Какого чёрта он на бесконечные годы отказался от этого? Ради чего? Кого? Что доказал и кому?

Остановились у деревянного пирса, далеко убегающего в озеро. Руслан ловко выскочил из катера, накинул трос на установленный кнехт.

Александр вышел, следом выбралась Анни, смотря широко распахнутыми глазами по сторонам, он помог бледной спутнице, придержал, когда у неё закружилась голова – девушку качнуло в сторону, она лишь беспомощно взмахнула руками и пискнула.

– Дом прямо напротив пирса, – сказал Руслан. – Деревянный, белый, с огромной верандой, в районе семисот метров больше ничего нет, не перепутаете.

– Спасибо, – кивнул Александр.

– Спасибо, – в унисон ответила Анни, слегка покраснев, что сильно не понравилось Виссарионову.

Пирс перешёл в деревянный помост, который привёл прямо к невысокому забору с калиткой, на которой висел почтовый ящик, рядом пристроилась табличка с адресом. Действительно, невозможно перепутать.

Александр открыл замок, распахнул калитку и пропустил новую хозяйку дома в будущие владения. Что ж, неплохое имущество…

На просторном газоне, поросшем сорняками, раскинулся двухэтажны дом в скандинавском стиле, глядя панорамными окнами веранды в сторону Ладожского озера. На территории рядом с забором несколько мачтовых сосен подпирали небо, под окнами были клумбы, на которых не росло ничего, кроме высокого бурьяна и остатков садовых многолетников.

С другой стороны дома обнаружилось несколько хозяйственных построек, зона для барбекю с беседкой в том же дизайне, что и дом, и добротный сруб русской бани, не вписывающийся в окружающую стилистику.

В дом вело крыльцо с деревянными перилами и металлическая дверь, стилизованная под дерево. Внутри пахло пылью, немного сыростью, нежилым помещением. Мебель была тщательно укрыта плёнкой, со стен сняты картины или фотографии – что бы там ни висело раньше, остались лишь крепления.

Такая же картина наблюдалась во всех комнатах, включая второй этаж, просторную кухонную зону и веранду, выглядывающую стеклянными окнами-стенами на некогда ухоженный газон, пирс, уходящий в серые воды Ладоги, белыми барашками подбегающие к берегу.

– Я была здесь, – задумчиво глядя в окно на открывающийся пейзаж, сказала Анни. – Дом был меньше, но окна так же выходили на Ладогу. И те две сосны, и пирс был этот же, поэтому я узнала. Это было ещё до того, как меня прооперировали в Израиле, я уже не ходила, не могла. Олег… Максимович сажал меня у этого окна в кресло-качалку, огромное такое, как корабль, мне тогда так казалось, и я могла часами смотреть на озеро. Однажды я видела, как они целовались. Мама и Олег, – засмеялась она. – Во-о-о-он у той сосны. Наверное, забыли, что я всё вижу, – тихо договорила она. – Я помню этот дом.

Целовались. Целовались во-о-о-он у той сосны. Олег – его лучший друг, – и Марта – женщина, которую он любил. И всё это видела её дочь, о которой ему, Виссарионову Александру Павловичу, не рассказали.

Пётр позвонил ближе к обеду. К этому времени Александр с Анни успели осмотреть её будущее имущество. На взгляд Виссарионова, скромное, несмотря на то, что он отлично отдавал себе отчёт о стоимости приличного куска земли на берегу Ладожского озера и просторного дома с личным пирсом – по факту это огромные деньги для среднего жителя страны, которой и являлась Анни Лесонен.

Не удивительно, что девушка казалось растерянной, скорее даже потерянной, когда осматривала будущие владения. Трёхэтажный меблированный дом, похоже, смущал её, она словно пыталась надеть пиджак с чужого плеча, который сползал, болтался на груди и талии.

– Всё-таки это неправильно, – тихо проговорила Анни, оглядывая спальню на третьем этаже.

Единственное жилое помещение, остальное пространство занимала огромная комната, видимо, выполняющая роль гостиной. На первом этаже также была просторная гостиная со сплошными панорамными окнами, камином, кухонная зона и небольшая столовая, выходящая окнами и отдельной дверью на внутреннюю часть двора с зоной для барбекю – удобно для отдыха. Второй же делился на почти одинаковые по размерам комнаты-спальни, какая из них была детской, хозяйской или гостевой, угадать было невозможно. Дом был хорошо, со вкусом обставлен, насколько это можно было рассмотреть под слоем плёнки, при этом безликий.

– Что именно? – Александр слегка нахмурился.

Поведение Анни, её настроение, всё больше ему не нравились. Утренний позитивный настрой сменялся какой-то зажатостью, неявной грустью.

– То, что Олег… Максимович завещал мне этот дом, – интонационно она выделила «мне».

– Думаю, Олег Максимович знал что делал, – Александр попытался ответить как можно мягче, видя, что спутница готова совсем расклеиться.

– Это дом его семьи… Нехорошо это. Я могу отказаться?

– Нехорошо, Анни, не выполнить последнюю волю усопшего. Видимо, это место много значило для него и… твой мамы. Олег решил, что правильней будет передать дом тебе, – предположение о Марте буквально вгрызалось в горло, пришлось кашлянуть, чтобы голос звучал более уверенно.

Марта, Марта… за что же ты преподнесла такой сомнительный дар? Почему всё время молчала о том, что у тебя есть дочь? Про роман с Олегом? Неужели он бы не понял?..

Скорей всего нет, не понял. Сейчас, в тридцать пять, Александр прекрасно понимал, что десять лет назад не понял бы, не принял ложь, даже во спасение не принял, но какая-то подспудная обида подбиралась к груди и не давала покоя. Именно здесь, в этом доме начинала угнетать. Возвращать жёсткими флешбеками в прошлое, туда, куда не было смысла смотреть, то, что не нужно было помнить, думать об этом не стоило.

– Но там жена осталась, дети, я видела… на кладбище, в день похорон. Им нужнее.

– Поверь мне, они ни в чём не будут нуждаться. Олег не пожертвовал бы любой, самой незначительной суммой, если бы это хоть немного ущемило его семью.

– Но… – Анни сморщилась, будто у неё заболел зуб или голова.

– Давай, ты не будешь решать за взрослого, уже покойного человека. Если он так решил, значит, у него были мотивы, вероятно, тебе непонятные, но были. И стоит их уважать, – твёрдо проговорил Александр.

На самом деле он сам бы хотел разобраться в мотивах поступков Звягильского.

Тогда, десять лет назад, всё было понятно. Марта покорила сердце не только Александра, но и Олега, впоследствии выбрала его. Имела право, в конце концов, люди нарушают любые клятвы и договоры, а между Виссарионовым и ней, по сути, не успело случиться ничего, кроме бурной сексуальной связи и нескольких совместных поездок на отдых. Остальное придумало пылкое воображение озабоченного двадцатипятилетнего юнца. Не были произнесены даже тривиальные обещания и признания.

После, что было после гибели Марты? Что двигало Олегом, элементарная человеческая порядочность, жалость к сироте, память о былых чувствах к погибшей?

И всё же, землю, которая досталась ему от предков, правильней было оставить родной крови, плоти от плоти, а не посторонней девочке, пусть и обделённой судьбой с самого рождения.

От мыслей отвлёк звонок Петра, очень вовремя на самом деле. Анни окончательно загрустила, что совсем не нравилось Александру. Не такое путешествие он планировал с девушкой, которая заинтересовала его в первую очередь как мужчину, затронула самое нутро, заставляя содрогаться то от жгучего интереса, то от желания.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.