– Это очень интересно, – осторожно заметил я, – и познавательно. Но каким образом это связано с моей Землёй? И той опасностью, которая нам грозит? Ведь Считыватели реальны – я сам видел, что даже в этой системе есть пылевое облако, которое, уверен, некогда было планетой…
– Дело в том, Гриша, что любая жизнь не терпит ограничений, – тепло улыбнулся Эльми, – даже такие формы жизни, как я, – он почесал подбородок, – особенно такие, как я. С момента открытия ограниченности мультивселенной я и множество моих коллег пытаемся понять природу этого ограничения. И, конечно же, избавиться от него. Во всех уголках нашего мультимира существуют организации и отдельные существа, входящие в совет Экспансии.
– Но… зачем? – спросил я, – чем плохо жить в ограниченной Вселенной?
Кажется, я понял ответ ещё до того, как закончил вопрос. Но Эльми уже начал отвечать:
– Ограниченность это смерть, Гриша, – сказал он, – в самом фундаментальном значении этого слова. Если мы не сможем найти выход, существа, подобные мне, и цивилизации, вышедшие далеко за рамки своей биологической основы, рано или поздно начнут воевать между собой. Просто для того, чтобы распространить свою информационную матрицу. Это фундаментальное свойство – даже не жизни, нет! – это свойство информации, Гриша. Основы нашего мироздания. Наша деятельность – это единственное, что сдерживает огромную войну, которая, как мы знаем, закончится вырождением мира. Но даже это знание будет не в состоянии её остановить.
– Сколько… – я запнулся и сглотнул, – сколько у вас есть времени? Чтобы найти выход?
Эльми снова улыбнулся.
– Гриша, ты же понимаешь, что в описанной мной конструкции твой вопрос не имеет смысла, – ответил он, – такие как я живут сразу во всех временах. И вопрос только в том, в какую сторону склоняется равновесие. Совет Экспансии нашёл способ медленно раздвигать границы мультиверсума. Для этого в пустых и безжизненных областях вероятности, максимально близко к полюсам, искусственно создаются миры. Затем они населяются жизнью. Некоторые из них бывают настолько успешными, что рождают разум. И наша основная задача – продлить их существование как можно дольше, чтобы они дали как можно больше ветвей реальности, «утолщая» общую структуру мультиверсума. Понимаешь теперь?
– Это всё-таки вы… – пробормотал я, – вы – Создатели… вы сделали нас из звёздных ран…
– Очень романтично, Гриша, – усмехнулся Эльми, – я никогда об этом не думал с этой точки зрения. Сама технология довольно простая.
– Но… – растерянно произнёс я, – что тогда происходит с мирами? Что уничтожает их? Обращает в пыль? Разве не вы? Вырастили нужное число информации, смыслов – и считали это всё? Забрали себе! Это ведь логично!
Эльми рассмеялся.
– Да, Алиса поработала на славу, – сказал он, успокаиваясь, – но дело в том, что фиксированная информация, неспособная к делению вероятностей, нам совершенно не нужна. Понимаешь?
– Тогда кто или что это делает? – спросил я.
– Вот мы и подошли к самому главному, Гриша, – вздохнул Эльми, ласково улыбаясь, – дело в том, что мы этого не знаем.
– Подождите, – сказал я, – тут… что-то не сходится. Мы уже поняли, что в нашей системе вы создавали несколько версий человечества. На Фаэтоне. На Венере. На Земле. И земные люди были обречены на то, чтобы стать безвольными клетками в составе супер-личностей, которые…
– …это не мы Гриша, – перебил Эльми, всё так же улыбаясь, – скажу больше: та версия Земли, из которой ты прибыл, забралась дальше всех. Вам уже удалось по-настоящему раздвинуть границы нашего большого мира. Вы столкнулись непосредственно с тем, что нас сдерживает. Те эгрегоры, о которых ты говоришь… мы видели намёки на это в других «верхних мирах». Мы получали сообщения о них от отдалённых от нас членов совета Экспансии. Но только в вашем мире эти проявления были настолько… яркими.
Я чувствовал: Эльми что-то недоговаривает. Вернее, даже не так – сомнений в том, что он говорит правду, у меня не было. Но он специально поворачивает разговор так, чтобы у меня не было возможности исследовать всю ситуацию под другим углом… впрочем, если он говорит правду о себе – то тягаться с таким существом в искусстве софистики не было никакого смысла. Лучшее, что я мог сейчас сделать – это получить максимум доступной информации. А уже потом думать, что с ней делать. Ещё мне остро не хватало Гайи. Возможно, она бы смогла как-то помочь… впрочем, о ней лучше даже не думать. Старик пока ни словом не обмолвился о том, что ему известно о её существовании. И это было очень хорошо.
