– После девяти не полагается! – говорил дедушка Яша и грозил кому-то в углу узловатым указательным пальцем.
Ангелина Яковлевна появилась с кухни, вытирая руки о зелёный передник.
– Чего тебе? – спросила она у Борьки.
– Мама просит помочь, – объяснил он. – Папу вырубило от керосина, а она его с врачихой до машины не дотащит.
– Янек, Милош, помогите! – приказала старая цыганка сыновьям.
Пока цыгане несли пострадавшего от конспирации вниз, Полина Ивановна судорожно искала паспорт мужа и собирала сумку.
– Я поеду с папой, а ты всё время рядом с телефоном будь, – сказала она Борьке и уехала с папой в больницу.
Борька остался в квартире один. Поначалу он хорохорился, но потом немного испугался, особенно когда услышал за дверью голоса цыган.
– Кроме пацана, никого дома нет, – сказал один голос. – Можно его зарезать и квартиру обворовать.
– А чего мы маме скажем? Она с Полиной Ивановой сильно дружит! – возразил ему другой голос. – Пойдём уже. Резальщик!
Голоса захохотали и затихли. Потом наверху хлопнула дверь. Борька облегчённо вздохнул и вернулся в большую комнату. По телевизору всё ещё показывали Эдиту Пьеху. Мальчик пощёлкал ручкой переключения каналов и сразу же на кино попал. Фильм был про очень голосистую деваху из Сибири, которую все обманывали, а она ещё громче пела, пока не влюбилась и голос не потеряла.
Мама позвонила уже под утро и сообщила, что папу спасли и они приедут домой, как только метро откроется.
Уставшая мама и еле живой папа сидели на скамейке у метро «Октябрьское поле».
– Попить бы чего, – хрипло попросил Александр Анатольевич.
Полина Ивановна молча извлекла из сумки треугольный пакет молока и протянула мужу. Тот зубами отгрыз край пакета и сделал большой глоток, а потом признался:
– Я керосину выпил, потому что не хотел, чтобы ты портвейн учуяла. Опять я сорвался. Стыдно ужасно,
– Какой же ты дубина! – ужаснулась женщина. – Ты же умереть мог!
– Я всего-то грамм пятьдесят керосину на сто воды! Думал – просто запах собьёт, – вздохнул Александр Анатольевич.
– Уж лучше бы портвейну выпил, к чему такие жестокости?! – разжалобилась его несчастным видом Полина Ивановна и крепко прижала к себе.
От такого женского любовного благородства мужчина ещё больше истерзался:
– Пропащий я человек, Поля! Пропащий! Кабы не эти приработки с Брунксом, мне хоть в петлю! Помнишь, мы с тобой где-то здесь от участкового прятались? Когда статую в парке повалили?
– Помню, – кивнула она. – Ты в белой рубашке был, а я тебя случайно томатным соком облила.
– Не случайно, – превозмогая боль, хитро сощурился Александр Анатольевич.
– Нечего было! По локоть руку мне в трусы засунул! – напомнила Полина Ивановна.
– Так любовь! Хуже пьянства башку сносит! – попытался оправдаться муж.
– Хуже пьянства ничего нет! – категорично постановила супруга и поднялась со скамейки. – Пошли. Сейчас откроют уже! Тебе на работу через два часа.
Произошедшие в следующие несколько дней события ещё больше сдружили Серёжу, Борю и Хольду. Ну, во-первых, они участвовали в слежке за американским шпионом, который жил в доме девочки. В том, что это был американский шпион, сомнений не было. Зимой 1984-го сотрудника КГБ, который следил за шпионом, избил бдительный житель. Сотрудник следил за шпионом из подъезда соседнего дома, в бинокль. Бдительному жителю про него рассказал сантехник, который по работе часто в этом подъезде бывал. Бдительному жителю было двадцать шесть лет, он служил в ВДВ и только-только женился. А жена его имела привычку по квартире голой ходить. Вот бдительный житель и решил, что сотрудник КГБ подглядывал за его женой. Подглядывать за чужими жёнами в Тушино было западло.
Бдительный житель пошёл прямиком к сотруднику КГБ и сказал:
– Что?! Сиськами чужими любуемся в бинокль?! Не по зге, братан!
