Но его эта история, видимо, все-таки кое-чему научила. И дополнительные работы не повредили срокам и успешности выполнения основной работы по Р-1.

– Встать, смирно! Товарищи офицеры! – окрик дежурного подбросил и заключенных, и вольных инженеров, которые на заводе носили офицерские звания. Все застыли у кульманов и около своих рабочих столов. Только тихо гудел на холостом ходу в углу токарный станок.

– Здравствуйте, товарищи, вольно, продолжайте работать, – я сделал рукой общий приветственный жест и прошел к столу, у которого меня ожидал пока еще не знаменитый мужчина средних лет, его лицо казалось несколько непропорциональным из-за высокого лба, высота которого, как будто подчеркивалась зачесанными назад волосами. Невзгоды ежовского следствия и последующих этапов до Колымы, конечно, наложили на него свой отпечаток в виде ранней седины и горькой складки, залегшей в уголках губ. А бирка с номером на лацкане пиджака навязчиво говорила о том, что он до сих пор арестант. Но чувствовалось, что в последние два года жизнь налаживалась и Сергей Павлович не зацикливается на своем положении, целиком погруженный в любимую работу

– Сергей Павлович, у меня отличные новости, – пожав протянутую руку и получив приглашение, присел к столу.

– Испытания прошли успешно?

– Так точно, и, как я и говорил, вот документы о вашем освобождении. А сегодня я подпишу приказ об официальном назначении вас Главным конструктором и заместителем начальника производства.

Королев взволнованно взял картонную папку, вгляделся в подписи и печати, а, затем, с силой ее захлопнув, вновь протянул мне руку.

– Спасибо, Лев Вячеславович! – а все сотрудники конструкторского бюро, зааплодировали.

– Дом для вас в «вольной» части уже готов, сегодня можете заселяться. Может быть, хотите выбраться на недельку в Москву, повидаться с семьей?

– Думаю, что можно…

– Хорошо, первым же самолетом слетаете в столицу, ну а потом нужно продолжать работу,– чтобы привлечь общее внимание, я несколько повысил голос. – Р-1, это только начало, товарищи, так сказать, проба пера, наша задача построить ракету, которая сможет поразить империалистов в самое их черное сердце, расположенное в Вашингтоне.

5

Взяв главного конструктора под локоть, я повлек его в коридор.

– Сергей Павлович, я знаю, что вы уже в инициативном порядке занимаетесь вопросами усовершенствования Р-1 и даже проводите расчеты для межконтинентальной баллистической ракеты.

Королев удивленно посмотрел на меня:

– Ну, про то, что мы параллельно проектируем Р-2, вам могли сообщить осведомители, но расчеты по межконтинентальной ракете я делаю сам в свободное время, как вы об этом узнали?

– Для НКВД нет никаких секретов, – отшутился я.

Не стану же говорить, что об этом вычитал на ноуте в статье о Сергее Павловиче и, совершенно справедливо предположил, что и здесь он не ограничится работой над копией ФАУ-2, документы по которой достали Штирлицы Павла Судоплатова. К ним мы добавили несколько статей из ноута, которые дали наметки, как избежать низкой точности, характерной для детища Вернера фон Брауна.

– Так вот, – продолжил я. – Смотрите, Сергей Павлович, точность наших ракет все равно крайне низкая. Плюс-минус километр – это все равно, что «два лаптя правее солнышка». Согласны со мной?

– Да.

– По этой причине, ставить их на вооружение Красной армии особого смысла не имеет, излишняя трата денег и ресурсов, хотя совершенствовать их мы, конечно, будем.

– Но, самое главное, основной нашей задачей, как я и сказал, должна быть возможность «попасть в Америку». На этом попрошу вас и сосредоточиться.

– Но ведь даже когда нам удастся запустить ракету на другой континент, она не нанесет больших разрушений, а в какие-то важные цели не попадет.

– Поверьте, Сергей Павлович, капиталистам наш «подарок» очень сильно не понравится, вы только дайте нам возможность доставить его по адресу.

– Ну, хорошо, товарищ Абалкин, я думал за три-четыре месяца подготовить для опытного производства ракету Р-2 с дальностью в 1200 километров, но мы скорректируем свою работу, и основное время будем уделять межконтинентальной ракете, а работу над Р-2 будем вести в свободное время.

Вечер был самым скучным временем. Собственно говоря, и днем у меня не было большого количества дел. Производством уже сейчас во многом руководил Королев, так что подписанный сегодня приказ только зафиксировал сложившуюся ситуацию. Лагерь держал своей тяжелой властной рукой товарищ Филиппов, поэтому мне, в-основном, отводилась роль «свадебного генерала». Тем не менее, я старался вникать в вопросы жизни завода, тем более что за проставленные на документах подписи здесь, в 40-х, принято было отвечать со всей серьезностью. И оказаться в роли зицпредседателя Фунта мне ну никак не улыбалось.

Так что днем я был достаточно занят, чтобы не чувствовать скуки. А вот по вечерам делать было решительно нечего. Все книги на телефоне я уже перечитал, и даже поиграть было не на чем, ноут у меня несколько месяцев назад «отжал» товарищ Сталин. Так что после душа, я предвкушал очередной скучный вечер и собирался уже завалиться на кровать и погрузиться в будни вампирско-оборотневского городка Форкс. Однако эти планы перечеркнул стук в дверь.

– Товарищ Абалкин, срочная радиограмма из Москвы!

За дверью стоял дежурный.

– Вот, только что принесли с радиостанции, извините, но написано «срочно».

– Спасибо, – я взял бланк с наклеенными на него лентами шифровки, за подписью зам начальника ГУГБ Виктора Абакумова, в которой мне указывалось немедленно вылететь в Москву, самолет за мною выслан.

Странно, что за срочность такая? В последние месяцы мне начало казаться, что прогрессоры про меня забыли. Даже когда наездами бывал в Москве, не то что с товарищем Берией не встречался, а даже Виктор, которому я теперь подчинялся напрямую, был занят до чертиков и находил время только перекинуться парой слов, между служебными разговорами. А тут прям, «хватай мешки, вокзал отходит». Впрочем, смысл гадать, приеду в Москву узнаю.

Так что я прямо в рубахе и форменных шароварах перешел через приемную в рабочий кабинет и снял телефонную трубку.