– Мы не знаем, почему ваш мир так сильно выделился, – продолжал он, – некоторые из нас даже высказывали гипотезы, что в игру вступили какие-то фракции из той неназываемой силы, которая нас держит взаперти. Что Земля стала пробным камнем будущего конфликта… но по мне так они просто выдают желаемое за действительное.
– Допустим, – кивнул я, – скажем, я верю в то, что это не вы устроили игры с версиями человечества. Хотя и были изначальными творцами. Но что такое тюрвинги? Зачем вы системно делились такими технологиями? Какой в этом был смысл?
– О-о-о, Гриша, я ещё не успел тебе рассказать, – кивнул Эльми, – ты, наверно, уже понял, что мы тоже не сидели просто так, когда поняли, что «верхние миры», созданные нами, начинают погибать один за другим, по мере приближения к границе осознанных вариантов мироздания… конечно же, мы пытались что-то с этим сделать. Поначалу искусственно стимулировали быстрое развитие, но это не давало никакого эффекта. Как только миры приближались к началу этапа звёздной экспансии – они неизменно погибали. И тут одному из философов совета Экспансии пришла идея. Он предложил добавить тонкий дестабилизирующий элемент, который мог бы сбить расчёты гипотетического стороннего наблюдателя.
– И всё? – ухмыльнулся я, – так просто?
– Не совсем, Гриша, – вздохнул Эльми, – мы много экспериментировали с этими дестабилизирующими элементами. И со временем смогли создать довольно надёжную систему, которая гарантированно доставляла нужные нам миры к границе мироздания. Число тюрвингов, их функционал и объединение рассчитываются под каждую цивилизацию, чтобы дать ей шанс преодолеть Барьер Небытия.
– Опять новые термины…
– Извини, – Эльми пожал плечами, – я не обещал, что объяснение будет совсем уж простым.
– Ладно, я понял… – кивнул я, – получается, мы собрали все тюрвинги, да? Поэтому до сих пор существуем?
– И снова неверно, Гриша, – Эльми посмотрел на меня; в его карих глазах отразилась какие-то сложные эмоции – любопытство, печаль, размышления… впрочем, это наверняка была выверенная картинка, чтобы создать нужный фон персонально для меня, – тюрвинги мало собрать. Последний из них, который мы помещали внутри спирали, тоже должен быть активен… тогда, как мы считаем, у вас будет шанс преодолеть полосу небытия.
– И… как же его активировать? – заинтересовался я.
– Вот этого я сказать не могу, Гриша, – старик чуть виновато улыбнулся, – иначе этот способ перестанет работать. Вы всё должны понять сами.
Я откинулся в кресле и прикрыл глаза.
Две недели прыжков в кошмарной пустоте, наедине с самим собой. Риск, который сложно переоценить… и всё ради этой милой беседы с нашими предполагаемыми создателями, суть которой заключается в том, что нам предложено во всём разбираться самим?..
И тут я вспомнил кое-что ещё, о чём, как минимум, стоило спросить это странное существо по имени Эльми.
– Тебя… не удивило моё прибытие?
– Немного. Поначалу, – старик кивнул, – ты прибыл необычным путём. Если бы тюрвинги были надлежащим образом активированы, для того, кто это сделал, открылся бы прямой проход на эту станцию. И наша беседа имела бы… несколько иное содержание. И, возможно, она проходила бы в другом составе.
– Получается, то, что мы встретились, не имеет никакого смысла?
Эльми неожиданно рассмеялся.
– Это не такой простой вопрос, как ты мог подумать, – наконец, ответил он, успокаиваясь, – ты прибыл сюда, поддавшись на игру искусственного разума, который очень хотел, чтобы его родной мир обогнал вас в этом… этой… мне сложно подобрать подходящее слово, потому что это не гонка и не соревнование. Вы, ваши миры, не спортсмены. Вы – наша сама большая надежда. То, что отделяет наш замкнутый мир от хаоса. Подумай немного о том, что я тебе уже рассказал, и ты поймёшь, уверен. Это не так сложно. Так что у меня нет ответа на твой вопрос, был ли смысл в твоём путешествии. С точки зрения Алисы смысл определённо был. Она добавила нестабильности в уравнение, думая, что уменьшает ваши шансы. Если вы исчезнете – мироздание откатится на предшествующие ветви вариантов. И там у её цивилизации снова будет шанс стать первыми.