– Вот моё удостоверение! – ткнул ему в лицо пурпурной «корочкой» с золотым гербом сотрудник.
– Я тебе сейчас это удостоверение в жопу засуну! Мне какая разница – с удостоверением на мою голую жену пялятся или без удостоверения?! – отказался ему верить бдительный житель и устроил с ним настоящий бой.
Местные бабки их кипятком разливали. Сцепились, словно коты. Душили друг друга. Попозже они разобрались, что это недоразумение, и даже подружились. Сотрудник рассказал, что следил за американским шпионом, а за женой бдительного жителя не подглядывал ни в коем случае. Так тушинцы узнали, что у них живёт американский шпион. И хотя его зовут Павел Павлович Павлов, у него ещё настоящее имя есть – Чарльз Броуди-младший. Когда он узнал от бабок, что его раскрыли, он послал к себе в американскую разведку прошение, чтобы уволили. Его уволили, и он перестал скрываться. На вечере в доме культуры «Победа», посвящённом 8 Марта, он рассказал со сцены свою тайну и даже спел сатирические куплеты про американскую разведку. Но поскольку КГБ его никак не арестовывало, да и сотрудник КГБ никуда не делся, тушинцы стали сомневаться. Одни говорили, что он, как овдовел, разумом помутился, другие уверяли, что он настоящий шпион, только произошла парадоксальная «вилка» – в Америке его понарошку уволили, но КГБ догадался и продолжил наблюдение. Сам Чарльз любил после работы, а он вёл во Дворце культуры кружок по авиамоделированию, зайти в кафе «Рыцарь» на улице Панфиловцев и побеседовать с другими мужчинами.
– Платят-то американским шпионам нормально? – интересовались мужчины.
– Под триста рубликов на наши, точнее, на ваши, – честно информировал американский шпион, заказывая себе пиво. – Только платили, пока меня не разоблачили и я в отставку не подал.
– У! У! Чего тебе не сиделось с такими деньгами?! – недоумевали мужчины. – Всё равно разоблачили!
– Неудобно как-то, – пожимал плечами Чарльз, – не по-людски! Мы, Броуди, ещё со времён Вильгельма Завоевателя свой род ведём и строго соблюдаем приличия.
– Согласны, не по зге, – соглашались с ним тушинцы, тоже в историческом смысле толк имеющие, поскольку если где и устраивался кипиш, так это в Тушино, а предки собеседников Чарльза в каком-нибудь из них обязательно за тысячу лет да участвовали.
А ещё Чарльз то ли от скуки, то ли от одиночества завёл себе семь собак и тринадцать кошек.
– Весь подъезд насквозь проссали! – ругались на животных бабки.
Но шпион на них не обижался, сам два раза в неделю мыл подъезд с хлоркой, от чего бабкам глаза ело, но они на это не жаловались, поскольку бесплатная гигиена – вещь, большинству недоступная.
И вот, в субботу Серёжа, Борька и Хольда пошли в Алёшкинский лес осиные гнёзда жечь и наткнулись на Чарльза. Первой его заметила зоркая Принцесса. Шпион крался зарослями орешника по склону холма, который спускался к окружной дороге.
– Чего-то он там мудрит! – заметила девочка.
– Так он же шпион, вот и шпионит как может, – сказал Борька.
– Давайте за ним следить? – предложил Серёжа.
– Точно! – поддержала его Хольда. – Если он какую-нибудь государственную тайну передать хочет или преступление готовит, то мы ему не позволим.
– Нас медалями наградят и в «Артек» путёвки дадут, – обрадовался Пророк.
– Интересно, а можно, чтобы нас орденом Красной Звезды наградили? – задумался вслух Серёжа. – У меня уже есть.
– Вряд ли, – усомнилась Хольда. – Орден Красной Звезды нам за такую ерунду не дадут, это надо вражеский самолёт сбить или подводную лодку потопить как минимум. Тут только на медаль потянет. Чего мы тут думаем? Награда не главное. Пошли.
Дети осторожно двинулись вслед за Чарльзом. Их разделяло приличное расстояние, так что быть замеченными они не боялись. Шпион выбрался из орешника и начал по склону спускаться к окружной дороге. У него в руках был большой свёрток. Определить точно, что было в свёртке, пока не представлялось возможным.
